Но вампир, как и всегда, оставался верен себе, то есть был до неприличия скучен.
— Вот сейчас отхватишь хорошенько и научишься со старшими разговаривать! — пригрозил попаданец, отодвигая вторую бутылку подальше от пацана. Хватит мелкому, и так не следит, что языком свои мелет.
— Возрастом давите? А мы с вами все равно оба дураки! — раздосадованно заявил Веце, бахнув стакан на стол, — Подлейте ещё, не могу от этого вкуса мразотного во рту избавиться.
— Вкуса хлеба с солью? — скептично уточнил Кифен, иронично глядя на полукровку.
— Крови. Язык прикусил. — полукровка широко открыл рот, показывая окровавленные зубы и маленькую ранку на языке. Степан без вопросов налил полукровке полстакана, — А вообще, я догадывался. Ну, сами понимаете, как это бывает. Подумал, да нет, это просто у меня крыша от любви течет, вот и стал таким ревнивым и дерганым, а оно вона как вышло… Нормальный я, не сумасшедший. — с сожалением выдохнул Веце, растирая лицо.
Они замолчали, Веце давился своей печалью и медленно смаковал вкус разбитого сердца, чтоб пострадать один день, а потом все забыть и продолжить жить так, словно Аламии и не было никогда.
Степан с теплым умилением думал о Маниэр и как ему с ней повезло. И очень надеялся, что с ней все получится, потому что так, как с ней, он не чувствовал себя ещё ни с одной другой девушкой.
И, пожалуй, ее он действительно боялся потерять.
— Вот что такое любовь для вас, господин? Может это я, молодой и зеленый, ничего не понимаю? — почти всплакнул Веце, положив голову на стол.
Вдруг он повел себя недостойно, поэтому Аламия решила поступить так, отказалась от него или пыталась проучить подобным образом?
— Я, кажется, уже раньше отвечал на этот вопрос. — с недовольством буркнул Степан. Когда он разжевал все Веце, как родному сыну, а тот лишь скривился и сказал, что дерьмовая у него любовь.
Получать ушат говна снова, когда почти душу нараспашку выставляешь, вампир не собирался.
— Расскажите снова, может, мне хоть от ваших бесчувственных слов полегчает? — мда, а ведь Степан даже на секунду засомневался. Но полукровка оставался все таким же поганцем и ничуть это не скрывал.
Хотелось рассерженно сплюнуть, а при Аламии своей, подлец, шелковый ходил, слово бранное сказать боялся, вежливый весь из себя такой и воспитанный. А сейчас мало чем отличался от школьника-гопника, курящего за гаражами после школы. И морда такая же бесстыжая.
— Ну ты и засранец, Веце. — скривился попаданец, подливая себе вина, — Не надейся, что я буду потакать твоему хамству из-за сочувствия. — полукровка вяло поднял бровь и слегка наклонил пустой стакан в сторону хозяина, мол, и мне подлейте чутка.
— А могли бы. — с укором подметил полукровка, мысленно подмечая, что они как-то неправильно пьют вино. Вот совсем не так себе это Веце представлял!
И вообще, разве не лучше было чего покрепче купить?
Господин как девчонка, в самом деле, ещё бы сок принес. А полукровка вот предпочитал коньяк, да, как матерый взрослый мужик. Правда ему его удавалось лишь понюхать пару раз, поэтому он был безумно раздосадован — в глубине души теплилась надежда, что сегодня его ждет алкогольный шведский стол, где он бы мог все попробовать.
И разочарование в хозяине наложилось на опьянение и общую драму этого дня. Веце гонял тревожные мысли в голове, грыз яблоко и мелко запивал его вином. Ладно, ничего так, вкус у господина все же есть.
И шмыгнул носом. Вампира он простить смог, коньяк ещё попробует, жизнь длинная, а Аламия…
— Я ради нее даже вас был готов бросить, если б только она захотела! — пролепетал заплетающимся языком полукровка, растирая глаза до красноты.
Степан тихо хмыкнул, пацан совсем ещё зеленый, от вина вон как повело. Пить совсем не умеет.
— И что бы ты делал с контрактом? — спросил вампир, когда Веце слезливым мутным взглядом уставился на последнюю бутылку.
— Ну что вы, в самом деле? Думаете, я бы не нашел способ от него избавиться, если бы захотел? Совсем за дурака меня считаете? На крайний случай выкрал бы документ и уничтожил. — у него ведь и правда был план! И даже запасной! И деньги отложенные, на случай, если Аламия захочет жить в другом месте. Он бы дом купил, хозяйство бы завели и жили тихо вдвоем.
Или свой дом построили в этом поселке.
Веце и на свадьбу отложил, но какая теперь вообще разница? Мир, который он был готов сложить к ее ногам, оказался не нужен Аламии.
— Чистое безумство. Соваться в кабинет главы старейшин или к графу Бермиану ради такой малости. Не думал, что это слишком опасно? — Степан мыслил трезво. То ли оттого, что не так много выпил, то ли оттого, что по жизни был трезвее полукровки.
— Да плевал я на опасность, мне жизни без нее нет, какая разница, умереть ради нее, или от разлуки? — провыл Веце, снова опустив тяжелую голову на стол. Ему было тошно, дурно и погано одновременно. А ещё невероятно больно.
— Ты перебрал, дружок. — сделал вывод попаданец. Сопли подтирать он не подписывался.
