– Думаешь, меня пугает этот плюшевый мишка?
Глава двадцать восьмая
Странно оказаться в клубе днем. Все окна закрыты, но уборщиков еще не было. Здесь полный бардак. Разбитые стекла валяются на столах и полу, и одинокая туфля на тонком каблуке лежит на небольшой сцене. Мне она знакома, она принадлежит Асель. Принадлежала. Сглатываю чувство вины. Я могла бы ее спасти, если бы встретилась с ней раньше, а не провела три дня в постели с Луккой. Моя вина в том, что она мертва.
Мы проходим мимо бара и сцены и направляемся к двери с надписью «Вход воспрещен». Как только Лукка начинает вводить код, с другой стороны клуба раздается грубый крик.
– Куда ты ее ведешь?
Димитрий подбегает к нам, его огромные, похожие на лапы руки сжаты в кулаки. На нем все еще детский голубой спортивный костюм «Адидас», куртка туго застегнута на бочкообразной талии, однако он снял свою дурацкую панаму. Я замечаю темную отметину на его рукаве и с удивлением осознаю, что это кровь Асель. Перед моими глазами начинают мелькать образы медведя, перерезающего шею моей подруги. У меня кружится голова, и я быстро моргаю, изо всех сил стараясь прийти в себя.
Лукка оборачивается к Димитрию, загораживая меня собой и одаривая вышибалу своей липко кровавой улыбкой.
– Отвали и возвращайся в свою берлогу, – произносит он.
Глаза Димитрия черные и идеально круглые, словно два камня, воткнутые в лицо снеговика.
– Константин сказал, что никто не должен входить в его кабинет, включая тебя, – рявкает он на Лукку.
Димитрий стоит перед нами, и его тяжелые золотые цепочки звонко бьются друг о друга. Он проводит рукой по своей короткой стрижке, по шее шириной с его квадратную голову, и поднимает подбородок, показывая, что мы должны уйти.
– Отведи Ведьму обратно в клетку, или я выпотрошу ее, как выпотрошил ее подружку.
Они оба не сводят друг с друга глаз, белые глаза сверлят медвежьи. Ни один из них не двигается, наблюдая в ожидании.
– Я не подчиняюсь твоим приказам, – рычит Лукка, а затем бросается на вышибалу, оскалив зубы и гневно сверкая глазами, как будто раскаленными добела.
Он целится в яремную вену Димитрия, сбивая его с ног и вонзая клыки ему в шею. С диким ревом тот вскакивает и стаскивает с себя Вампира, словно пушинку.
Вышибала и так высок ростом, но теперь такое ощущение, будто он стоит на цыпочках, возвышаясь над Луккой. Сначала медленно, а затем все быстрее Димитрий поднимается выше и выше, его ноги становятся толще, а плечи округляются. Спортивный костюм вышибалы выцветает, и на его месте появляется белый мех, окрашенный в желтый цвет московским смогом, густой и спутанный, будто испачканный мочой снег. Руки Димитрия превратились в гигантские лапы, его ладони черные и мягкие, а когти, пропитавшиеся никотином, выскакивают, словно кинжалы, и ударяют Лукку в грудь.
Вышибала – полярный медведь? Гребанный здоровенный полярный медведь?!
Я догадывалась, что Димитрий медведь, как только его встретила. Мне казалось, что он обычный лесной «косолапый» или что-то вроде этого, но мне и в голову не приходило, что он настолько огромный. Поднимаясь на задние лапы, Димитрий становится практически в два раза выше меня, и, вскрикнув, я быстро прячусь за колонну. Он снова взмахивает когтями и рычит, заставляя Лукку отшатнуться назад.
Наблюдаю, как они неподвижно стоят и смотрят друг на друга – медведь на задних лапах и Вампир, готовый броситься на врага, обнажив свои клыки. С невероятной скоростью Лукка снова кидается в атаку и запрыгивает на шею медведя, вновь вонзая клыки в горло Димитрия. В этот раз ему удается вырвать часть плоти. Медвежий мех густой и грубый, но он быстро розовеет, когда из раны начинает сочиться кровь. Лукка спрыгивает и выплевывает выгрызенный кусок, будто русский Майк Тайсон[16]. Его лицо покрыто алым, тонкие белые волосы прилипли к окровавленным губам.
– Прячься, – кричит он мне, преграждая путь рукой и заставляя меня снова вернуться за колонну.
Димитрий покачивается, затем с глухим стуком приземляется на четыре лапы. Он медленно двигает головой, но пронзительные черные глаза все еще смотрят свирепо. Кажется, Лукка собирается снова атаковать, но вышибала опережает и с громким ревом бросается на него. С неимоверной силой он опрокидывает Лукку. Димитрий нависает над ним, одной гигантской лапой надавливая на грудь и поднимая другую когтистую лапу, готовясь его выпотрошить. Лукка мельком бросает на меня взгляд, и у меня сжимается сердце. Ему не пошевелиться. Он в ловушке.
– Я убью тебя, Димитрий, – рычит Лукка, но мы оба знаем, что медведь победил.
Оглядываюсь в поисках чего-то, что можно бросить в Димитрия, вскинувшего голову к потолку и издавшего такой рев, что вибрация от него проходит по всему моему телу. Подумываю о том, чтобы кинуть в него барный стул или приставной столик, но после моих жалких попыток попасть стеклянными пузырьками в машину Лукки, понимаю, что это совершенно бессмысленно. Поставив стул обратно, я обращаю внимание на маленькую сцену рядом со мной и поднимаю брошенную туфлю с тонким каблуком.
