рел на Маниэр. Она, наверно, стала ещё красивей с последней их встречи, или ему так только казалось.
И в ее строгости, ее холодности было свое очарование, если опустить момент, что все это происходит, когда он просит ее руки.
Подошел чуть ближе, ловя на себе настороженный взгляд ее алых глаз. О чем она говорила? Признаться, он откровенно пялился последнюю минуту и почти не слушал.
Ах да, традиции. Как будто кому-то есть до них дело сейчас.
— Да, это одна из старых традиций народа, в котором я родился. — попаданец тактично умолчал, что как таковая, традиция себя изжила и стала чисто символической. Маниэр это знать не обязательно.
— Не думаю, что выкуп должен быть настолько огромным. — они встретились глазами, и ум Степана беспокойно заметался в голове, пытаясь не потерять связь с реальностью, и уловить суть мысли.
Он сосредоточенно нахмурился.
Деньги. О чем обычно беспокоятся молодожены перед свадьбой? Ипотека, машина, путешествие, что-то такое, да?
— Я заработаю ещё, хватит и на свадьбу, и на свадебное путешествие. Дом у меня есть, но купим новый, если хочешь, мне все равно, где жить. — Маниэр поджала губы и красноречиво отвела глаза. Такое чувство, что они говорят на разных языках.
— Я ведь не об этом. — устало выдохнула она. — И какое нам путешествие, мы вампиры, Кифен. — им, по-хорошему, за пределы графства никогда лучше не выходить.
Может они восстановят одно из заброшенных гнезд Вальдернеских? Все равно там больше никто не живет, а место хорошее, безопасное.
— Тогда в чем дело? — непонимающе спросил он, — Ты против, что я плачу деньги клану и они не осядут в семейном бюджете? Или что я вообще им плачу? — Маниэр медленно выдохнула, но нет, не полегчало. В такие моменты она задавалась вопросом, как ее вообще угораздило влюбиться в переселенца.
— Уж прости, но ты непроходимый тупица. — почти прирыкнула она на него. Степан сжал кольцо в руке. И кто поймет их, этих женщин? — Речь ведь шла не про это. Дед сказал, что ты хотел купить мне свободу за пять миллионов. Не право брака, а просто свободу, неизвестность, где я могу тебя бросить, где ты просто можешь остаться ни с чем. Где я могу просто пожелать остаться в клане и ничего не изменится. Это правда? Ты согласен и на это?
Она развернулась к нему и заглянула прямо в глаза, пристально всматриваясь и пытаясь найти ответы на все свои вопросы.
— Да, я согласен на что угодно, если буду знать, что ты счастлива. — кивнул Степан. Он только ради ее счастья столько батрачил, только ради шанса сделать ее жизнь чуть лучше, подарить ей право на свободу.
Так что же ей не нравилось теперь? Разве не свободы она желала?
— Почему? Почему ты так поступил? Зачем? — она прикрыла глаза ладонью и покачала головой. Маниэр было тяжко от мысли, сколько он готов отдать ради нее. Тяжко, что она может не оправдать его ожиданий, что всё это может закончиться не на счастливой ноте, а бесконечными упреками.
Получив так много, Маниэр боялась оказаться не настолько ценной. Кто будет любить вещь, купленную втридорога?
Разве не будет потом Степан сожалеть, что переплатил за такую, как она?
Но попаданец считал иначе.
— Я хотел, чтобы ты выбрала меня сама. Не потому, что так сказал глава старейшин или клан, не потому, что я граф и тебе больше некуда пойти. А потому что ты сама захотела быть со мной. — Степан надеялся, что их отношения станут более осознанными, более зрелыми.
— После всего, что было, ты все ещё сомневаешься во мне? — недоверие ранило ее до глубины души.
Маниэр умереть ради него готова, а он в ней сомневается. Она против клана пошла, всё бросить собиралась, отречься от рода и всего, что связывало ее с вампирами. А он… не верил ей. И от этого было горько, обидно и больно.
Просто, чтоб проверить ее, он готов отдать такие деньги? Он вообще в своем уме?
— Маниэр, тут я не стану оправдываться. — он грустно усмехнулся, сколько бы он ни говорил, сколько бы ни доказывал, что все это из любви к ней, она не поймет. Они разные, поэтому есть вещи, которые придется просто принять, — Я сомневаюсь в каждом, кто носит фамилию Вальдернеских, в каждом, кто не является переселенцем. Я даже в себе сомневаюсь.
Эту половину правды ей будет принять куда проще, чем его искренние переживания. Пусть считает его подлецом, он такой и есть. Настоящий подлец, раз оставил ее тогда.
— Почему ты не сказал обо всем позавчера? Почему просто попросил моей руки? — он поежился под ее острым взглядом. Степан думал, она будет рада.
— Я забыл от волнения. — Маниэр рвано выдохнула и снова отвела взгляд. Забыл он.
Но то, что он переживал и нервничал, приятно грело — значит боялся потерять, значит как бы не сомневался в ней, все равно любит и ценит.
Она чуть улыбнулась, самую малость, взгляд стал мягче.
— Я запрещаю тебе покупать меня. Если ты дашь клану хоть медняк, можешь забыть, как меня звали. — сообщила Маниэр, собравшись с мыслями.