Выпить купил, пацана за дурной выбор не попрекал, вон, даже своим опытом поделился. Так что моральный долг друга вампир считал выполненным.
— Да что вы вообще понимаете-то? — растроено-злобно прикрикнул пацан, скидывая пустую бутылку на пол в знак протеста.
— Уж побольше твоего. — осуждающе ответил попаданец, поднимая бутылку и аккуратно ставя под стол. Не хватало ещё, что битое стекло по кухне валялось, хотя куда больше вампир опасался, что пацан, увидев стекло, решит отправиться в мир иной.
Что поделать, первая любовь и первое разбитое сердце у всех переживаются особо остро.
— Дурацкий переселенец! Гадский граф! Вампир беззубый! — обозленно вырвалось у полукровки.
— Олень. — бросил ответное оскорбление Степан, посыпая засохшую корку хлеба солью.
Веце подтекст понял, обиделся и выпил с горла.
Больше они не разговаривали — Степан отобрал оставшееся вино и спрятал в пространственном хранилище, Веце словно под гипнозом облизывал край своего стакана и нюхал осевший на дне терпкий запах вина. Изредка полукровка начинал какой-нибудь слезливый монолог, вампир слушал и ничего не говорил. Просто слушал, пока мелкий не уснул.
Магией отволок Веце на ковер в гостиной, кинул рядом одеяло и подбросил дров в камин. Время было ближе к двум часам ночи.
Попаданец вышел на улицу и растер лицо снегом, чтоб взбодриться. Нужно закончить отчет по пожарам за эту осень, чтоб герцог отдал приказ о гуманитарной помощи пострадавшим.
Ближе к трем в дверь робко постучали, вампир сонно тряхнул головой, отложил бумаги и спустился вниз, активируя иллюзию. И на всякий случай достал кинжал из пространственного хранилища, пряча оружие за спину.
Защитный купол привычно окутал тело.
— Кто там? — спросил вампир, не открывая двери.
— Это я. — раздалось глухо с улицы. Попаданец убрал кинжал и, он готов поклясться, это было самое лучшее «Это я» в его жизни.
Отворил дверь и впустил Маниэр, не скрывая широкой улыбки.
— У тебя не будет неприятностей? — только и сказал он, заключая ее в объятия и уткнувшись носом в макушку. Маниэр пахла снегом, зимней свежестью и чем-то приятным.
— Кому какое дело, где я хожу? — вздохнула, прижимаясь в ответ. И закрыла глаза.
Он ещё ни разу не обнимал ее так, и Маниэр с трепетом в сердце пыталась запечатлеть этот момент нежности.
— Я скучал. — и плевать, что работы ещё на полночи, а завтра опять тащиться на работу. Степан был безумно рад вот так стоять с ней в прихожей и слушать, как бьется ее сердце.
— Не ври. — буркнула она, хотя собиралась сказать совсем другое. Она тоже скучала. — У нас теперь не получится видеться так часто. — с сожалением добавила Маниэр.
«Мы и так впервые встретились с того дня, как помирились. Почти месяц прошел.» — печально подумал Степан.
— Тебя не пускают? — похоже, все же придется приплатить старейшине Доллиру. Степан медленно разжал объятья, переплел их пальцы и повел за собой на второй этаж.
— Нет, не в этом дело. — торопливо ответила Маниэр, стараясь скрыть смущение. Ночь, все спят, и он зачем-то ведет ее в свою спальню… Фантазия у девушки была плохая, и потому дальнейший поворот событий вырисовывался всего один.
Маниэр сжала губы в трубочку, шумно выдыхая. Успокойся! Он столько продержался, когда его буквально к стене прижали, и когда почти раздели, с чего бы Степан сейчас поступится своими принципами?
— Садись. — он сел и похлопал по кровати рядом с собой. У Маниэр ноги подкосились от дрожи. Она морально не готова! — Так какая причина? В смысле, почему ты будешь приходить ещё реже? — у клана обострились отношения с внешним миром или черные маги активизировались?
— Ах, ты об этом. — она осторожно присела рядом, бросая на мужчину робкие взгляды, — Гнездо на зимний период обычно изолируется и все отлучки фиксируются. И время отсутствия тоже. Будет сложно ускользнуть. — ей и сегодня с трудом удалось вырваться под предлогом охоты на монстров.
Если тварей в начале зимы не выкашивать, они начнут нападать на мирных жителей, поэтому граф Бермиан обязал каждого совершеннолетнего вампира раз в месяц выходить на охоту. Рейды были групповыми и ускользнуть сегодня оказалось непросто. Маниэр несколько часов выжидала, когда все заснут.
— А порталы? — не то чтобы у Степана в принципе было время на полноценный сон, какие уж там частые свидания? Но мысль, что они, возможно, не увидятся до самой весны, неприятно скрипела, словно песок на зубах.
— В гнезде установлен специальный артефакт, он не может запретить телепортироваться, но исправно отслеживает, где и когда открылся портал. — девушка растерянно посмотрела на Степана. Может сломать тот артефакт?
Но если не получиться, ей ведь голову оторвут в прямом смысле, и не посмотрят, что внучка главы совета. Да и если получиться, но поймают…
— Ясно. — он поцеловал ее руку, тяжело вздыхая. Кольцо на ее пальце смотрелось превосходно. Маниэр вздрогнула и шумно втянула воздух, глядя на Степана расширившимися глазами, — Я обещал не трогать тебя до свадьбы. Не пер