освещение мастерской. Для этого нужно лишь помнить, сколько было света и как он падал на
фигуру: спереди или сзади, справа или слева, сверху или снизу… Думаю, что сегодня ночью мне
будут сниться парни в зюйдвестках и брезентовых куртках, на которых падает свет, создавая
резкие световые контрасты и подчеркивая формы.
272
Сегодня утром я начал акварель: мальчик и девочка в очереди за супом в народной
столовой и еще одна женская фигура в углу. Акварель эта немного расплылась, отчасти из-за
того, что бумага неподходящая.
Так прошло утро, а день я провел, делая рисунок горным мелом – единственным
кусочком, уцелевшим у меня с лета. Рисунок прилагаю к настоящему письму. Он еще не совсем
закончен, но как a sketch from life 1 обладает, возможно, известной жизненностью и
человеческим чувством. Со временем за ним последуют и вещи получше…
1 Набросок с натуры (англ.).
Если хочешь доставить мне очень большую радость, вышли мне несколько кусков
горного мела.
В горном меле есть душа и жизнь, тогда как в обычном рисовальном меле я нахожу что-
то мертвенное. Две скрипки часто выглядят одинаково, но, играя на них, обнаруживаешь, что
одна звучит красиво, а другая нет.
У горного мела звучный глубокий тон. Я сказал бы даже, что горный мел понимает, чего
я хочу, он мудро прислушивается ко мне и подчиняется; обыкновенный же мел равнодушен и
не сотрудничает с художником.
У горного мела душа настоящего цыгана; пришли мне его, если это не слишком тебя
затруднит.
Выть может, теперь, при лучшем освещении, запасшись горным и литографским мелом,
я и сумею сделать что-нибудь для иллюстрированных журналов.
Злободневность – вот что им требуется; но если под злободневностью
подразумеваются такие вещи, как, например, иллюминация по случаю тезоименитства короля,
работа для журналов доставит мне очень мало радости; если же господа издатели согласны
числить под рубрикой злободневных событий сцены из обыденной народной жизни, я с
наслаждением отцам такой работе все свои силы.
Когда у меня снова будет горный мел, я сделаю еще несколько фигур из богадельни. А
рисунок «Раздача супа», первый вариант которого я только что закончил, ты получишь еще в
нескольких различных вариантах. Возможно, ты сочтешь формат рисунка чересчур крупным, но
я думаю, что, поработав еще некоторое время с моделями, научусь делать фигуры настолько
энергично, что вопрос об их размерах потеряет всякое значение, и, чем они будут крупнее, тем,
пожалуй, будет даже лучше. Это отнюдь не помешает мне делать и маленькие фигуры; к тому
же я всегда смогу уменьшить формат рисунка. В сегодняшнем грубом наброске мне многое не
нравится, но я твердо убежден, что через некоторое время двинусь вперед.
Понимаешь ли ты, видя всю эту группу людей вместе, что я чувствую себя среди них,
как дома?
Недавно в книге Элиот «Феликс Холт, радикал» я прочел следующую фразу: «Люди,
среди которых я живу, отличаются теми же причудами и пороками, что и богачи, только у них
причуды и пороки имеют особую форму и к тому же им не присуща так называемая
утонченность богатых людей, делающая недостатки более терпимыми.
Для меня последнее обстоятельство не имеет большого значения – я не люблю этой
самой утонченности, но некоторые люди любят ее и чувствуют себя неуютно среди тех, кто ею
не обладает».
Я иногда испытывал сходное чувство, хоть и не выражал его теми же словами.
Как художник, я не только чувствую себя уютно и приятно среди бедняков, но и нахожу
в них качества, иногда напоминающие мне цыган; в бедняках, по крайней мере, есть что-то не
менее живописное.
274
Ты пишешь, что иногда тебе хочется иметь возможность почаще разговаривать со мной
о разных вопросах, касающихся искусства; я лично испытываю такое желание непрестанно, а
по вечерам оно становится чрезвычайно острым. Мне часто не терпится узнать твое мнение по
тому или иному поводу, например, о некоторых этюдах: выйдет ли из них что-нибудь путное
или их по какой-либо причине следует доработать.
Мне часто хочется получить побольше сведений о вещах, о которых ты, несомненно,
знаешь больше, чем я; я хотел бы также быть в курсе того, что сейчас делается (я имею в виду
художников), кто и над чем сейчас работает… Ну, будем надеяться, что до твоего приезда в
Голландию осталось не так уж много.
Помни только, дорогой брат, как сильно и остро я чувствую, в каком неоплатном долгу
нахожусь перед тобой за твою неизменную помощь. У меня нет слов, чтобы выразить все, что я
по этому поводу думаю. То, что рисунки мои еще не стали такими, как я хочу, является для
меня источником постоянных огорчений, но трудностей у меня действительно много, и они так
велики, что преодолеть их сразу невозможно.
