Мы с Шелли остановились у стены, откуда было удобно наблюдать за остальными.
– Вы сказали, здесь весь высший свет? – уточнил Шелли.
– На это рассчитывал Карнштейн. Чтобы Остерман точно узнал, что его дочь в столице и выдал себя, пытаясь…
– Детектив, – в голосе его прозвучало такое разочарование, что мне стало стыдно.
– Что?
Как мне стыдно, что я тогда не понял.
– Детектив, но как Остерман узнает, что его дочь здесь?
Не успели мы договорить, как нас вдруг перебили.
– Простите, господа…
Рядом точно из-под земли возникли двое юношей в костюмах павлина и вампира.
– Вы сказали “Остерман”? Вы, вы же, господин, – обратился ко мне «вампир», – только что танцевали с Кларой Остерман?
– Это она! – едва ли не теряя сознание, воскликнул «павлин», и я невольно пригляделся к нему не только потому, что костюм был до ужаса нелепый, но и потому что лицо показалось знакомым.
Мы уставились друг на друга, я нахмурился.
– А вы кто такие?
– Мы её друзья!
Тогда я всё ещё не догадывался, что готовилось, да ещё эти музыканты пиликали на скрипках и клацали по клавишам, дамы щебетали как сороки. Могу найти себе тысячу оправданий.
Перья, хрусталь, свечи и бриллианты кружили перед глазами с такой скоростью, что можно было ослепнуть.
И топот каблуков, и смех, и аплодисменты гостей, что хлопали друг другу, радуясь тому, как они же и исполнили танец. Просто пир самодовольства.
Думаю, Шелли и сам не до конца понимал, что произойдёт. Никто из нас не понимал.
А потом стало поздно.
Случилось всё и сразу. Выстрел. И крик. Клара упала на ступени, хватаясь за живот. Сумароков застыл над ней с револьвером в руках. И вспышка яркого света, и тысячи голосов.
Мы все – все до единого, кто был в зале, – ослепли на время. А потом свет так же резко погас. Толпа заголосила, и началась толкучка. Разодетые в пух и прах дворяне отринули благородство и манеры в один момент. Они толкались, пинались, визжали и кричали, ругались и оскорбляли, тянули друг друга за волосы и пихали в лица. Свет моргал и моргал. В глазах рябило.
А потом загорелся один-единственный светильник прямо посреди зала.
И мы все увидели девушку в алом платье и мужчину возле неё.
Они застыли, точно дети, осаленные в игре в горелки. По губам обоих стекала кровь, а у ног лежал мужчина в военной форме.
На короткое мгновение толпа ещё верила, что это лишь игра. Представление. Часть маскарада. Клара медленно обернулась в сторону своего спутника. Тот был без маски, и я узнал его. Сестра Марина не обманула. Владислав Кельх и Теодор Карнштейн – один человек..
И он вместе с Кларой на глазах у всех убили человека.
Снова раздался выстрел. Клара вскрикнула, а Карнштейн упал, когда пуля попала в него.
Уже никто не сомневался, что всё по-настоящему. Затаившиеся сотрудники сыска кинулись вперёд, толпа – к выходу. Меня и Шелли, оставшихся в углу, поток людей почти не тронул. Мы вжались в стены, вцепились в мебель, подоконники, столбы, но остались на месте. А вот «вампира» с «павлином» куда-то унесло.
То, какая поднялась суматоха тяжело передать словами. Свет снова погас. Все кричали. Стреляли. Я тоже кричал, требуя остановиться. А пули летели, и я даже не знаю сейчас, сколько людей погибло.
– Они схватили вампира! – вдруг воскликнул Шелли, вскинув руку.
И я увидел, как Волков собственными руками потащил Карнштейна к выходу.
– Клара побежала наверх, – вырвалось у меня.
Её красное платье показалось на лестнице, когда свет в очередной раз мигнул. Я пошёл на таран, толкал женщин и мужчин без разбору, не жалея, не думая.
На втором этаже было темно. Крик стоял даже там, но я всё равно различил топот Шелли.
– Назад! – гаркнул я. – Бегите.
– Ни за что!
Мы кинулись вперёд по коридору, распахивая одну дверь за другой, пока не заметили горящую свечу в тёмной спальне, бросились на свет и пороге столкнулись с Остерман.
Она застыла, тяжело дыша. По подбородку стекала чужая кровь. Омерзительно.
– Они забрали Тео, – пролепетала она. – Они… вы же обещали арестовать моего отца. А… Тео не виноват. Понимаете? Это всё я. Я… во мне просто что-то отключилось. Я напала на него и… а Тео всего лишь защищал меня.
– Сумароков?! – переспросил я. – Военный министр выстрелил в вас, Остерман?
– Он так назвался… Князь Сумароков. Я не знаю… Вы арестуете меня за это?
Я на самом деле собирался её арестовать, но в этот миг мне слишком быстро пришлось принимать решение, о котором я, возможно, ещё пожалею.
Уже жалею.
Клара попятилась к стене, опёрлась о неё спиной.
– Я не понимаю… ничего не понимаю. Ко мне подошёл Сумароков, – задыхаясь, произнесла она. – Он представился, пригласил на танец… ничего не помню, – она закрыла лицо ладонью. – Я убила князя, да?
– Судя по всему, – мрачно кивнул я. – И я должен вас за это арестовать.
Шелли достал револьвер и, оглядываясь на лестницу, встал между мной и Остерман.
