- Да уж, это создает некоторые трудности.
- Особенно если вдруг попадешь под солнечные лучи и сгоришь. Ярким пламенем.
- А разве никаких мер по технике безопасности в должностной инструкции для упырей не предусмотрено? Непорядок.
Джоди только взвизгивает в ответ.
- Да шучу я, - подобострастно скалится Томми.
- Одевайся, кошачье дыхание, - вздыхает Джоди.
- Пока не рассвело, нам кое-что нужно сделать.
Вампир Илия Бен Сапир в большой комнате изо всех сил старается уразуметь, что с ним такое. Его заключили в какой-то сосуд, где и рукой-то не пошевелить. Превращаться в туман тоже без толку - он проверял. Обычно приходится даже прилагать усилия, чтобы никуда не улетучиться, а тут ни щелочки - все герметично до безобразия. Бронза проклятая. До него долетали голоса, но он понял только, что ученица его предала. Это вызывает у него усмешку. Люди неисправимы. Разве можно ставить надежду выше голоса разума? Урок ему.
Пройдет немало дней, пока он проголодается. В неподвижности он может обходиться без крови сколь угодно долго - только бы разум в узилище не пострадал. Илия решает, что по ночам будет превращаться в туман, а днем почивать в качестве мертвеца. Надо только подождать, и время придет (а уж 800 лет существования научили его терпению). Ничего, настанет и его черед.
Пять Император Сан-Франциско
Два часа ночи. При других обстоятельствах Император Сан-Франциско давно бы почивал на своем ложе за помойкой. Королевская стража согревала бы его своими телами, и храп стоял бы такой густоты, что и бульдозеру впору. Но сегодня уборщик из пивной на Юнион-сквер пожертвовал для услады государя чуть ли не ведро кофе с пряностями, и сон как рукой сняло. И сейчас Император и два его спутника прогуливаются по почти пустой Маркет-стрит, коротая время до утра, когда и позавтракать не грех.
- Люблю дурь с корицей, - басит Император, огромный мужик, настоящий паровоз на ножках. Его драповое пальто чернее ночи, лицо у него словно раскаленный уголь, шевелюра и борода седы и обильны. Таким количеством волос могут похвастаться только боги и безумцы.
Ханыга, самый маленький из свиты, бостонский терьер, фыркает и трясет головой. Он и сам бы не прочь полакать похлебки (пусть даже кофейной) и переложить мышкой или там сэндвичем с ветчиной, пусть только попадутся на пути. Нищеброд, самый спокойный из свиты, золотой ретривер, переступает с лапы на лапу и прижимается к ноге Императора - будто опасаясь, что с неба вот-вот посыплются утки. Этот кошмар мучает по ночам всех ретриверов.
- Повнимательнее, господа, - гудит Император.
- Случай наградил нас бессонницей, давайте же сполна используем представившуюся нам возможность, пристально изучим город (он сейчас не столь безумен, как днем) и выясним, где могут понадобиться наши услуги.
Император свято убежден, что забота о слабых - первейшая обязанность правителя, вот и вертит головой во все стороны: вдруг кто-то попал в беду. Фигляр, что возьмешь.
- Спокойно, ребятки, - успокаивает свиту Император.
Только какое уж тут спокойствие, когда так воняет кошками. Нищеброд гавкает разок и кидается вдоль по улице, его пучеглазый собрат мчится за ним. Посреди Баттери-стрит на островке безопасности рядом с бронзовым памятником лежит темная скрюченная фигура, неподалеку валяется картонка с какой-то надписью. Композиция памятника - четыре исторических персонажа у печатного станка - всегда казалась Императору комической сценкой. Словно четверо неумех пытаются сладить с дыроколом.
Вот уже Ханыга с Нищебродом тщательно обнюхивают лежащего на земле человека в полной уверенности, что где-то в лохмотьях у него спрятан кот. От прикосновения холодного носа человек шевелится - и Император вздыхает с облегчением.
Подойдя поближе, Император опознает в лежащем Уильяма-С-Большим-Котом. Они давно знакомы и даже раскланиваются при встрече, но расовые противоречия между их спутниками - котом и собаками - помешали им сблизиться.
Император опускается на колени, придавив картонку с надписью, и встряхивает бесчувственное тело:
- Уильям, проснись.
Уильям стонет. Откуда-то из-под его лохмотьев выкатывается пустая бутылка из-под виски «Джонни Уокер».
- Слава богу, живой, - рокочет Император.
- Набрался только в дым.
Ханыга издает хныкающий звук. А кот-то где?
Император прислоняет Уильяма к гранитному постаменту памятника. Уильям мычит:
- Он пропал. Пропал. Пропал. Пропал.
Император подбирает пустую бутылку, нюхает горлышко. Точно, шотландское виски.
- Бутылка была полная, Уильям?
Разоренный котовладелец поднимает с земли картонку и машет ею в воздухе.
- Пропал, - горько тянет он.
На картонке написано: « Я БЕДНЫЙ, И КТО-ТО СПЕР МОЕГО БОЛЬШОГО КОТА ».
- Приношу свои глубочайшие соболезнования, - с достоинством произносит Император и уже собирается спросить Уильяма, где это он раздобыл столько дорогущего виски, но тут по улице разносится протяжный кошачий вой.