Она не хотела, чтобы деньги, заработанные Степаном с таким трудом, достались Вальдернеским. Пусть лучше на переселенцев своих спустит, да хоть просто на улицах раздаст. Но не вампирам
— Почему? — ему всегда казалось, что Маниэр невероятно горда тем, что Вальдернеская. Она была лучшим вампиром из тех, что он встречал. Она была благородной, гордой, твердой и решительной. Лучшим, что было в Вальдернеских.
И Кифен считал, что для нее предать клан — значит предать себя. Но сейчас она почти приказала ему позволить Вальдернеским умирать в эту долгую и тяжелую зиму.
— Это тебя не касается. — у Маниэр были свои мысли, слишком много мыслей о том, насколько на самом деле ужасна жизнь в клане. И может бунт народа и голод способны сломать систему, возможно этой зимой что-нибудь измениться, — Сбереги эти деньги и потрать мудро, когда вернешь титул. — она улыбнулась ему так красиво, так нежно, что сердце снова дрогнуло.
А все мысли про Вальдернеских, клановые разборки и прочее вылетели из головы. Какая разница, что и где происходит, когда она ему так улыбается?
— Я заработал их лишь ради того, чтоб выкупить тебя.
Степан никогда и не думал о том, чтоб потратить свои миллионы иначе. Если б не стремление выкупить Маниэр, то он бы сходил пару раз на охоту, заработал сто золотых, и ещё полгода из дома не выходил б. Ему ведь для жизни много не надо.
— Кифен, ни один здравомыслящий мужчина в этом мире не отдаст столько за клановую вампиршу. — покачала головой девушка. — Не делай глупостей. — Кифен тихо усмехнулся. Глупость он уже сделал, и не раз, и останавливаться на достигнутом не собирался.
— Маниэр, я ведь на всю голову переселенец. Я и больше отдам за тебя. — разве не лучше все же заплатить клану и жить спокойно, чем годами прятаться и боятся выйти из дома? К тому же деньги есть, и потому упрямое противление Маниэр вводило в замешательство.
— Дурак. — огрызнулась она, — Если купишь титул, то я не выйду за тебя, имей в виду. Через год, как снова станешь графом, сыграем свадьбу. Не раньше. — она давала ему путь к отступлению, возможность бросить ее снова, когда он будет не простолюдином, а аристократом. А Степан даже не понимал этого.
— Хорошо. Все будет как ты захочешь. — пообещал попаданец. Ему все равно, как свадьбу играть, будет прекрасно, если Маниэр сама все решит и выберет, главное, чтобы еда на столе была.
— Я хочу, чтоб мы отпраздновали в твоем замке. — произнесла она, смотря, как дрожит от ветра пожухлая блеклая трава. Зима наступила так быстро, что Маниэр все не могла свыкнуться с мыслью, что прошел ещё один год, и снова клан ждут долгие голодные месяцы.
— Тогда я потрачу эти деньги на ремонт. — согласился Степан. Если отреставрировать бальный зал, то должно хватить места. Да и комнаты тоже неплохо отремонтировать, окна поменять… А денег на ремонт вообще хватит?
— Береги себя. — ее голос едва ли не заглушил ветер, собранные волосы растрепались, и холодный воздух, пробираясь под одежду, заставлял кожу покрываться пугливыми мурашками.
Маниэр любила зиму, зима была похожа на вампиров: такая же серая, холодная и безжизненная. Тихая и спокойная. Короткое время в году, когда нигде ничего не происходит, затишье, позволяющее спрятаться глубоко-глубоко и зализать раны, которые получил за этот год.
— Когда мы увидимся снова? — Степан посмотрел на розы, букет сейчас казался до ужаса неуместным.
Может, зря он обнес герцогский сад? Впрочем, только ради того, чтоб позлить дракона, это стоило сделать.
— Не знаю. — пожала плечами Маниэр. Она и правда не знала.
Видеться случайно было по-своему очаровательно, ей правда нравилось проводить с ним время, но назначать встречу настроения не было никакого. Возможно ей просто стоит немного отдохнуть и собраться с мыслями, вчера был тяжелый день.
— Я могу навестить тебя в гнезде? — попаданец боялся снова потерять с ней связь. Не хотел больше зависеть от случая, теперь ведь его черед делать шаг навстречу, Маниэр уже пробежала целый километр, когда он едва ли прошел десять шагов. И Степан не собирался оставаться так далеко или пускать все на самотек.
Они теперь пара, и видеть ее, просто стоять рядом и слушать, знать, что она рядом, стало для него невероятно важно.
— Нет. Не ходи на земли вампиров. Я сама найду тебя, если захочу. — Степану не нравился ее ответ, но он молча проглотил недовольство. Провинился, будь добр исправлять. Теперь он будет уважать ее решения и желания, будет прислушиваться к ее мнению, и если Маниэр хочет так, то он просто примет это, даже если ему подобное не по нраву.
Не голову же герцога она просит, в самом деле, а вполне обычную, выполнимую вещь.
Глава 40Для тех, кто помощник дракона
Степан бегло оглядел унылый пейзаж. Да уж, делать предложение руки в такой атмосфере мог только он додуматься. Пятьдесят оттенков серого, а не пейзаж, честное слово: небо серое, земля темно-серая, трава желтушно-серая. Всё серое!