Эндрю потерял дар речи. Неужели Фрэнк не поступил бы так же, если бы увидел в автобусе его с тем стариком? Неужели он не заподозрил бы, что старик что-то задумал, если захотел подружиться с незнакомым мальчиком сразу после того, как погиб его подопечный?
Фрэнк ушел. С ним не случилось ничего плохого, и это было хорошо, но как он не мог понять, что Эндрю искренне, по-настоящему за него волновался? Почему? Он не хотел разозлить миссис Делани. Эндрю изо всех сил старался не расплакаться. Он склонил голову, опустил плечи и побрел в класс.
Остаток дня в школе Эндрю ни к чему не проявлял интереса. Он перебирал в памяти все, что случилось после того, как он увидел старика и мальчика возле коттеджа гвоздаря. Все эти странные вещи, которые он видел и ощущал, может, ему все это только показалось? Разве не странно, что старик остался в Белпере после того, что случилось? А то, что он выглядел таким довольным и был таким разговорчивым с Фрэнком, когда они ехали в автобусе? Странно. Очень странно, даже мурашки по коже.
Все дорогу домой Эндрю шел, опустив голову, и ничего не видел, только свои ботинки. Когда он добрался до дома, мама держалась отстраненно. Ей было стыдно за свое поведение, но она не могла или не хотела извиняться и помириться с Эндрю. Тетя Молли вела себя тихо, она нервничала из-за того, что выступила против сестры. Эндрю было очень одиноко.
Уже у себя в комнате, сделав уроки, он сел на подоконник и смотрел вниз, на коттедж гвоздаря. С тех пор как Эндрю немного подрос, он часто сидел вот так и представлял, как выглядела их улица двести лет назад. Представлял, что гвоздарь занят своим делом, и дым из его печи клубами поднимается вверх и уплывает вместе с облаками. А мимо, наверное, проходили мамы с сыновьями и рассказывали своим мальчикам о том, как их папы где-то строят дома и им нужны гвозди, которые делает гвоздарь? А у гвоздаря, наверное, не было конкурентов, и поэтому у него был большой-пребольшой дом на холме рядом с лютеранской церковью.
Может, кто-то из этих мальчиков — прапрапрадед его отца, которого он никогда не видел? Что сейчас делает его отец? Может быть, он — строитель, или продавец, или доктор? Мама почти не рассказывала Эндрю об отце. А тетя Молли… Ну, все, что он знал, он знал от нее.
— Не вздумай говорить маме, что я рассказала тебе о нем. Ее удар хватит. Ты все еще хочешь, чтобы я рассказала?
— Да, тетя. Пожалуйста.
Тогда ему было шесть лет, а может быть, пять.
— Хорошо. Его звали Уильям, но твоя мама звала его Уилл. Когда она с ним познакомилась, она не знала, что он чей-то муж. Но потом оказалось, что он женат на очень богатой женщине из Джерси, ее родители были очень-очень состоятельными людьми, и все они жили в доме, похожем на дворец. Конечно, Уилл сказал твоей маме, что он беден. Никто из родни жены его не уважал, и они хотели, чтобы он продолжал семейное дело, а для этого он пять дней в неделю должен был проводить в дороге. Когда-то он очень любил свою жену, но она не хотела заводить детей, потому что это испортило бы ее фигуру. Она явно была самовлюбленной пустышкой.
Твоя мама десять лет назад была намного красивее, чем сейчас, и Уилл очень быстро и очень сильно в нее влюбился. В это я верю. Бернадетта была очень осмотрительна, тогда она знала только, что он много путешествует, а ей хотелось, чтобы кто-то был рядом. Почти целый месяц Уилл делал все, что мог, чтобы оставаться поближе к Белперу, но потом его жена что-то заподозрила, и он исчез. Однажды он мне написал. Я тогда была замужем за твоим дядей Филиппом. Он просил меня передать Бернадетте, что никогда ее не забудет. Что она подарила ему счастье, которого он никогда не знал, но он женат. Он все мне о себе объяснил, но я подумала, что будет лучше, если это останется тайной. Я сказала твоей маме, что он, видимо, женат и невежа, и нечего горевать. А через месяц она поняла, что ты собираешься появиться на свет.
Ей было очень-очень больно оттого, что Уилл бросил ее. А когда твой дядя Филипп неожиданно умер, оставив мне огромные долги, мы с твоей мамой решили, что можем помочь друг другу перенести предательство одного и потерю другого. Мы решили, что ты будешь нам наградой за то, что мы перенесли все это. Так и случилось. Когда-нибудь, когда ты станешь совсем большим, мы попробуем разыскать твоего отца.
Эндрю вспомнил все случаи, когда его била мама. Отец, нот на кого она на самом деле злилась. Но он не мог сказать ей об этом. Тогда он выдал бы секрет тети. А этот секрет был всем, что осталось ему от отца. Он был слишком дорог, чтобы им делиться.
На следующий день шел дождь, и они остались в классе, а не пошли на площадку перед школой. Фрэнк не пытался заговорить с Эндрю и не обратил на него внимания, когда тот попытался заговорить с ним. Одна из девочек, которой правился Эндрю, была потрясена тем, что никто на него не претендует. Она флиртовала с ним и совсем его смутила. Слабые попытки Эндрю привлечь чье-нибудь внимание, его мольбы о том, чтобы кто-нибудь его спас, остались незамеченными. Когда она предложила ему дружить, он пробормотал что-то о том, что мама запрещает ему встречаться с девочками, и удрал из школы.