Движение вперед напоминает работу шахтера: она не идет так быстро, как ему хотелось
бы и как того ожидают другие; но когда принимаешься за подобную работу, нужно запастись
терпением и добросовестностью. По существу я мало думаю о трудностях, потому что, думая о
них слишком много, поневоле теряешься и приходишь в смятение.
У ткача, который направляет и переплетает большое количество нитей, нет времени
философствовать; вернее сказать, он так поглощен своей работой, что не думает, а действует;
он не может объяснить, как должно идти дело – он просто чувствует это. Если даже,
поговорив друг с другом, ни ты, ни я не придем ни к каким определенным решениям, мы,
вероятно, все равно обоюдно поддержим зреющие в нас замыслы. И это именно то, чего мне
очень хочется…
На мой взгляд, я часто, хотя и не каждый день, бываю – сказочно богат – не деньгами,
а тем, что нахожу в своей работе нечто такое, чему могу посвятить душу и сердце, что
вдохновляет меня и придает смысл моей жизни.
Конечно, настроения мои меняются, но в целом я нахожусь в жизнерадостном
расположении духа. Я твердо верю в искусство, твердо верю в то, что оно, как мощное течение,
неизменно приносит человека в гавань, хотя сам он тоже должен делать для этого все
возможное; во всяком случае, человек, найдя свое призвание, обретает, по-моему, такое великое
благо, что я не могу числить себя среди несчастных. Я хочу сказать, что могу оказаться в
сравнительно трудном положении, что в жизни моей могут быть мрачные дни; но я не хотел бы,
чтобы меня относили к числу несчастных: это было бы неверно.
В своем письме ты пишешь о том же, что по временам испытываю и я: «иногда я просто
не знаю, как выпутаюсь».
Знаешь, я часто чувствую то же самое, причем во многих отношениях – не только в
отношении денежных дел, но также в отношении искусства и вообще жизни. Но разве в этом
есть что-нибудь особенное? Не кажется ли тебе, что такие же минуты переживает каждый
человек, обладающий хоть каплей мужества и энергии? Минуты хандры, подавленности,
тревоги – они, по-моему, в большей или меньшей мере бывают у каждого из нас и являются
непременным условием сознательной человеческой жизни. Конечно, у некоторых людей
самосознания просто нет. Однако тем, у кого оно есть, свойственно иногда приходить в
отчаяние, что отнюдь еще не делает их несчастными или какими-то необыкновенными.
К тому же скоро находится выход, в них рождается новая внутренняя сила, они опять
встают на ноги, и так повторяется до тех пор, пока в один прекрасный день они больше вообще
уже не поднимаются. Que soit! Но и в этом нет ничего исключительного, ибо, повторяю, такова,
по моему мнению, обычная человеческая жизнь.
276
Твои описания так часто на какое-то мгновение показывали мне Париж, что на этот раз я
дам тебе возможность взглянуть из моего окна на покрытый снегом двор.
Добавлю к этому вид одного из уголков дома – два впечатления от одного и того же
зимнего дня.
Поэзия окружает нас повсюду, но, увы, закрепить ее на бумаге – гораздо сложнее, чем
любоваться ею.
Этот набросок я сделал с акварели, которую, однако, не считаю достаточно живой и
энергичной.
Я, кажется, уже писал тебе, что разыскал горный мел здесь, в городе. Им я теперь тоже
работаю. На прошлой неделе стояли морозы – это были, по-моему, первые по-настоящему
зимние дни в году.
Было изумительно красиво – снег и удивительное небо. Сегодня снег уже тает, но
выглядит, быть может, еще более красиво.
Словом, погода была типично зимняя, если можно так выразиться, такая, которая будит
старые воспоминания и придает самым обычным вещам вид, невольно напоминающий нам
истории из времен почтовых карет.
Прилагаю, в виде иллюстрации, маленький набросок, который я сделал в описанном
выше мечтательном настроении. Он изображает господина, который, не то опоздав к отходу
почтовой кареты, не то по какой-то сходной причине вынужден провести ночь в сельской
гостинице. Вот он встал рано утром и, заказав стаканчик водки, чтобы согреться,
расплачивается с хозяйкой (женщина в крестьянском чепце); час еще очень ранний, «la piquette
du jour»; 1 путешественник должен поспеть к почтовой карете; месяц все еще светит, за окном
поблескивает снег, и каждый предмет отбрасывает странную, причудливую тень. Это маленькая
история ничего не выражает, равно как и набросок, но оба вместе взятые, возможно, объяснят
тебе, что я имел в виду, а именно: на этих днях все выглядело так, что мне захотелось передать
это на бумаге.
l Еле брезжущий рассвет (франц.).
Короче говоря, вся природа во время таких снежных эффектов – это какая-то
неописуемо прекрасная «Black and White Exhibition». 1
l «Выставка графики» (англ.).