– Послушайте, детектив, – сказал он на брюфоморском, – я знаю, что вам плевать на девушку и остальных. Но эта вещь – путэра – оружие огромной силы. И если он попадёт снова в руки Остермана, случится беда.
– Эта вещь принадлежит государству. Подождите… так вы пришли на маскарад за путэрой?
Шелли не ответил, продолжая настаивать на своём:
– А на государство работает Остерман, – упрямо возразил Шелли. – Вы хотите, чтобы эти психопаты, уродующие людей, заполучили такое могущественное оружие в свои руки?
– Что?! – воскликнула возмущённо Клара. Брюфоморский она явно понимала. – Вы что такое… вы… вы хотите украсть путэру? Там Тео… они…
– Нам нужно забрать путэру, детектив, – сердито сверкая глазами из-за очков, настаивал Шелли.
Эти двое кудахтали с двух сторон, наседая на меня, отчего голова начала трещать.
– Да я вас обоих сейчас арестую! – гаркнул я.
Так бы и вышло.
Я не собирался помогать им. Клянусь, не собирался. Но когда стреляют в меня, я стреляю в ответ. Такова уж привычка. А в этот момент от лестницы раздался выстрел. Шелли первым вскинул револьвер, а дальше мы втроём уже вбежали в комнату.
Доктор захлопнул дверь, но через неё тут же пролетели две пули.
– Пригнись! – выкрикнул я.
Щёлкнул замок. Шелли метнулся к окну, распахивая створки.
Клара кинулась куда-то в угол, зашуршала в вещах, схватила какую-то сумку на длинном ремешке и перевесила себе через плечо.
– Кто стреляет?! – выкрикнул я. – Это Первое отделение!
Не представляю, кто был по ту сторону двери. Но он плевать хотел на Первое отделение.
– Это она? – Шелли силой практически вырвал сумку у Клары и достал деревянный ларец.
– Что это? Путэра? – закричал я.
Клара вцепилась в ларец со всей яростью.
– Отдайте! – звонко воскликнула она.
Но Шелли, желая убедиться, поднял крышку.
Всё, что произошло потом – цепочка совпадений. Случайность.
Потому что как только дверь распахнулась, и из темноты послышался выстрел, ларец распахнулся, и комнату залил яркий свет. Что-то зазвенело, взорвалось, и яркий золотой шар в руках Шелли заискрил, точно Драконьи огни. Полетели искры, посыпались на ковёр, шторы, ударили волной в сторону распахнутой двери, и ветер снёс человека, который стрелял в нас.
А в комнате вспыхнул пожар.
Огонь разгорелся моментально, а поднявшийся ветер разнёс его, затопляя коридор жарким пламенем.
– Путэра! – ахнула Клара, потянувшись руками к шару в ларце.
– Пуля задела, – озабоченно проговорил Шелли. – Но вроде цел…
А пожар меж тем разгорался. Из коридора снова раздались выстрелы.
У меня не оставалось выбора.
– В окно! – приказал я.
Шелли захлопнул ларец и засунул его обратно в сумку.
– Руку, господица мутант, – предложил он галантно.
– Я не… – начала возмущённо Клара, но я подтолкнул её вперёд.
– Исполняй! – гаркнул, чтобы поторопить.
Я первым вылез на широкий подоконник. С него легко было перепрыгнуть на крышу галереи, а с неё – на землю в сугроб.
– Ловите Клару снизу! – велел Шелли. – Я их задержу.
Послышались новые выстрелы. Ревел огонь. Люди кричали на первом этаже.
Я прыгнул первым. Остерман, как назло, замешкалась, но Шелли, крикнув: «Вперёд, мутант!» толкнул её в спину. Девица завизжала, но мягко приземлилась в снег. Впрочем, сомневаюсь, что падение смогло бы ей повредить, потому что когда я вспомнил про выстрел князя Сумарокова, то на платье её на животе и вправду остался ровный след как от пули, а на коже следы крови, но рана затянулась.
– Вы не ранены… – вырвалось у меня в растерянности. – Но Сумароков же стрелял в вас…
– Я выпила его крови, – виновато улыбнулась Остерман, и я сунул ей снежок в ладонь, не в силах скрыть отвращение. – И всё зажило…
– Умойтесь.
С крыши, едва не придавив нас, в сугроб рядом спрыгнул Шелли.
– Вперёд! – поторопил он нас, отряхиваясь от снега.
Из особняка доносились выстрелы и крики. Даже не представляю, кто там и в кого стрелял, и сколько людей пострадало.
Втроём мы выбрались на улицу и оказались у чёрного входа, где толпились слуги.
– Шелли, твою мать, ты кого пристрелил?! – не выдержал я.
– Кого-то из ваших коллег, Давыдов, – ответил доктор и, не останавливаясь, побежал к арке в переулок к Бессмертному саду. – Вперёд! – закричал он на бегу, и полы его длинного плаща развевались, как крылья. – Фьють, быстро, как птичка!
Но уйти далеко у нас не получилось. Только свернули с Бессмертного сада к Щурову мосту, как позади снова раздались выстрелы.
– Нужно разделиться, – даже не запыхавшись, произнёс Шелли. – Отдайте мне путэру, господица мутант! – он протянул руку.
– Ни за что! – возмутилась Клара. – Тео отдал её мне.
– Доверьтесь доктору, – велел я.
Но Остерман сомневалась, прижимая к себе сумку.
Удивительно, как ловко она бежала в своих туфельках по ледяной мостовой. Я в ботинках несколько раз едва не навернулся. Нам повезло только в том, что преследователи скользили не меньше.