По проезжей части к ним мчится огромный бритый кот в красном свитере. Император успевает ухватить Ханыгу и Нищеброда за ошейники и оттаскивает собак от Уильяма. Кот и попрошайка кидаются друг другу в объятия. Поток телячьих нежностей и дурацкого сюсюканья заставляет Императора шмыгнуть носом.
Даже королевская свора отворачивается, инстинктивно понимая, что размякший бритый тридцатипятифунтовый котяра в красном свитере им не по зубам. Никаких конкретных действий в данном случае собачьим протоколом не предусмотрено, и оба придворных начинают вертеться на месте, как бы собираясь лечь и отойти ко сну.
- Уильям, похоже, кто-то обрил твоего кота, - басит Император.
- Уж не я ли?
Слова звучат до того неожиданно, что все вздрагивают. По тротуару к памятнику приближается Томми Флад. Но тут из темноты выныривает нежная бледная рука, хватает Томми сзади за шиворот и изо всех сил дергает. Легко, точно тряпичная кукла, молодой человек улетает за угол.
- Томми? - окликает Император, тихонько подкрадываясь к тому месту, где только что был юноша.
Ханыга и Нищеброд тянут его назад, туда, где улица упирается в океан, словно у близлежащей пивной валяется особо ароматный кусок мяса, достойный тщательного изучения, но Император заглядывает за угол.
Вампирша Джоди Страут плотно притиснула к стене его приятеля Си Томаса Флада. Одной рукой Джоди зажимает Томасу Фладу рот, а другой, сжатой в кулак, методично лупит его по животу, - звук как из пустой бочки. Томми сдавленно мычит.
- А ну-ка отпусти молодого человека, Джоди, - велит Император.
- Очень прошу.
Джоди послушно следует указаниям государя.
- Ой-ей, - потирает Томми голову.
- Извини, - говорит Джоди.
- Погорячилась.
- Ты ведь вроде собиралась уехать из города вместе со старым кровопийцей? - недоумевает Император.
(Когда Томми с приятелями из магазина давали бой старому вампиру в яхт-клубе Святого Франциска, Император присутствовал.)
- Да, конечно. Он уже отбыл, скоро и я за ним, - отвечает Джоди.
- Как и обещала инспектору Ривера. Вот только улажу кое-какие дела, чтобы Томми не пропал тут без меня.
Императору нравится Джоди, и он даже слегка расстроился, когда оказалось, что она - гнусный кровосос. Но все равно она хорошенькая девочка, и такая щедрая. Хоть Ханыга и впадает в безумие, завидев ее. Так растявкается, хоть святых выноси.
- Полагаю, это легко решить, - рокочет Император.
- Молодому писателю не повредит опека старших, пока он не освоится как следует в Городе.
- Да я и сам… - заикается Томми.
- Ты обрил кота, - сурово констатирует Император, поднимая мохнатую бровь.
- Э-э-э… мы хотели проверить, смогу ли я жить на пару с ним, чтобы не оставаться одному после отъезда Джоди.
Томми смотрит на Джоди, а та энергично кивает. Глаза у нее искренние-правдивые.
- И… и… - тянет Томми, - я как раз жевал резинку, из которой получаются такие большие, знаете ли, пузыри. Короче, не успел я оглянуться, как Чет набросился на пузырь, тот лопнул, и кот оказался весь облеплен резинкой.
Джоди кивает (уже менее энергично) и не сводит глаз с юноши.
- И ты побрил его, - добавляет Император.
Давай, Томми, кивни, подбавь правдивости.
- К моему прискорбию.
- …прискорбию, - эхом вторит Джоди.
- Ясно, - произносит Император. Вроде не врут.
- И свитер оказался кстати.
- Это я придумала, - хвастается Джоди.
- А то еще простудится. Вообще-то это мой свитер. Томми постирал его и положил в сушилку. И свитер сел.
- Вы не подумайте, затолкать такую громадину в свитер вовсе не так просто, - разъясняет Томми.
- Все равно что зачехлить спираль Бруно. Этот кот из меня ремни нарезал. - Томми закатывает рукава и демонстрирует руки.
Особых повреждений не видно. Бледноваты что-то, больше ничего.
- Ясно, - повторяет Император и отступает на пару шагов.
- Ну что же. Мне с моей свитой пора двигаться дальше.
- Особые пожелания, ваше величество? - интересуется Джоди.
- Нет, нет, у нас сегодня удачный вечер. Весьма, весьма удачный.
- Берегите себя, - желает Джоди на прощанье.
Но Император уже свернул за угол и шествует вдоль по улице.
«Очень, очень милая для посланца зла, - думает Император. - Как жалко, что все это обман».
Ханыга и Нищеброд умчались вперед за четыре квартала, их еле видно. Все понимают, поганцы этакие. Император недоволен собой. Ну надо же, оставить Уильяма одного, на милость вурдалакам. Прямо дрожь пробирает, как представишь себе, что эти двое могут учинить. Оглядываться Императору не хочется. Может, все обойдется и они не сделают бедняге Уильяму ничего дурного. А ведь когда-то они были детьми, милыми детишками. Да и сейчас - вон ведь сколько ждала Джоди, прежде чем обратить Томми. Благородно с ее стороны. И потом, на попечении Императора целый город. А это вам