– Вернутся не раньше ужина, – докладывал слуга.
Карл Иванович и Джемс не запирались сегодня в библиотеке, а целый день провели с Жоржем К., не оставляя его одного ни на минуту.
Вечером к обществу неожиданно присоединился и сам хозяин дома, благодаря этому ужин прошел много веселее обыкновенного.
– Когда же вы, Карл Иванович, побалуете нас продолжением сказки о вампирах? – спросил Гарри.
Карл Иванович молчал.
– Неужели так-таки и нет никакой разгадки этой истории? – продолжал хозяин.
– И охота тебе, Гарри, вспоминать всю эту чепуху? – перебил Джемс. – Устроил бы ты, пока лето не прошло, Венецию на озере или сельский праздник, – добавил он, желая замять разговор о вампирах.
– А потом я опять должен буду делать визиты, – благодарю тебя, – сморщился Гарри.
– А кто тебе велит приглашать знать? Ты собери деревенских красавиц – это, пожалуй, будет еще интереснее, – сказал Райт.
– Вот идея так идея! – зашумела молодежь.
Посыпались проекты, предложения… Джемс не участвовал в их обсуждении – он был доволен, что отвлек внимание общества от разговоров о вампирах.
Устройство праздника решено было не откладывать в долгий ящик, а воспользоваться последними лунными ночами.
Когда все расходились по спальням, Джемс попросил у доктора разрешения зайти к нему выкурить сигару.
– Мне привезли новые, и я жду твоего мнения о них, – сказал он.
– Заходи, голубчик, я даже очень рад, но курить, извини, не буду. Вчера я докурился до обморока, а это доктору совсем не пристало.
– Как до обморока? – удивился Джемс.
– Хуже, до видений! – ответил доктор. – Надень халат и приходи, я расскажу тебе.
– Хорошо, сейчас.
IX
Жорж К. мирно спит на кушетке. Доктор и Джемс тихо беседуют в соседней комнате. Огня нет.
Комната Жоржа освещена луною, так как занавесы подняты и окно открыто. У доктора же совершенно темно, и только огонек сигары, которую курит Джемс, блестит крошечной звездочкой.
Доктор, тихонько смеясь, уже успел рассказать свое «видение» и сообщить товарищу и о лунатизме Жоржа, в котором он вполне убедился.
Джемс слушал молча, не спуская глаз с Жоржа.
– Ну, что же ты скажешь? – наконец спросил доктор.
– Тише, молчи, – чуть слышно прошептал Джемс.
Наступила жуткая тишина. Не прошло и пяти минут, как Джемс притронулся к руке доктора, точно приглашая быть внимательным.
На окне, ногами в сад, сидит женщина. «Кто из служанок замка смеет быть такой нахальной?» – думает доктор.
Красивая головка с высоко подобранными локонами не напоминает ни одной из них. Женщина оборачивается – положительно такое лицо не может принадлежать служанке. Как-то легко и незаметно ноги женщины оказываются уже в комнате.
Она встает. Пышное платье облегает стройную фигуру, на высокой груди букет алых роз.
Вот она скользнула к кушетке, положила руку на голову Жоржа, склонилась к нему – он тихо, болезненно застонал.
Джемс вскочил и бросился в кабинет с явным намерением схватить незнакомку.
Она поднялась и пошла к нему навстречу, раскрыв объятия.
Она была ослепительно прекрасна. Впечатление портили только губы, красные, как свежая человеческая кровь.
Джемс остолбенел. Он рассчитывал преследовать, а она сама шла к нему! Еще минута – и она обнимет его и прильнет к нему этими красными кровавыми губами…
Жутко, и нет сил тронуться с места.
Она положила руки на плечи Джемса, но вдруг отдернула и с удивлением и с почтением на прекрасном лице прошептала:
– Простите, я не знала… я бы не осмелилась…
И она, как облако, качнулась в сторону, еще мгновение – и за окном мелькнуло ее платье, и все растаяло в лучах месяца.
Жалобный стон Жоржа привел в себя доктора и Джемса. Они оба подошли к кушетке.
Бедный мальчик лежал, раскинув руки и запрокинув назад голову. На шее ясно виднелись кровавые ранки, из которых еще и сейчас сочилась кровь.
Доктор хотел его разбудить, но Джемс остановил его:
– Зачем? Теперь он будет спать спокойно и безопасно.
Потом он повернул Жоржа на бок и укрыл его одеялом.
– А теперь каково твое мнение, доктор?
– Из твоего поведения я заключаю, что и у тебя была та же галлюцинация, что и у меня, – сказал доктор. – Это очень интересное явление. Видение…
– А это тоже видение, а не действительность? – спросил насмешливо Джемс, подымая и подавая доктору измятую и сломанную под самый корешок алую розу!
X
Назавтра Джемс собрал, как он выражался, военный совет.
Совет состоял из доктора, капитана Райта, Карла Ивановича и самого Джемса.
Заранее Джемс познакомил Райта с приключениями прошедшей ночи, а от него взял разрешение рассказать о видениях в Охотничьем доме.
Совет заседал в комнатах доктора, и после небольшого вступления Джемс торжественно произнес:
– Теперь вопрос: что мы должны делать? Опасность грозит каждому из нас, а главное – она грозит Гарри, нашему любимому товарищу, человеку, которому мы все так много обязаны.
– Джемми, ты хватил через край! Какая опасность может грозить Гарри? Он ведь не нервная женщина, чтобы испугаться привидения из тумана, – запротестовал доктор.
