Лукка стучит в нее три раза, и металлическая дверь приоткрывается. Чьи-то глаза пристально смотрят на нас. Они полностью черные. Я читала о таких глазах в «Кровавой хронике», но сама их никогда не видела. Кто бы ни был за этой дверью, он Оборотень. Взрослая особь.
Мое дыхание прерывается легким вскриком, когда я в панике отступаю назад. Укус Оборотня убивает обычного человека, но не Ведьму, однако он может обратить нас. А еще они сами могут от этого умереть и свести нас, Ведьм, с ума. Так, из-за укуса одного такого типа мой отец покончил жизнь самоубийством. Я с ужасом осознаю, что, по всей видимости, у нас с Луккой есть что-то общее.
Через секунду его холодная и тяжелая рука успокаивающе касается моей спины.
Если бы Лукка знал, кто моя мать, он бы также знал, кто мой отец и как тот умер. Ему было бы понятно, почему мне так страшно от вида Оборотня. Однако ничего из этого я рассказать ему не могу, так что придется просто перебороть себя.
– Не волнуйся, Ведьмочка, – шепчет мне на ухо Лукка. – Если сегодня тебя кто-то попытается коснуться, он долго не проживет.
Мои попытки справиться со страхом, видимо, не очень помогли. Я делаю глубокий вдох, когда дверь распахивается, и мы входим внутрь. Приятно осознавать, что тот, кто стоит за этой дверью, не страшнее моего защитника. Вышибала-Оборотень растворяется в тени, а мы спускаемся по извилистой лестнице, ведущей вниз в подземное чрево склада.
– Мило с твоей стороны, – смущенно произношу я, все еще держась за руку Лукки. – Я о том, что ты делаешь для приюта.
В ответ он сжимает мою ладонь.
– Каждому нужен тот, кто будет за ним приглядывать. Заступник.
Для него им всегда был Константин. Его заступником. Приносящим игрушки.
Спустившись с лестницы, мы поворачиваем за угол, и внезапно воздух заполняется светом, музыка обрушивается на нас, будто она была заперта в невидимом пузыре. Должно быть, этот склад специально заколдован, чтобы звуки не доносились до людей. В противном случае, у них не будет шансов выбраться отсюда живыми и невредимыми.
Наверное, я выгляжу очень удивленной, поскольку слышу, как Лукка смеется надо мной. Широкая улыбка расплывается на его безупречном лице, пока он ведет меня вглубь клуба мимо танцующей толпы. Над нами мерцают волшебные огоньки, и сначала мне кажется, что это рождественские гирлянды, но потом понимаю, что это заколдованные светлячки, летящие строем. Такие Ведьмовские фокусы стоят дорого. Единственный раз, когда мне посчастливилось увидеть подобную роскошь, был на балу АМ в Испании, на который меня однажды затащила моя мать. Если честно, ничего подобного в Сверхъестественных общинах в Нью-Йорке или где-либо еще я никогда не видела.
Боже, очень надеюсь, что не встречу здесь ни одной Ведьмы, которая была бы знакома с моей матерью, поскольку, если мне придется объяснять, что я делаю в России рядом с Вампиром-миллионером, мама примчится следующим же рейсом и окажется здесь намного быстрее, чем Оборотень – на оргии в полнолуние.
Девушка танцует на сцене, кружась и извиваясь своим гибким телом в такт музыке. Ее лицо мерцает и меняется с человеческого на лисье, а после снова на человеческое. Она напоминает мне девушек из «Черного кролика». Ее глаза светятся зеленым, а уши вытягиваются и краснеют, прежде чем вновь вернуться в нормальное состояние. Однако ее тело никогда не меняется полностью. Она замечает Лукку, проталкивающего нас сквозь толпу, и подмигивает ему так, будто они знакомы. В моем животе всколыхнулось какое-то странное чувство. Это здесь он находит своих танцовщиц?
Ночной клуб – большое темное пространство с небольшими сценами, яркими световыми проблесками в воздухе и волшебными огнями. С одной его стороны находится бар, в котором сидят мужчины с сухой зеленой кожей и огромными ушами, будто Гремлины, у которых был плохой день – это Гоблины. Они любят холод. Мне уже приходилось с ними встречаться несколько раз, но всегда это проходило не очень удачно. Я бы, конечно, не стала выбирать их в качестве официантов или барменов, так как большинство из них ничего не видят даже через стойку. На сердце становится легче, как только замечаю пару привлекательных женщин, которые тоже ходят с подносами и разносят выпивку. Они гораздо приятнее на вид, и кроме того мне не придется идти к бару.
Здесь нет ни одного человека. Даже те, кто кажутся людьми, на деле что-то между Сверхом и чем-то плохим. Они кучкуются вместе, образуя одну большую воронку неприятностей. Я замечаю группу мужчин в кожаной одежде, с лысыми головами, татуированными странными символами. На другом возвышении вижу девушку в развевающейся юбке, ее обнаженная грудь покрыта бриллиантами. Она парит в полуметре от земли благодаря своим крыльям. Я встречаюсь с ней взглядом, и она улыбается мне. Ее вампирские зубы окрашены кровью в розовый цвет. Черт! Я быстро отвожу глаза.
Скорее всего, она скрещенный Сверх. Им можно стать, либо родившись таким, либо после обращения. О смешении крови Сверхов я только читала, но никогда не видела подобного собственными глазами. Вампиры-Фейри. Эльфы-Оборотни. И мой отец – Ведьмак, которого укусили и который превращался в волка каждое полнолуние. То было его проклятье, и оно его убило. Ничего не могу поделать, но снова думаю о сестре, Майкеле, и ребенке, которым она была беременна. Сверх меня подери, кто же был его отцом?
