— Это — настоящие, домашние продукты. Видел цены в магазинах? А там ведь штампованный на конвейерах, набитый антибиотиками и стероидами мусор.
— Дешевле было бы остановиться в гостинице, — согласился я.
Цены в магазинах я пока не видел, но с ними неплохо знаком Ван-Ван — его отец полностью прав, потому что мы привезли родственничкам соразмерный трехдневному «все включено» в «трех звездах» набор.
— Верно! — обрадовался Ван Дэи.
— Не оскорбляйте приютивший нас дом! — сварливо одернула Кинглинг.
— И в мыслях не было, — отмахнулся от нее китайский папа, сунув в шкафчик слева от раковины пятикилограммовый мешок с чесноком. — Просто всегда нужно понимать, чего стоишь на самом деле, — закрыв шкаф, он выпрямился и сложил руки на груди. — Честный труд и выращенная собственными руками еда — это то, на чем держится наш мир. Все богатства горожан ничего не стоят без нас, фермеров. Без нас им будет попросту нечего жрать.
— Это правда, — честно согласился я.
— Мы им — продукты, они нам — блага цивилизации, — с улыбкой продолжил Ван Дэи. — Звучит как справедливый обмен, но это — не так. Без компьютеров, телефонов и даже электричества можно прожить, но без еды — никогда! Пищевая промышленность кормит людей мусором — раньше, в тяжелые для Китая времена, это было единственной возможностью для нас выжить и преуспеть в будущем, но теперь, когда Китай достиг впечатляющих успехов, у людей появилась возможность питаться как следует. Дальше станет только лучше, и мы, Ваны, как следует воспользуемся этой возможностью.
Согласен, но этот путь не для меня — я ленивый и избалованный городской жизнью.
— Кто мы без земли под ногами? — глубокомысленно спросил я.
— Верно! — обрадовался китайский папа, и, обняв меня за плечи — я выше него на целую голову! — потащил в коридор. — Идем, покажу тебе как выглядит настоящий городской унитаз с подогревом и автоматическим мытьем задницы!
Бабушка махнула на нас рукой и осталась на кухне, готовить ужин из отложенных для нас продуктов. Мы с отцом неплохо провели время, изображая восхищенных роскошной городской квартирой крестьян: подивились температуре воды в горячем кране, оценили HD-разрешение в телевизоре (мой, который в комнате, поддерживает, но кабельного в нашей деревне нет), проверили кровать на мягкость (спать нам на ней нельзя, но в шкафу есть гостевые матрасы и постельное белье), сбросили пропотевшие шмотки в стиральную машинку и поглазели на то, как быстро она их крутит, посидели в хозяйском кресле в кабинете, притворясь важными китайцами и так далее. У Ван Дэи неожиданно как для меня, так и для Ван-Вана обнаружились богатая фантазия и реально хорошее чувство юмора. Подростковый организм и рудименты Ван-Вана на совместный досуг с отцом отреагировали единственным возможным способом — радостью, смехом и отличным настроением. «Я-взрослый» не мешал: прикольно же, и, пусть считать Ван Дэи отцом я не смогу никогда (да у нас с ним разница в возрасте-то меньше десяти лет!), так проводить время, пока я прикован к веселому семейству Ванов, гораздо лучше, чем воспроизводить одни и те же скандалы раз за разом.
Глава 7
В четыре утра нас разбудил назойливый, непрекращающийся звонок в дверь.
— Открой эту проклятую дверь! — выдала ценный приказ бабушка Кинглинг.
Китайский папа, что характерно, в этот момент уже направлялся к выходу из гостиной, на полу которой мы все и расположились. Не удостоив «Госпожу» ответом, Ван Дэи скрылся в коридоре, и спустя пяток секунд звонок затих, сменившись звуком открываемой двери и голосами.
Первым мы услышали противный, громкий, трясущийся от удачно подвернувшегося повода поскандалить, старушечий:
— Вот они, захватчики жилища многоуважаемых Джи, многоуважаемый господин полицейский! Посмотрите на эту рожу — это же отброс общества!
— Че⁈ — растерянно ответил Ван Дэи.
— Успокойтесь, уважаемая Ян Иинг, — вежливо, но строго осадил скандалистку мужской голос. — Уважаемый, могу ли я узнать, кем вы приходитесь уважаемым владельцам квартиры?
— Меня зовут Ван Дэи, — представился китайский папа…
— Этот придурок сейчас нас всех подставит! — раздраженно прошипела бабушка Кинглинг, выбралась из-под одеяла, накинула халат поверх ночной рубашки, и, завязывая пояс на ходу, велела мне. — Спи, малыш, бабушка со всем разберется.
Насчет обвинений старухи-истерички (соседка, наверное) я был спокоен: во-первых нас сюда впустил охранник по предварительному согласованию с Джи, во-вторых у нас есть ключ и сообщения в «WeChat», в-третьих можно тупо позвонить хозяевам квартиры еще раз. Если они ответят среди ночи, конечно, но и имеющегося достаточно, чтобы полицейский влепил соседке «ложный вызов», если, конечно, может так сделать — я китайских юридических особенностей по-прежнему не знаю, да и учить не собираюсь: человечество работает плюс-минус одинаково, и, если не воровать и не причинять другим неприятностей, всё будет нормально.
— Как ты смеешь обвинять честных людей в страшном преступлении, старая тварь⁈ — «ворвалась» бабушка Кинглинг сразу с ультразвука.