Чертовски глупая затея. Но, честно говоря, именно такие идеи обычно оказываются лучшими.
Яростно вскрикнув, бросаюсь на Дмитрия. Его гигантская лапа поднята в воздух, и как раз в тот момент, когда он собирается ударить Лукку, я запрыгиваю и вонзаю шпильку в висок Перевертыша. Раздается тошнотворный хлюпающий звук, когда я вгоняю каблук глубоко в голову медведя, вплоть до основания туфли, заталкивая изо всех своих сил.
– Это тебе от Асель, отмороженный кусок дерьма! – кричу я, пока кровь заливает мои руки.
Медведь замирает, его глаза закрываются. Лукка неподвижно лежит под ним. Затем, тихо заскулив, Димитрий с грохотом падает на пол.
Наступает тишина. Я стою неподвижно, руки покрыты теплой и липкой кровью, взгляд опускается на гигантского полярного медведя с туфлей стриптизерши, воткнутой в его голову, лежащего рядом с раненым Вампиром, с которым последние три ночи я занималась безумным сексом.
Что у меня вообще за жизнь такая?
– Ты цела, – утвердительно произносит Лукка, волнуясь больше за мое состояние, чем за свое.
Он вскакивает и притягивает меня к себе, положив обе руки за мою спину. Лукка целует мою шею, размазывая кровь Дмитрия по всей ключице. Через минуту мое дрожащее тело и прерывистое дыхание приходят в норму, однако он меня не отпускает.
– Ты спасла мою жизнь. Для меня ты настоящий герой, Ведьмочка, – шепчет Лукка мне на ухо.
– Пойдем, – говорю я, взяв его за руку. Он тоже дрожит, но в это сложно поверить, глядя на его кровавую улыбку. – Давай уберемся отсюда до того, как твой брат нас найдет.
– Слишком поздно, – раздается совсем рядом голос Константина. – Я уже здесь.
Глава двадцать девятая
Я сразу замечаю, что Константин сменил одежду, в которой он был при последней нашей встрече в клетке. Теперь на нем костюм-тройка из темно-синей шерсти с тонкой принтованной полоской и начищенные кожаные туфли. В отличие от своего брата, Константин явно не спал, в то время как я страдала в одиночестве в своей камере.
Он опускает взгляд на вышибалу, развалившегося на полу. Димитрий остался в звериной форме. Интересно, как Константин объяснит уборщикам, что делает огромный полярный медведь в центре стриптиз-клуба с блестящей шпилькой в голове.
Получается, Асель отомстила чудовищу. Хоть мне и хочется улыбнуться, я этого не делаю.
– Удивлен видеть тебя здесь, мой младший брат, – произносит Константин, разглядывая кровь на груди и одежде Лукки. Тот держит меня за руку, и я слегка вздрагиваю, замечая, что Константину это не нравится.
– Обычно ты не суешь нос в мои коммерческие проекты, – говорит он.
– Саския – не твой коммерческий проект, – шипит Лукка. – Она человек. Ты держал ее в клетке, Костя, ты делал ей больно. Я забираю свои ключи от машины и увожу ее отсюда.
– Ты же знаешь, что она репортер? – отвечает ему Константин. – Она работает на «Кровавую хронику».
Лукка не слышит звона лжи, и боль, отражающаяся в его глаза, сжимает мое сердце. Он оборачивается ко мне и убирает руку.
– Отпусти ее, брат, – снова обращается к Константину Лукка.
– Не могу. Если я на это пойду, она первым делом расскажет о том, что мы сделали.
– Что ты сделал!
Константин поворачивается к брату, его лицо в нескольких сантиметрах от лица Лукки.
– Все, что я когда-либо делал, я делал для тебя, – произносит он очень тихо, заставляя рой мурашек пробежать по моей коже. – Твоя дорогая одежда, эти нелепые машины, на которых ты ездишь, наш особняк – кто за это платит? Я заботился о тебе в детстве и забочусь о тебе до сих пор. Я обеспечиваю тебя всем, Лукка. Благодаря мне ты счастлив. Сейчас я на пороге великого открытия, у нас есть шанс вернуться к тому, кем мы когда-то были. Все, что ты хочешь, ты сможешь делать при солнечном свете, у тебя будет бесконечная сила, только за счет нескольких ничтожеств, не имеющих ни для кого никакого значения… Вроде нее.
Константин срывается с места и резко хватает меня за горло.
– Отпусти ее! – кричит Лукка, пока его брат тащит меня к одной из маленьких сцен и швыряет в танцевальный шест. Со всей силы я ударяюсь головой о металлический столб и, оступаясь, падаю на спину. Он достает из кармана пиджака несколько удлиненных стяжек и связывает мои запястья вокруг шеста.
– Кто, черт возьми, носит в кармане кабельные стяжки? – произношу я, стараясь скрыть страх в моем голосе.
– Вампир, которому нужно держать таких девочек, как ты, под контролем. Я тебе говорил, что мы еще не закончили!
– Взгляни, кто на самом деле твой брат, Лукка, – выкрикиваю я. – Он опасен. Он убил твою мать голыми руками, потому что не мог себя контролировать.
Константин оборачивается к Лукке, его лицо искривляется в насмешке, будто все, что я говорю, пустой звук.