Граф окаменел, так и застыл, положив руку на ручку двери, тело после рейда ныло, плечи были болезненно напряжены.
— Что? — он, должно быть, ослышался.
Да, это просто слуховые галлюцинации от перенапряжения. Нужно убраться подальше отсюда, пока он не потерял последние капли терпения и не отринул голос разума.
В конце концов, мысль провести время с Маниэр здесь так, как она просила, была весьма и весьма привлекательна.
И бороться с искушением, с едва ли обуздываемым желанием становилось сложнее с каждой минутой.
— Я сказала, поцелуйте меня. — в приказном тоне повторила она, натягивая одеяло повыше на грудь. — Уж это-то вы можете мне дать, раз отказали в большем? — язвительно проговорила девушка, почти с ненавистью сверля его спину взглядом.
Маниэр не понимала графа. Разве не все мужчины мечтают затащить женщину в постель? Почему ей достался какой-то уж слишком заботливый и высокоморальный?
Пусть именно за это она его и полюбила, сейчас эти черты в нем ее откровенно выбешивали.
— Проси герцога Касара. — слабо усмехнулся Степан. — Уверен, он, в отличие от меня, даст тебе всё, чего бы ты ни пожелала. — она посмотрела на него, как на последнего идиота и закатила глаза. И король б не смог дать ей того, что она хочет. — Всё равно у нас одно лицо. — поникше проговорил он.
Наверняка для нее не будет большой разницы, с кем из них быть. Но он искренне недоумевал, почему после поцелуя с Касаром она пришла к нему, почти бездомному попаданцу.
Почему не осталась рядом с тем, кто даст ей действительно всё?
Увы, Степан не был настолько красив, чтоб сказать, что Маниэр повелась на смазливую мордашку и это… Агх, попытки понять ее всегда приводили лишь к головной боли. Пора бы уже признать, что эта девушка слишком непредсказуема.
Вампирша тихо скрежетнула клыками от досады, сердце испуганно сжалось внутри. Граф знал об их разговоре и… всё правильно понял. Да, она была согласна поцеловать другого, и что?
Слезы обиды подступили к глазам.
Даже сейчас, когда она готова отдать всё, граф отвергает ее жалкую просьбу. И если б у Кифена были мозги, то он, может, и увидел причинно-следственную связь.
Но он ж тупой, как пробка, что стало, увы, не самым приятным открытием для нее.
Только бы дурак не понял, что между ней и герцогом ничего нет, но граф Кифен, по-видимому, отборный дурак.
Граф, эта красивая сволочь, делал вид, будто страдает тут больше всех.
Ему что, жалко? Для него это ничего не стоит, ничего не значит, так почему он сопротивляется, что-то мелет про “правильно” и правила клана?
— Какой же вы скряга, граф! — сцедила она сквозь зубы. — Даже не поцелуете мне руку? И этой малости не сможете, да? Не подарите мне ни одного поцелуя? За что же вы столь сильно ненавидите меня, раз так жестоки? — срываясь на крик спросила она, размазывая слезы по щекам.
Лучше б он ей соврал, что ничего не чувствует, чем дал безнадежную, бессмысленную надежду.
Она бросала колкие слова ему в спину, и граф непроизвольно сжал дверную ручку, прикрыл глаза и медленно выдохнул. Слышать подобное от Маниэр оказалось больно. Куда больнее, чем он думал.
— Я люблю тебя. — возразил он, мягко покачав головой, и развернулся. — Люблю безумно, настолько, что это уже похоже на болезнь. — да, на неизлечимую болезнь. Степан попытался улыбнуться, но не получилось. Что толку от его любви, если все лишь на словах? Он бесполезен.
Маниэр трясло, зачем он с ней так? Зачем признается в любви и отталкивает? Зачем успокаивает красивыми словами, если после холодно отстраниться и начнет опять разговор про какую-то чушь?
— Так поцелуйте тогда! Поцелуйте, раз любите! — в сердцах сказала она, в несколько шагов преодолев разделяющее их расстояние.
— Маниэр, ты не понимаешь, я же сорвусь и… — хлесткая пощечина от нее оказалась полной неожиданностью, и он пораженно замолчал.
— Целуйте! — прошипела она, вплотную приблизившись к нему.
— Маниэр это… — он не успел договорить, застигнутый врасплох ее настойчивостью.
— Всё-то приходится делать самой! — она резко дернула его за воротник, притягивая к себе.
К сожалению, то был не слащавый роман для одиноких и их губы вовсе не соприкоснулись мягко и нежно, не было бешеной искры или чего-то такого. Была только жестокая реальность и печально известная удача попаданца.
— Черт. — вампир вытер кровь с разбитой губы. Он не ожидал, что Маниэр будет настолько напористой. К счастью, она отделалась легким испугом и ушибом.
Девушка растерянно смотрела на графа, прижимая холодные пальцы к горящим губам. Это было действительно больно.
— Сильно болит? — едва слышно пробормотала она, тревожно глядя на Степана.
Ужас, Маниэр хотело просто страстно поцеловать его, как это делают в книжках, но в итоге разбила графу губу. И это было, наверно, самое неловкое и нелепое, что она делала в своей жизни.
— До свадьбы заживет. — попытался пошутить Степан, заметив, какой побелела Маниэр после их “поцелуя”. И только когда ее глаза опасно прищурились, понял, какую чушь сморозил.