А вот это плохо — домик-то для среднего класса, возможно — со связями в структурах, которые простому колхознику жизнь могут попортить легко и непринужденно. Ага, и телефон с ключом на журнальном столике забыла — сейчас полицейский устанет от криков и упакует нас всех «до выяснения».
— Кто ты вообще такая, драная кошка⁈ — охотно врубила ультразвук и «гостья». — Я знаю всех уважаемых жильцов этого прекрасного дома, и таким как вы тут уж точно не место!
— Да ты знаешь, где я жила, грязная провинциалка⁈. — включила бабушка классическое «да ты знаешь кто я?».
Вынырнув из-под одеяла, я взял со столика телефон с ключом и направился в коридор. Светодиоды резанули глаза, усилившийся «ультразвук» — кричать изволили обе пожилые дамы — уши, но к моменту, когда я подошел ко входной двери, зрение и слух адаптировались.
Полицейских было аж четверо. Все вооружены, с дубинками, в брониках, с рациями и с кобурами на поясах. Соседка оказалась почти копией «Госпожи» — та же выправка, то же надменное выражение лица, та же прическа (бабушка на ночь свою распустила). Отличались очки — у «гостьи» они смотрелись очень дорого — и одежда: «брать» нас с поличным добрая китайская старушка собралась в желтом с красными цветами платье. Бабушка Кинглинг натурально тряслась от гнева, Ван Дэи выглядел напуганным и сутулился, с заискивающей улыбкой глядя на полицейских. Да расслабься ты, мы тут законно.
— Еще и ребенка в преступление втянули! — обрадовалась соседка.
— Молчать! — не дал скандалу продолжиться полицейский с нашивкой сержанта.
Взрослые вздрогнули и виновато поклонились.
— Уважаемый Ван Дэи, вы можете доказать законность вашего пребывания в квартире уважаемых Джи? — обратился сержант к китайскому папе.
— Да, многоуважаемый господин полицейский, — склонился тот глубже. — Мы приехали из деревни — мой сын, Ван Ван, сдает Гаокао, и Джи, наши родственники, разрешили у них переночевать.
— Грязноногая свинопаска, — не удержавшись, презрительно фыркнула соседка на бабушку Кинглинг.
— Провинциальная дрянь, да я жила в самом Пекине!!! — взвилась «Госпожа».
— Тихо! — снова рявкнул сержант. — Или вы все будете привлечены к ответственности за препятствование работе полиции.
— Простите! — обе женщины и Ван Дэи рухнули на пол в земном поклоне.
— Уважаемый господин полицейский, у нас есть ключ от квартиры и переписка в WeChat, — влез я.
— Покажи, — обрадовавшись конструктиву, махнул рукой сержант.
Я открыл переписку, тот посмотрел и удовлетворенно кивнул:
— Хорошо. Теперь нужно позвонить хозяевам. Встаньте, уважаемые. Что это за средневековые пережитки? Берите пример с юного Ван Вана. Мы просто делаем свою работу, а вам, как гражданам Китайской Народной Республики, достаточно всего лишь содействовать.
Взрослые поднялись на ноги, и бабушка с китайским папой посмотрели на слушающего гудки в телефоне меня с гордостью. Соседка выглядела растерянно-напуганной: побледнела, принялась нервно кусать губы и хватать руку рукой, пытаясь унять дрожь.
— Громкую связь, Ван-Ван, — велел полицейский.
Я нажал кнопку, и через пару гудков трубку снял хриплый, раздраженный от незапланированного пробуждения голос:
— Алло. Что у вас случилось, Кинглинг? Что-то сломали? — предположил худшее хозяин жилища.
— Это Ван Ван, дядюшка Джи, — представился я. — Соседка по имени Ян Иинг вызвала полицию и обвинила нас в незаконной ночевке в вашей квартире.
— Вредная бабка, — вздохнул собеседник. — Так и знал, что с деревенскими родственниками в городе будут проблемы.
Стало обидно — мы-то причем? Обиженными стали лица и бабушки Кинглинг с Ван Дэи. «Вредная бабка» дернулась, набрала воздуха в грудь для ответа, но мудро решила промолчать.
— Уважаемый господин Джи, это сержант Хуан, — вклинился полицейский. — Вы подтверждаете законность нахождения трех членов семьи Ван в вашей квартире?
— Подтверждаю, уважаемый господин полицейский, — голос Джи сразу же стал вежливым.
— Вы не имеете никаких претензий к семейству Ван? — уточнил сержант.
— Никаких, но имею претензии к охране — они звонили мне днем, и я сообщил им, что Ван заночуют в моей квартире.
— Это — внутренние дела вашего жилого комплекса, — отмахнулся полицейский.
— Простите, уважаемый господин полицейский.
— Спокойной ночи, — пожелал ему сержант.
Дав Джи ответить, я нажал кнопку «отбоя», и тут в голову пришла неплохая идея:
— Отец, эта женщина ложно обвинила нас в преступлении и разбудила меня среди ночи перед важнейшим днем, который определит будущее всей нашей семьи. Ничего нет важнее Гаокао!
Давай, подхватывай! На лице Ван Дэи мелькнули сомнения — а ну как «боком» выйдут претензии соседке? К счастью, бабушка Кинглинг сориентировалась быстрее:
— Все так, уважаемый господин полицейский! Мы пострадали от действий этой женщины, а еще она отвлекла доблестную полицию от важной работы по охране общественного порядка.