— Ну так что, возвращаемся к первоначальному плану? Давайте ждать, пока нас не спасут. Главное верить и все будет хорошо.
— Я не верю ни в кого, кроме моего отца, — автоматически ответил вампир, — но он за мной не придет.
И вдруг он понял, что же произошло. Голоса предков умолкли. Но отсутствие малейшего звука еще хуже, чем самая злая насмешка. Ему объявили бойкот. Ничего удивительного, раз он только что выиграл конкурс «В семье не без урода.» Страшно подумать, как поведет себя отец, когда узнает про такой позор. Он и раньше-то не особенно гордился сыном, а теперь… Наверное, спилит ему клыки наждаком, сломает осиновый кол над головой и торжественно сорвет с него плащ. Потому что виконт фон Кролок более недостоин носить почетное звание вампира. Хотя немертвые и не отличались тягой к благотворительности, все они подчинялись главному закону — вампир да не убьет вампира. А Герберт только что подписал лучшему другу смертный приговор. Вернее, посмертный приговор. Фактически, убил его.
В носу защипало. Герберт отвернулся, но Мег заметила этот маневр.
— Виконт, что с вами? Ну чего вы, а? Подождите, сейчас.
Она сунула руку в карман за носовым платком и вытянула за нитку крестик, который должен был висеть у нее на шее. Непонимающе моргая, посмотрела на крестик, который колебался как маятник, потом перевела взгляд на Герберта, отскочившего в другой угол. Воспоминания начали медленно проступать в мозгу, как страницы страшного рассказа, прочитанного когда-то очень давно.
— Значит, это правда. Вы действительно вампир, — сказала Мег с толикой разочарования.
— Долго же ты догадывалась, — зашипел Герберт, прикрывая рукой глаза.
— Что теперь будет? Снова попытаетесь меня убить?
— Нет.
— Почему?
Он не имел ни малейшего представления, как можно выпутаться из этой ситуации. Но одно знал точно — Альфред не обрадуется, узнав при каких обстоятельствах его друг выбрался на свободу. Не обрадуется и не простит. Смутно брезжила и другая причина, но о ней Герберт предпочел не задумываться. А то у Мег носовых платков не хватит.
— Потому что я так желаю. Такова моя воля.
Мег надела нитку на шею и, поколебавшись, все же убрала крестик под платье.
— ЭЭЭЭЙЙЙ! ЕСТЬ ТУТ КТО НЕЖИВООООЙ?!
Из-за окна раздался трубный глас. Выглянув, Герберт увидел виновницу всех несчастий, которая помахала ему, как ни в чем не бывало.
— Здравствуйте, сударыня! — поприветствовал ее виконт с галантностью, достойной французского вельможи 18го века. — Чем обязан высочайшему визиту? В силу стесненных обстоятельств заполнить анкеты не могу, но, быть может, вы рассчитываете на устное интервью?
— Раз я слышу сарказм в твоих словах, значит, все не так уж плохо. А сейчас главный вопрос — та девочка….она еще… она с тобой? ЭЙ, ДЕВОЧКААААА! ТЫ ЗДЕЕЕСЬ?!
— Я благополучна, мадам! — балерина подлетела к решетке, — Но нельзя ли потише? Охрана услышит. И вот еще что — меня Мег зовут. Никакая я вам не «девочка.»
— Очень приятно, а я Сара Шагал-Абронзиус, — представилась Сара. — Хорошенько запомни это имя, потом мне открытку пришлешь. Как вы уже поняли, я пришла вас спасти. Не хочу, чтобы всех упырей истребили до защиты моей диссертации. План элементарный — вот эту веревку вы привяжете к решетке, а другой конец я привяжу к телеге, которую мне так любезно одолжил молочник, — широким жестом Сара указала на телегу, запряженную парой клейдесдальских тяжеловозов. — Лошади рванут вперед, с мясом вырвут решетку, и мы поспешим в Оперу, потому что по моим данным Сьюард утащил Альфреда именно туда.
С пятой попытки Герберту удалось поймать веревку, но когда ее привязали к решетке, она оказалась слишком короткой.
— Чего глазами хлопаете? Привяжите к ней простыню — это самый традиционный метод побега.
Но простыней, как впрочем и наволочек с пододеяльниками, в каморке не оказалось. Потемневшие от грязи шторы были слишком ветхими и затрещали бы, даже если привязать их к двум мышам, не говоря уже о лошадях.
— Отвернитесь! — скомандовала Мег.
За спиной Герберта послышалось шуршание.
— Что ты делаешь?
— Снимаю нижнюю юбку.
— Нет, — отрубил виконт. — Ни-за-что. Ничего личного, но я действительно предпочитаю мужчин.
— Я тоже, — с ехидцей промолвила девочка, — а юбку я снимаю, чтобы вы могли порвать ее и привязать к веревке.
— Не выдержит. Из какой она ткани? Батист, хлопок, шелк, кружево?
Он не мог видеть лицо Мег, но почувствовал, как ее взгляд чуть было не трепанировал ему затылок.
— Корабельная парусина, — процедила девочка. — Досталась мне в наследство от прабабки, которая работала на заводе при верфи. Говорят, что ядро не пробивает ее, но отскакивает обратно.
Юбка была семейной реликвией. Мег представила, как она НЕ подарит эту юбку на день рождения своей дочери и на глаза навернулись слезы. Слезы зависти. Вот ведь повезет девчонке!