– Какая опасность? Да самая простая, – ответил Джемс, – опасность умереть.
– Что за чепуха! – пробормотал доктор.
– А ты исследовал ранки на шее Жоржа К.? От чего они, по-твоему? И опасны ли? – сыпал вопросами Джемс.
– Должен сознаться, ранки довольно странные, но отнести их к области болезней, а тем более опасных, уж извини, я не могу, – сказал доктор.
– А что ты скажешь, если у умершего на балу корнета Визе, нашего работника в замке и у трех поденщиков, умерших в деревне, были такие же ранки на шее? – продолжал Джемс.
– А кто их смотрел и кто тебе об этом сказал? – спросил доктор.
– Видели эти ранки мы сами, с Карлом Ивановичем, за тем мы и в деревню ходили, чтобы проверить свои наблюдения.
– Да, мистер Джемс говорит правду, – подтвердил Карл Иванович.
– Ну а какой вывод? – спросил доктор.
– А тот, что во всех пяти случаях смерти ранки были ее причиною, и не подоспей мы вовремя, бедный Жорж К. был бы также мертв.
– Помилуй, Джемми, что ты говоришь! – вскочил доктор со своего места. – Твои предположения…
– Я не предполагаю, а утверждаю, понимаешь, ут-вер-ждаю! Более того, виконт Рено, каменщик и слесарь погибли от той же причины, – серьезно сказал Джемс, – к сожалению, я не осматривал их шеи, но уверен, что ранки были и там…
Доктор озабоченно подошел к Джемсу и положил ему руку на голову.
– Жару нет, – прошептал он, – и пульс нормальный.
– Не бойся, голубчик, я с ума еще не сошел и не хвораю белой горячкой, – улыбнулся Джемс.
– Ну а если ты нормален, так говори же, черт тебя возьми, в чем тут дело, не строй из нас дураков! – разозлился доктор.
– Сиди и слушай, – приказал Джемс. – Итак, господа, у нас и в окрестности появилась смертность, и очень странная: люди умирают, заметьте, молодые и здоровые, почти внезапно, и единственный признак – две маленькие ранки на шее. Ранки эти, мы с Карлом Ивановичем их осматривали, кровоточивы и с белыми краями, можно сказать, точно обсосанные. Кто-то или что-то их наносит и выпивает кровь.
Доктор сердито передернул плечами.
– Теперь вопрос: кто это? – продолжал невозмутимо Джемс. – Объяснения надо искать в тех письмах и дневниках, что читал нам Карл Иванович в Охотничьем доме как сказки и о которых все уже давно забыли.
– Джемми, я не могу, – не выдержал доктор, – ведь знаменитый дневник учителя – не что иное, как бред сумасшедшего, он даже сам пишет, что на него надевали смирительную рубашку.
– Хорошо, ты прав, это сумасшедший, оставим его в стороне. Обратимся к письмам, – согласился Джемс. – Если ты их так же внимательно перечтешь, как это сделали мы с Карлом Ивановичем, то убедишься, что подобная смертность посетила уже здешний замок. И владелец замка прямо называет, что причиной были вампиры.
Доктор опять не выдержал:
– Джемми, Джемми, помилосердствуй, в наш двадцатый век – вампиры, эти средневековые сказки!
– Да, – прервал Джемс со строгим и холодным лицом. – Я утверждаю существование вампиров в наш двадцатый век. И эти письма – не средневековые сказки, а страшная, роковая действительность.
– Один раз уже поднимался вопрос, что письма эти писаны из здешнего замка, и был отвергнут уже по одному тому, что тогда они физически не могли бы быть в замке, – все еще защищался доктор.
– А разве ты не помнишь, что в последнем письме говорится о приезде друга в замок? – спросил Джемс. – Что для его приезда готовится лесной дом, лежащий у подножия замковой горы, и, наконец, что письма найдены Карлом Ивановичем в нашем Охотничьем доме. Не прост ли вывод, что адресат привез их с собой?
Доктор был сбит с позиции и молчал.
– Я думаю, вернее, я убежден, – продолжал Джемс, – что подпись Д. означает не Джеронимо, не друга, а просто Дракулу, то есть графа Дракулу, владельца замка.
– Но ведь у нас нет каменного гроба из Америки, ты сам говорил это, – опять возразил доктор.
– Ну и дался тебе этот гроб! А второй склеп, где похоронены только отец и мать, так называемый «новый склеп», разве он не стоит американского гроба? А обрыв, откуда видно озеро и куда доносится вечерний звон из деревни? А дамские комнаты в Охотничьем доме, приготовленные для невесты-итальянки? Помнишь: «Прощай, мечта и несколько тысяч дукатов»? А, наконец, японская шкатулка, разве это не та самая шкатулка римской императрицы, что Дракула купил для своей Риты? Ведь яблоко, вдвинутое в клюв птицы, открывает крышку. Это тебе может и Райт подтвердить, – торопливо сыпал фразами Джемс.
Райт усиленно молчал и курил.
Доктор, не находя поддержки, беспомощно смотрел на всех.
Молчание прервал Карл Иванович.
– В церковном архиве, – сказал он, – в книгах о похоронах эту местность два раза постигла эпидемия с большим процентом смертности, эпидемия в свое время не была определена врачами. Первый раз это было в год смерти молодой графини Дракула, а другой раз – много позднее.