им. В одном отношении он действует на меня очень забавно – я пьянею с одной рюмки
коньяку; а раз мне нет больше нужды прибегать к возбуждающим средствам для поддержания
кровообращения, тело мое изнашивается меньше.
Только вот желудок у меня ужасно шалит с тех пор, как я приехал сюда; ну, да это,
вероятно, вопрос времени и терпения.
Надеюсь в этом году значительно продвинуться вперед – давно пора.
Пишу еще один сад – абрикосовые деревья; цвет у них, как и у персиковых, бледно-
розовый.
В данную минуту работаю над сливовым деревом – оно желтовато-белое, со
множеством черных веток.
Расходую огромное количество холста и красок, но думаю, что трачу деньги не
впустую…
Вчера опять был на бое быков. Пять человек дразнили быка бандерильями и шарфами;
тореадор, перепрыгивая через барьер, ушибся. Это сероглазый, белокурый, очень
хладнокровный парень. Говорят, он нескоро встанет. Одет он был в небесно-голубое с золотом,
как маленький кавалер на нашей картине Монтичелли – знаешь, три фигуры в лесу. В
солнечный день, при большом скоплении народа, бой быков – очень красивое зрелище…
Предстоящий месяц будет трудным и для тебя и для меня; но уж раз ты выдержишь, нам
есть смысл написать как можно больше садов в цвету. Я сейчас в хорошей форме, и мне, по-
моему, следует еще раз десять вернуться к этому сюжету.
Ты знаешь, что я непостоянен в работе и что моя страсть к писанию садов не продлится
долго. После них я, вероятно, начну писать бой быков.
Кроме того, я должен бесконечно много рисовать, так как мне хочется делать рисунки
вроде японских гравюр. Значит, надо ковать железо, пока оно горячо: после садов я буду вконец
измучен – ведь это полотна размером в 25, 30 и 20.
Если бы я мог сделать вдвое больше, то и тогда этого было бы мало; мне думается, что
эти работы помогут нам окончательно растопить лед в Голландии. Смерть Мауве была для меня
тяжелым ударом. Как ты увидишь, розовые персиковые деревья сделаны не без страсти.
Хочу также написать звездную ночь над кипарисами или, может быть, над спелыми
хлебами – здесь бывают очень красивые ночи. Все время работаю, как в лихорадке.
Любопытно, что со мной станет через год; надеюсь, мои недуги перестанут мне
надоедать. Пока что я иногда чувствую себя довольно скверно, чем ничуть не обеспокоен – все
это пустяки, реакция на прошедшую зиму, которая была необычно суровой. Кровь моя
обновляется, а это – главное.
Надо добиться, чтобы мои картины стоили тех денег, которые я на них трачу, и даже
больше, поскольку у нас было столько расходов.
Но ничего, это придет. Мне, разумеется, удается не все, но работа двигается…
Рад, что ты заглянул к Бернару. Если ему придется служить в Алжире, я, возможно,
переберусь туда к нему.
Кончилась ли, наконец, зима в Париже? Мне кажется, Кан прав, утверждая, что я уделяю
слишком мало внимания валерам; позднее об мне скажут еще не то – и также вполне резонно.
Невозможно давать и валеры и цвет.
Теодор Руссо добивался этого в большей степени, чем кто-либо другой, но он смешивал
краски, и со временем его картины так почернели, что теперь они почти неузнаваемы.
Нельзя одновременно пребывать и на полюсе и на экваторе.
Нужно выбирать одно из двух, что я и собираюсь сделать. Выбор мой, вероятнее всего,
падет на цвет.
Вынужден писать, так как посылаю тебе эскиз на краски… Вот он:
Серебряных белил – 20 больших тюбиков;
Цинковых белил – 10 « «
Зеленого веронеза – 15 двойных тюбиков
Лимонно-желтого хрома. – 10 « «
Желтого хрома № 2 – 10 « «
Красной киновари – 3 двойных тюбика
Желтого хрома № 3 – 3 « «
Гераниевого лака – 6 маленьких тюбиков
Обычного лака – 12 « «
Кармина (но свежетертого; если
он загустел, я отошлю его обратно) – 2 маленьких тюбика
Прусской синей – 4 маленьких тюбика
Зеленой киновари, очень светлой – 4 « «
Французского сурика – 2 « «
Изумрудной зелени – 6 « «
Сообщи как можно скорее окончательную цену 10 метров загрунтованного холста.
Здешний торговец красками сам грунтовал для меня холсты, но он так ленив, что я
решил все выписывать прямо из Парижа или Марселя и отказаться от его услуг – терпение мое
лопнуло (пока он грунтовал мне холст размером в 30, я успел написать две картины на
негрунтованном холсте).
Разумеется, если ты сам приобретешь для меня краски, мои здешние расходы сократятся
больше чем наполовину.
До сих пор я тратил на краски, холст и т. д. больше, чем на себя. У меня готов для тебя
еще один сад, но высылай краски немедленно, черт бы их побрал. Сады цветут так недолго, а
ведь это, как тебе известно, сюжет, который всем нравится.