Получив в свое распоряжение нечто серое и бесформенное, вампир полоснул по ткани клыками, но резать ее было сложнее, чем кромсать гранит ножом для масла. После изнурительных усилий, он все же порвал ткань на полоски, привязал их к веревке и подал знак Саре, которая нетерпеливо вышагивала под окном. Ламиеологесса подошла к тяжеловозам. Она отбросила в сторону кнут и, доверительно заглянув им глаза, заверила лошадей, что на улицу сейчас вырвутся упыри, чье присутствие они могли ощущать все это время. Дважды уговаривать их не пришлось.
Лошади рванули вперед, но вопреки ожиданиям, решетку не выдернули.
Вернее, не совсем.
С грохотом приземлившегося метеорита обрушилась стена, а в воздух взвилось облако пыли. Пройдясь по руинам, Сара задумчиво пнула решетку.
— Вот ведь крепкая какая, намертво держится.
Но к ней уже бежали Герберт и Мег, белые от известки и страха.
— Надо улепетывать отсюда! — на бегу бросила балерина. — Скорее!!!
Минут через 10 м-ль Жири перевела дух.
— Кажется, оторвались от погони!
— Какой еще погони? — с невинным видом спросила фрау Шагал-Абронзиус.
— От приспешников Сьюарда, — пояснил Герберт. — Они не могли не услышать такой шум.
— Вот уж о ком не нужно беспокоиться.
С важностью фокусника, только что извлекшего потного и злого кролика из цилиндра, Сара продемонстрировала им пустую граненую бутылочку.
— Лауданум, которым меня щедро снабдил доктор Сьюард, все таки пригодился. Я подмешала его в вино, коим после угостила вашу охрану. Засопели, как сытые младенцы. Правда, нашелся там один поборник трезвости, наотрез отказался пить, скотина этакая. Тогда мне пришлось убаюкать его иным способом.
— Неужели ты спела ему колыбельную? — восхищенно прошептал виконт.
— Угу. Пришлось соорудить ее из подручных средств.
— А что такого страшного в колыбельной? — удивилась Мег.
Герберт и Сара одновременно указали друг на друга пальцем и выкрикнули:
— Ты объясняй!
Не все посетители шагаловского трактира отличались покладистым нравом. Некоторых трудно было выгнать даже за полночь. Они продолжали буянить, швыряться чесноком и приставать к Магде (а те, что окончательно залили глаза, еще и к Ребекке). Тогда Шагал пускал в ход «колыбельную» — дубину, утыканную гвоздями и утяжеленную свинцом, которая хранилась под стойкой. Это был единственный способ моментально угомонить самого целеустремленного дебошира. Пусть и ценою проломленного черепа.
— Но если вы усыпили их всех, мадам, то к чему было возиться с веревкой?
— Ради приключений. Теперь у нас будет что рассказать друзьям в холодную зимнюю ночь, за стаканом горячего пунша. Как вариант — в холодное зимнее утро, за стаканом… Ах, разиня, чуть не забыла! У меня есть для вас подарок, — хитро подмигнув, Сара протянула виконту флягу, в которой плескалась знакомая жидкость.
Вампир едва удержался, чтобы сразу не прокусить бока фляги, но выдернул пробку и начал пить судорожными глотками. Сара с удовлетворением отметила, что его кожа начала терять зеленоватый оттенок. Но вскоре девушка схватила его за руку.
— Ты совсем сдурел, там же ничего не останется! — сказал она по-немецки, чтобы исключить из беседы Мег. — Неужели тебя не приучили делиться?
— С кем? — вампир посмотрел по сторонам.
— Ну с Мег же!
— А ей зачем?
— Так, — сказала Сара. Присмотревшись к Мег повнимательнее, она не заметила свежих ран на запястьях, видневшихся из-под слишком коротких рукавов, да и воротник не был пропитан кровью.
— Ладно, сдаюсь. Куда ты ее?
Прежде чем испустить сдавленный вопль, виконт размышлял над услышанным несколько секунд.
— Что?!
— Куда ты ее укусил?
Как он мог позабыть, что Сара из тех людей, что не преминут втереть пригоршню соли в открытую рану!
— Вообще не кусал, — промялил Герберт себе под нос.
— Что, столько времени просидел рядом с ней и даже клыки не зачесались?
— Нет, — соврал вампир.
Девушка неодобрительно покачала головой.
— Ох, Герби, Герби! Неужто тебе наш пол настолько не по нраву?
— О чем вы там шушукаетесь? — подозрительно покосилась Мег. — Поторопимся, иначе никогда не доберемся до Оперы.
— Такими темпами точно не доберемся, — хмыкнула Сара. — Нужно найти лошадь.
— Лошадь? Чего мелочится, давай уж целый выезд, — сказал Герберт.
— Можно вернуться и отыскать тех лошадей, — неуверенно предложила Мег.
— Те лошади уже сыграли свою роль в сюжете. Возвращаться к ним было бы тавтологией. Но ничего, авось нам повезет.
Ночь выдалась чудная. Легкий ветерок пробегал по веткам, заставляя деревья ежиться как от щекотки. Луна мутно мерцала на затянутом облаками небе, словно золотая монета, упавшая в корзину с хлопком.
Экипаж медленно, урывками катился по немощеной дороге. Лошадь с трудом привыкала к новым хозяевам. Время от времени она останавливалась и, хотя природа обделила ее абстрактным мышлением, пыталась сообразить, как бы самой отстегнуть упряжь. Новые хозяева были неправильными. Они только с виду походили на мужчину в элегантном фраке и девочку с кудряшками. Но ароматы дорогих сигар и духов не могли заглушить запахи крови и смерти, как на живодерне.