В конце Кинг-стрит Эндрю заметил высокого, худого человека, который стоял напротив его дома. Лицо человека было скрыто зонтом, но Эндрю знал, что это тот самый старик, еще до того, как он повернулся и посмотрел на него. Эндрю прошел чуть дальше и вдруг остановился. Ему пришла в голову неожиданная мысль.
Может быть, это его дедушка. Старик узнал, что у его сына есть ребенок, и теперь повсюду ищет Эндрю. Может быть, тот мальчик был его братом! А что если его отец развелся со своей нелюбимой женой и перебрался в Турцию? Может, поэтому старик и был таким доброжелательным с Фрэнком? Он хотел разузнать, не его ли внук Эндрю! И почему он раньше об этом не подумал?
Старик подошел к Эндрю.
— Ты живешь тут неподалеку?
— Да, вон там. — Эндрю указал на противоположную сторону улицы. — Вы уже меня об этом спрашивали, но тогда я не знал, что это вы.
— Так ты знаешь, кто я? — Старик улыбнулся, он был доволен.
— Отец моего отца? — с надеждой спросил Эндрю, сердце его так заколотилось, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
— Да! — Старик прикрыл рот ладонью. — Мой внук! Ты!
— Дедушка?
— Да! Это я. Как они тебя зовут?.. — Он на секунду отвел взгляд в сторону, и секунда эта показалась Эндрю вечностью. — Энди, верно?
— Да, дедушка. Энди.
— Я приехал, чтобы забрать тебя домой. — Лицо старика излучало столько тепла, столько доброжелательности, что Энди чуть не лопнул от счастья.
— К папе?
Старик кивнул:
— К папе. Он будет так рад увидеть тебя. Вся наша семья будет рада.
— У меня есть целая семья? О дедушка! Это правда?
— Правда, я тебе все о ней расскажу. Только вот самолет улетает из Хитроу завтра. Если мы хотим успеть на рейс, нам надо уезжать. Я снял номер в отеле рядом с Паддингтоном.
— Но мама… и тетя Молли.
На кухне горел свет, и Эндрю знал, что тетя готовит ужин.
— Ты прожил с ними десять лет. Пора и твоему папе с тобой познакомиться, не так ли?
Искра страха угасла, секундное сомнение улетучилось и превратилось в решимость. Он поедет туда, где его ждет настоящая семья. Неизведанное, к которому так долго с тревогой и нежеланием отпускать готовили его мама и тетя, вдруг оказалось местом, где его давно и с любовью ждут.
— Да, хорошо. А как же моя одежда? На мне школьный блейзер и…
— В отеле тебя ждет целый чемодан с одеждой. Ты когда-нибудь бывал в Лондоне?
— Дедушка, я даже в такси никогда не ездил!
— Тогда в такси мы доедем до Дерби. А там — купе первого класса в твоем распоряжении.
— Мне будет нужен паспорт. Мне нужны какие-то документы? По телевизору говорят…
— Да! Да, малыш. У тебя все будет. Я обо всем позаботился. — Старик сжал плечо Эндрю и улыбнулся, глядя на мальчика сверху вниз. — Обо всем.
Эндрю улыбнулся в ответ:
— Значит, моя семья богатая, дедушка?
— Мы принадлежим к старинному богатому роду, малыш.
— Да, тетя мне говорила. Ты не сердишься, что она мне рассказала? Она всю мою жизнь хранила этот секрет от мамы.
— Конечно не сержусь. Как только ты у нас обоснуешься, ты напишешь своим маме и тете, и секрета больше не будет. Расслабься и ни о чем не волнуйся.
Вдруг Эндрю осознал, что дождь уже закончился, а в конце улицы их ждет такси. Наступил вечер, улицы сверкали, а впереди его ожидала новая жизнь — он ехал в дом своего отца!
Естественно, никакой папа его не ждал, хотя богатое семейство в огромном поместье в Турции существовало. Когда они пристегнули ремни в салоне самолета на высоте тридцати трех тысяч футов, дедушка сказал Эндрю, что придет время, и он поможет ему найти отца. А пока древняя уважаемая семья ждала только его одного в доме таком большом, что он и представить себе не может, и в этом доме он уже никогда не будет одинок.
Тогда Эндрю осознал, слишком поздно, что те слова, которыми его мама и тетя перекидывались вечером два дня назад, — «киднеппинг» и «педофилия» — теперь относятся к нему. Он сказал об этом дедушке, но старик с ним не согласился. Эндрю избран от рождения. Он — особенный. Никто никогда не давал ему такую характеристику. Он — сакральный сосуд. Все, что говорил старик, было странным, загадочным и сбивало с толку. Эндрю никак не мог получить простой ответ на свой вопрос. Долгая поездка в лимузине убаюкивала. Эндрю время от времени засыпал и всякий раз погружался в кошмар. Кошмар прекратился, когда они наконец остановились у высокой, увитой плющом стены из блеклого кирпича. Два охранника в чалмах и без рубашек потянули ворота из кованого железа в стороны так, чтобы в них смог проехать лимузин.
Когда Эндрю увидел огромный особняк, он все еще надеялся, что его папа на самом деле там, а дедушка просто над ним подшучивал. В особняке было много мальчиков и девочек, все примерно его возраста, кто-то старше, кто-то младше. Они разговаривали на разных языках и были одеты во все белое. Дети ходили по особняку, где хотели, но все они были грустными, как мальчик, погибший на перекрестке, и глаза у них были пустыми.