— Какой свадьбы? — ледяным голосом спросила она, мертвой хваткой вцепившись в его ворот.
Граф и не знал, как тут выкручиваться, жесткий воротник начинал душить, но блин, если он не найдет нормальное объяснение, Маниэр придушит его голыми руками, и шанса на выживание не останется.
— Это такое выражение, понимаешь? В моем мире все так говорят… — спешно заговорил граф, попытавшись вырвать ворот или хоть немного ослабить давление, но как может быть измотанный больной вампир сильнее здоровой и молодой вампирши? У Степана не было ни единого шанса спастись.
— Ой ли? Прямо-таки все? — хищно спросила она, заставляя графа наклониться сильнее. Их глаза оказались напротив, и в голове у попаданца проскочила дурная мысль, что если б Маниэр была чуть более раскрепощенной и смелой, то вполне могла б взять его силой.
И блин, это было до ужаса странно. Не то чтобы он комплексовал по поводу того, что она сильнее, или хотел доминировать в их паре, просто пытался понять, и как же это он там собирался защищать своего красивого монстра в юбке?
Из этого вытекал следующий вопрос: а кто защитит его, Степана, от Маниэр?
Сам граф с ней не совладает, это и ежу ясно.
Теперь у попаданца появились действительно веские причины опасаться за свою жизнь.
— В-все, все так говорят. — полузадушено подтвердил он. — Слушай Маниэр, не знаю как тебе, но мне такое не нравиться. — она смотрела на него все так же подозрительно, но ослабила хватку. — Я за классику, без всяких там удушений и прочего, ок? — и криво подмигнул.
Ее перекосило.
— Фу, как вульгарно. — она отпустила ворот, отпихнув графа от себя, всем видом показывая негодование. Как он мог подумать о подобном?
Степан незаметно выдохнул, всё же проверенные методы никогда не подводят. Когда сестра пыталась прибить его, неловкие и тупые шутки с не менее идиотскими намеками всегда срабатывали.
С Софией туалетный юмор всегда работал, на Маниэр, понятное дело, такие уловки использовать было нельзя, впрочем, у них с вампиршей и ситуация совершенно другая. Эта его реально может грохнуть.
— Ну прости, что я должен был думать, когда почти нагая девушка душит меня? — потирая горло, фыркнул граф.
— Что это покушение на вашу титулованную голову. — сцедила Маниэр, оскорбленная тем, что он допустил мысль, будто она увлекается подобным.
Вампиры, может и жестокая раса, но это не значит, что они всегда и во всем такие. Маниэр вот подобное мнение о ней задевало.
Глава 59, про тех, кто говорит "прощай"
— Я обязательно запомню это, госпожа убийца. — хохотнул Степан, чем сильнее рассердил Маниэр.
Она уже и не знала, чего хочет больше: разрыдаться или хорошенько ему врезать. Поцелуи и прочее были благополучно забыты, Маниэр жаждала мести.
— Прекратите кривляться, граф. — процедила она сквозь зубы, убивая его взглядом. Мужчины и правда так глупы!
Если б у нее было больше времени, то он никуда бы не делся. Маниэр красноречиво молчала, они не отрывали друг от друга глаз. Он думал о том, о чем думал бы любой влюбленный мужчина в такой ситуации, она рассуждала о том, всегда ли граф был таким придурком или она просто не замечала этого раньше.
Но никто из них ничего не предпринимал, они стояли напротив друг друга, в нескольких шагах, не шелохнувшись.
Маниэр раздраженно выдохнула и резко развернулась, чтоб уйти, сделала шаг и упала, наступив на одеяло, в которое была завернута. Одеяло наполовину сползло, оголяя спину, Степан глупо пялился на ее лопатки, и на несколько секунд все мысли выветрились из головы.
— Где болит? — встревоженно спросил он, опустившись рядом на корточки. Прикасаться к ней лишний раз ему было боязно, вдруг он сделает ей больно. Или, еще хуже, слетит с катушек.
— Я не знаю, кажется, подвернула ногу. — тихо ответила девушка, прижимая одеяло к груди.
Маниэр корила свою невнимательность, это ж надо так опозориться!
Нога неприятно пульсировала от тянущей боли, и ее лицо дрогнуло.
Граф рвано вздохнул, в пылу перебранки он и забыл, насколько она хрупкая. Маниэр в этот миг выглядела настолько ранимой и нежной, что его снова повело.
Степан ни слова не говоря подхватил ее на руки и отнес на кровать.
— Что вы собрались там делать? — он посмотрел на нее снизу вверх и примирительно улыбнулся. Граф сидел на коленях у ее ног и бережно сжимал в руке ее ступню. Здоровую ступню.
— Я просто осмотрю твою ногу, ты не против? — она сделала такое кислое лицо, что ответ был очевиден, но граф настойчиво не опускал ногу.
Степан считал необходимым оказать ей первую помощь, однако слишком велика вероятность, что она просто пошлет его куда подальше или приложит заклинанием. Быть избитым Маниэр не хотелось. У него всё еще пылала щека после пощечины, так что удар у девушки хороший, тяжелый.
— Не надо, — она попыталась оттолкнуть его, но не ожидала, что будет атакована своим же приемом.