Я подавляю дрожь, когда Лукка кивает кому-то позади меня, и поднос с рюмками внезапно появляется между нами. Официантка одета в белое, словно ангел. Ее шея, ключицы и запястья покрыты двойными точечными колотыми ранами. Она передвигается быстро, кошачий хвост мелькает под складками ее юбки – настоящий «Кровавый кролик» этого клуба. Интересно, сколько ей платят за то, чтобы она подавала выпивку Сверхам, прежде чем сама станет последним напитком дня.
Лукка приподнимает в знак тоста порцию крови и тут же залпом ее выпивает. Когда он подмигивает мне, внутри все начинает трепетать. Затем я копирую его движения со своим прозрачным напитком, вздрагивая, когда он обжигающе разливается в моем желудке. Водка.
– Итак? Что думаешь? – перекрикивает Лукка музыку, касаясь моей щеки своей. – Со мной веселее, чем с моим братом, разве нет?
Все веселье Константина заключается в контроле и в том, чтобы им восхищались. Лукка, наоборот, просто хочет быть окруженным чудаками, которым на все плевать. Это люди его типа, и, честно говоря, даже не знаю, что думать. Мне приходилось бывать во многих клубах и даже на нескольких вечеринках Сверхов, но такое я вижу впервые.
– Здесь потрясающе, – кричу ему в ответ. – Хотя музыка странноватая. Что это?
– Магия, – произносит он, обвивая рукой мою талию и притягивая меня к себе. – Чувствуешь?
Я многое чувствую сейчас, но Лукка говорит именно о потоках музыки, которые можно наблюдать рядом с танцующими. Да, теперь чувствую. Заклинание высокого уровня – сложный трюк, который подвластен только великим Ведьмам. Заключить в музыку магию очень трудно, это по-настоящему мощное заклинание. Некоторые мелодии могут парализовать мужчин, соблазнить женщин или даже привести к смерти. Однако эта музыка вызывает у всех на танцполе чувство эйфории.
Я приобнимаю Лукку за шею и позволяю магии поглотить меня. В отличие от Сверхов и простых людей, колдовство на Ведьм так сильно не влияет, однако во мне сил немного, и сейчас все мое тело жужжит, как оса в банке из-под варенья. Словно на нем лопаются крошечные пузырьки шампанского, и мне кажется, я слышу, как кто-то шепчет мне на ухо: «Делай это, Саския. Делай, что хочешь. Ты молода, жива и прекрасна. Сейчас самое время». И я готова в это поверить. Готова делать то, что хочу. И то, что я хочу делать с Вампиром в моих объятиях и его губами, которые так близко от моих, будет очень и очень плохой затеей.
Лукка прикрыл глаза, давая мне шанс подольше задержать на нем свой взгляд. Бледная кожа и напряженное лицо. Густые ресницы и непослушные обесцвеченные волосы. Татуировки, взбирающиеся по его шее к вискам, и крошечное пятнышко крови в уголке рта. Чью кровь он пил? Хоть я отчасти и возмущена, во мне загорается внезапное желание слизать ее с его губ.
– Вперед, – произносит он.
Что? Я убираю руки с его шеи, но Лукка отрицательно трясет головой и возвращает их обратно, прижимая меня к себе.
– Я не это имел в виду, Ведьмочка, – выдыхает он на уровне моей шеи. Тело вздрагивает, когда он, чуть касаясь, скользит клыками от моей ключицы к уху. – Вперед, расслабься. Слейся со мной.
Музыка кружится вокруг нас, серебристые нити колдовства ослабляют мое тело так, что кажется, вот-вот упаду, но магия удерживает меня. Я вся плыву. Моя голова падает на плечо Лукки, и мы остаемся в таком положении, покачиваясь и двигаясь под гипнотический ритм.
Через некоторое время отстраняюсь, чтобы что-то сказать, но внимание Лукки уже обращено на меня, и его губ касается озорная ухмылка. Он высовывает язык. На кончике белеет крошечная таблетка. Но не обычная. Она перламутровая и мерцает, как только на нее попадает свет.
Наркотики – не по моей части. Я не делала ничего серьезного с тех пор, как мать заставила меня пойти на вечеринку магов, где нам надо было порезать себя и покрыть раны лягушачьим ядом. Суть заключалась в том, чтобы увеличить свои магические силы до высокого уровня. Очевидно, у меня ничего не получилось. Вместо этого я всю ночь раскачивалась в углу взад-вперед, бормоча о теориях про Чарли Шина.
Тот отпуск нельзя было назвать драгоценным времяпрепровождением матери и дочери, на который она надеялась. Почему мама не могла согласиться на вечер с мороженым и просмотром фильма «Реальная любовь», как нормальный родитель?
Но это совершенно другое.
Не знаю, то ли из-за того, каким он был ранее в приюте, то ли из-за гипнотической волшебной музыки, или просто из-за того, что он такой, какой есть, – я ему верю. Он заставляет меня чувствовать себя неуязвимой. И хоть внутри этого сумасшедшего клуба я начинаю терять голову, в то же время чувствую, что нахожусь в безопасности. Внешний мир больше не реален. Не будет никаких последствий. Лукка не допустит, чтобы со мной случилось что-то плохое.