– Что ты имеешь в виду? – спросил я его. – Что от вас «потребовали»?
Маски слетели.
Фасады треснули.
И на секунду – не больше – выражения их лиц выдали их. Сказали мне всё, что я жаждал знать.
Так же быстро, как слетели маски, их лица снова приняли каменное выражение. Но было уже слишком поздно. Я уже увидел то, что мне нужно было увидеть: они мне лгали. Всю мою жизнь.
– Вы же говорили, что ушли сами, – потянул я за эту ниточку. – Вы говорили, что как только мами забеременела, вы скрылись под покровом ночи.
Мами застыла в нерешительности. Лишь на мгновение. Которого мне хватило, чтобы понять, что все последующие слова, вылетающие из ее рта, – неправда.
– Нам пришлось уехать, – сказала она, и на ее лице снова отразилась неуверенность. – Мы должны были защитить тебя.
– Тогда почему бы вам просто не сказать мне правду? – закричал я в ответ. – Кто я? Почему нам пришлось уехать?
– Однажды, – произнес папа, умоляя как глазами, так и голосом, – мы всё тебе расскажем. Просто поверь нам, что ты не был в безопасности, и мы сделали всё, что смогли, чтобы убедиться, что ты защищен.
Они улыбались. Это была неискренняя, бессмысленная попытка утихомирить меня, успокоить.
Я улыбнулся в ответ. Мое предложение. Мой мир.
Но теперь я обращаюсь к тебе, Куан. Я надеюсь, что ты это читаешь. Я больше так не могу. Я должен знать, кто я такой.
Завтра. Встреча у озера. В три пятнадцать утра.
Пожалуйста. Пожалуйста, расскажи мне, кто я.
ПламяМоря: Хаха да что тут вообще происходит. Откуда столько НАПРЯЖЕНИЯ.
ОгоньБогов: первый
ОгоньБогов: блин
НиктоНеЦелуетсяКакГастон: Ох, Циско. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. Я в тебя верю. Так сильно! Я уже за вас с Куаном <3
941 оценка
Парень-невидимка
19 июля, 2018
Я убил своего первого человека, когда мне было восемь лет.
Мы храним кровь под домом. Нельзя знать, когда население поредеет или когда люди переедут слишком далеко, чтобы мы смогли на них охотиться. Мои родители пытались подготовиться к любому возможному сценарию. Когда мы охотимся, мы пьем. А потом берем еще одного человека, чтобы сохранить под домом на всякий случай. Я могу протянуть без кормления от силы три месяца, но каждый раз находить новую еду слишком сложно. Так что в каждом доме всё происходит одинаково. Мы въезжаем. Мами и папи начинают копать, и уже вскоре под землей у нас появляется комната-склад – холодная, способная защитить то, что нужно нам для выживания.
Вы удивитесь, как долго все вы можете жить на минимальном количестве воды и еды: долгие месяцы. Однажды мы держали кого-то год с половиной, и единственная причина, по которой он не протянул еще дольше, – сильная засуха, которая лишила нас возможности охотиться. В тот год люди стремились уехать из пустыни, а не приехать в нее.
Мне было восемь, когда мои родители повели меня вниз по лестнице, чтобы покормить. Я не помню, в каком штате мы были. Да и не важно. Это было неопределенное место в какой-то глухомани, посреди нигде и ничего.
Я так и не узнал, кем он был. Но я его помню. Его стоны. Его волосы, похожие на солому, спутавшиеся на лбу. Глаза, расширившиеся, когда мы спустились. То, как он снова и снова пытался вырваться из оков, разрывая на запястьях всё новые и новые раны. То, как я почуял его запах. Я почувствовал запах свежей жизни, вытекающей оттуда, где он стер свою кожу до мяса.
И я вдруг понял, что у нас в подвале всегда кто-то был. Мои родители приносили мне свежую кровь в керамической миске, и она всегда была теплой. Я впервые сложил два плюс два: она была теплой, потому что ее только что слили из чьего-то тела.
Но в ту ночь папи подтолкнул меня к человеку.
– Эстас листо, – сказал он мне. – Томальо[59].
Мами крепко сжала мою ладонь. А потом отпустила.
Инстинкт взял надо мной верх. Я бросился к нему, словно уже знал, куда кусать, какое место на теле этого человека даст больше крови за меньшее время. Мой рот сжался на его ноге, на бедренной артерии, и его тепло, его жизнь наполнили меня.
Он боролся.
Тщетно.
Наконец жизнь покинула его тело, лежащее подо мной. Когда я поднял взгляд на мами и папи, с капающей с моего подбородка кровью, то увидел на их лицах гордость. Счастье. Радость.
– Лё итисте[60], – сказала мами. – Это только начало, Циско.
– Скоро ты пойдешь с нами, – добавил папи. – На охоту.
Мне захотелось выбежать из этого подвала в тот же момент, несмотря на то что я был сыт, несмотря на отсутствие необходимости в кормлении. Это желание едва не поглотило меня.
Это было девять лет назад. Это желание до сих пор не ушло.
Это не шутка. И не какая-то дикая попытка привлечь внимание.
Я собираюсь уйти.
Я собираюсь найти выход.