476
Ты молодец, что прислал мне все заказанные краски: я их уже получил, но не успел еще
вскрыть посылку,
Я ужасно доволен. Сегодня вообще удачный день. Утром я рисовал сливы в цвету, как
вдруг поднялся жуткий ветер – такого я нигде еще не видел. Налетал он порывами, а в
промежутках выходило солнце, и на сливе сверкал каждый цветок. Как это было прекрасно!.. С
риском и под угрозой, что мольберт вот-вот рухнет, я продолжал писать. В белизне цветов
много желтого, синего и лилового, небо – белое и синее. Интересно, что скажут о фактуре,
которая получается при работе на воздухе? Посмотрим…
Жалею все-таки, что не заказал краски у папаши Танги, хотя ничего бы на этом не
выиграл – скорее, напротив. Но он такой забавный чудак, и я частенько думаю о нем. Когда
увидишь его, не забудь передать ему привет от меня и сказать, что если ему нужно несколько
картин для его витрины, я могу их прислать, и притом из числа самых лучших. Ах, мне все
больше кажется, что человек – корень всех вещей; как ни печально сознавать, что ты стоишь
вне реальной жизни – в том смысле, что лучше создавать в живой плоти, чем в красках и
гипсе, что лучше делать детей, чем картины или дела, мы все-таки чувствуем, что живем, когда
вспоминаем, что у нас есть друзья, стоящие, как и мы, вне реальной жизни. Но именно потому,
что сердце человека – сердце его дел, нам надо завести или, вернее, возобновить дружеские
связи в Голландии, том более что теперь в победе импрессионизма едва ли приходится
сомневаться…
Все краски, которые ввел в обиход импрессионизм, изменчивы – лишнее основание не
бояться класть их смело и резко; время их сильно смягчит.
Ты почти не встретишь в палитре голландцев Мариса, Мауве, Израэльса заказанных
мною красок – трех хромов (оранжевого, желтого, лимонного), прусской синей, изумрудной
зеленой, краплака, зеленого Веронезе, французского сурика.
Однако ими пользовался Делакруа, отличавшийся пристрастием к двум наиболее – и
вполне справедливо – осуждаемым краскам: к лимонно-желтой и к прусской синей. И,
думается мне, он создал ими великолепные вещи.
477
Спасибо за письмо и образцы загрунтованного холста… Хочу тебе сообщить, что
работаю над двумя картинами, которые не прочь повторить. Труднее всего идет розовое
персиковое дерево.
По трем рисункам на обороте ты можешь убедиться, что три сада более или менее
гармонируют друг с другом. Есть у меня теперь и маленькая груша на полотне вертикального
формата, и два полотна по бокам – горизонтального. Всего получается шесть картин с
деревьями в цвету. Я каждый день работаю над окончательной их отделкой, добиваясь, чтобы
они составили единый ансамбль. Надеюсь сделать еще три такие же, связанные единым
настроением, картины, но они пока еще в зачаточном, эмбриональном состоянии.
Словом, мне хочется, чтобы ансамбль состоял из девяти холстов.
Как ты понимаешь, мы можем рассматривать эти девять картин текущего года как
наметку окончательной серии гораздо больших картин (размером в 25 и 12) на ту же тему,
которая будет готова через год, в это же время.
Вот другая центральная картина из числа холстов размером в 12.
Лиловая земля, на заднем плане стена, стройные тополя и очень синее небо. У
маленькой груши лиловый ствол и белые цветы, на одной из веток – большая желтая бабочка.
В левом углу садик с желтой тростниковой изгородью, зелеными кустиками и цветочной
клумбой. За ним розовый домик. Таковы детали той серии садов в цвету, которую я задумал для
себя.
Три последние картины, существующие покамест лишь в моем воображении, будут
изображать большой плодовый сад, окаймленный кипарисами, высокими яблонями и грушами…
Получил от Бернара письмо с его сонетами. Некоторые удались. В конце концов он
научился писать хорошие сонеты, в чем я ему почти завидую.
478 note 51
Я писал тебе за день-другой до того, как послал оба рисунка. Они сделаны тростинкой,
расщепленной на манер гусиного пера. Я собираюсь заняться целой серией таких рисунков,
которые, надеюсь, удадутся мне лучше, чем первые два. Я пробовал рисовать этим способом
еще в Голландии, но там тростник гораздо хуже, чем здесь…
Сейчас у меня уже десять садов, не считая трех маленьких этюдов и одного большого с
вишней, который я испортил.
Как насчет того, чтобы отправить их тебе, когда ты вернешься? 1 Теперь мне придется
менять тему – большинство деревьев уже отцвело.
1 Из Брюсселя.
479
Кажется, господа Буссо и Валадон не слишком озабочены тем, что скажут о них
художники…
Все эти переговоры с Б. и В. – свидетельство того, что импрессионизм еще
недостаточно встал на ноги.
Что касается меня, то я воздержался от дальнейшей работы над картинами, но
продолжаю серию рисунков пером, из которой первые два, правда, в уменьшенном формате,