НиктоНеЦелуетсяКакГастон: Ты ведь не убиваешь людей на самом деле. Ты, наверно, говоришь это, просто чтобы казаться крутым.
НастоящийФанатЭннРайс: Йоу, он вампир. Чего ты ожидала?
НиктоНеЦелуетсяКакГастон: Ты не знаешь его так, как я. Я следила за ним с самого начала.
1285 оценок
Парень-невидимка
20 июля, 2018
Всё.
Это мой последний пост.
Я тайком выскользнул из дома в три часа ночи. Я сказал папи и мами, что схожу к озеру на несколько минут, прежде чем поднимется солнце. Папи выдал какую-то дурацкую шутку про то, что я провожу там слишком много времени. Я рассмеялся, но ничего не ответил. Я видел, как они с мами переглянулись.
На меня нахлынул ужас.
Неужели они знают?
Немного отдалившись от дома, я перешел на бег, и вот тогда я услышал, как меня зовут по имени позади, тогда я понял, что они подозревали меня во лжи. Я побежал так быстро, как сам не думал, что могу, усталость пронизывала мои кости, умоляя меня остановиться, умоляя покормиться. Я начал чувствовать других существ, ощущать их пульс, пока я мчался вперед, но я игнорировал их.
– Циско!
Я не мог остановиться.
– Циско, эспера![61]
Я больше не мог ждать.
– Циско, пожалуйста!
Я был по горло сыт их защитой.
Я затормозил только у кромки озера.
– Куан, я здесь!
Секунды спустя мои родители, запнувшись, приняли защитные позиции.
Там.
На другой стороне озера: Куан.
– Циско… – прорычал он. В моем имени, вылетевшем из его уст, звучала неприкрытая возможность. Он предупреждал меня? Приманивал меня?
– Я здесь, – сказал я. – Забери меня с собой.
– Нет! – закричала мами. – Ты никуда не пойдешь!
Она попыталась схватить меня за руку, но я отшатнулся от нее, видя, как ее лицо заливают разочарование и шок.
– Пожалуйста, Циско, – сказал папи. – Но пуэдес сали[62]. Мы не сможем защитить тебя, если ты уйдешь.
– Мы сможем.
Куан появился рядом со мной. Он переплел свои пальцы с моими, и дрожь побежала по моей руке, по всему моему телу. Его мощь обняла меня, проникла в меня, наполнила меня силой. «Как? – подумал я. – Как это возможно?».
– Ты не один, – сказал мне Куан, а потом посмотрел на моих родителей. – Нас много, таких же, как я, рожденных, как Циско, и мы выжили.
Они вышли из-за деревьев и кустов, окружавших оазис. Пять. Десять. Двадцать. Так много ребят, и все они двигались с предосторожностью тех, кто знает, что на них могут охотиться так же легко, как они охотятся на других. Они были высокими. Низкорослыми. Я встретился взглядом с девочкой, чья кожа была темнее моей, волосы переплетены в тугие косы вокруг головы, и она мне кивнула – лишь слегка, почти незаметно.
И эта волна была безмерной. Практически всепоглощающей. Энергия, которую я чувствовал от Куана во время наших первых встреч, теперь возросла в двадцать раз.
Это. Это была наша сила.
И она увеличивалась, когда мы были вместе.
– Как ты можешь доверять им? – спросила мами, протягивая ко мне руки, словно делая предложение. – Они ведь просто незнакомцы!
– Из-за таких людей, как вы, – сплюнула девушка. – Это вы разделили нас. Вы сказали Циско, что он такой один.
Я набросился на своих родителей, раскрыв рот от ужаса:
– Так вы знали? Знали всё это время?
Папи заплакал.
– Мы бы сказали тебе, – заявил он, усы на его лице подергивались. – Однажды мы бы всё тебе рассказали.
Мое тело бурлило от гнева, но Куан положил руку мне на грудь.
Пульсация.
Сила.
Наша сила.
– Когда? – Я встал нос к носу с папи. – Когда наступило бы это «однажды»? Когда вы собирались рассказать мне, что есть другие, как я?
– Когда клан разрешил бы нам, – ответил он, всё его лицо дрожало. – Когда они узнали, что вы все можете сделать вместе, они испугались! Они боялись всех вас!
Всех нас.
Я не был единственным в своем роде. Я не был один.
Куан сжал мою руку:
– Циско, я принес тебе кое-что, чтобы доказать, что мы отвечаем за свои слова. Что мы знаем, через что ты прошел. Это доказывает, что нам не все равно.
Он отпустил меня. Засунул руку в задний карман.
Я увидел, как оно сверкнуло в тусклом свете луны.
Папа вскрикнул и шагнул ко мне, но уже через мгновение был окружен. Я сосчитал их: семь вампиров, все молодые, все как я.
Незнакомцы.
Незнакомцы, подобные мне.
– Не делай этого, – взмолилась мама. – Правила…
Но она не закончила фразу. Что теперь могли значить правила? Мои родители придумали их, чтобы удержать меня под замком, а теперь… Слезы покатились из маминых глаз. Я был свободен. И она это знала. Она не могла посадить меня обратно в ящик, в котором я вырос.
Я должен был поверить. В себя