Отвернувшись от окна, Ли скривился и обхватил ладонями щеки:
— Долбаные внуки!
А? Ревнует к племяннице, на день рождения которой отправился старший Хуэй?
— Тянется он, ха! — горько усмехнулся Ли. — Просто мой старший брат облажался — у них с женой три девчонки, и ни одного пацана! Последние роды были тяжелыми, и она больше не может рожать. Да, братец мог бы жениться второй раз, но не хочет — был очень большой скандал, и отец махнул на него рукой, решив попытать удачу со мной. У меня и невеста есть! — с нотками истерики хохотнул Ли, вцепившись руками в волосы. — Какая-то тайка, которую я видел только на фотографиях! У ее отца, видишь ли, пяток неплохих отелей на Пхукете, и мой старик через этот брак хочет расширить наш бизнес. Внук и наследник — вот и все, что ему от меня надо!
Так, истерик нам здесь не нужно! Взяв с расположенной между сидений подставки бутылку воды, я протянул ее Ли:
— Попей!
— Отвали! — неожиданно рявкнул на меня Ли.
Ох уж эти подростковые гормоны и детские травмы.
— Нет, не отвалю! — рявкнул я в ответ. — Мужиком будь!
Так с «молодым господином», походу, никто кроме бабушки и отца не разговаривал — не станет же богатый Хуэй отправлять сыночку в обыкновенную школу с хулиганами-простолюдинами, а в учебном заведении для богачей на Ли никто не орал, а просто не стремились дружить — поэтому друг дернулся как от пощечины.
— Да ты блин счастливчик! — продолжил я вещать на повышенных тонах. — Живое воплощение поговорки «богатые тоже плачут», — добавил в голос издевки. — Родился с золотой ложкой в жопе, а теперь ноешь, что ее держали недостаточно нежно! Я не считаю себя лучше тебя, но ты, блин, двадцать часов на поле раком стоять пробовал? Ох, невесту ему нашли! Да у нас в деревне от безысходности на крокодилах женятся, выписывая их с Филиппин, и то приходится полжизни впроголодь жить, чтобы накопить на свадьбу! Я понимаю, что тебе от этого не легче, но хотя бы волосы на голове не рви! Спорим, твоя невеста офигенно красивая? Ну-ка покажи!
Похлопав на меня глазами, Ли съежился — подсознательная реакция на громкие нотации, вбитая бабушкой — и, отпустив волосы, достал айфон и принялся искать в нем фотку. Я открутил крышечку и сунул ему бутылку в свободную руку, спокойно велев:
— Пей, друг — оно поможет.
Задоминированный пацан машинально отпил несколько больших глотков.
— У тебя панические атаки? — спросил я.
— И депрессия. И астма, — всхлипнул он. — Я на таблетках сижу, психиатр выписал — первое время помогали, а теперь… — он скривился от отвращения к себе и ожесточенно вытер нос рукавом. — Разнылся как баба! На, смотри! — сунул мне в руки айфон и отвернулся к окошку.
— Офигеть! — оценил я фотографию очень красивой смуглой девушки с третьим размером груди, осиной талией, большими глазами и пухлыми губами.
Похлопав Ли по плечу, я протянул ему телефон:
— Извини за все это. Я не смогу понять тебя полностью, но очень стараюсь. На тебя свалилось много всего, чего ты совсем не хотел, а тебе — разгребай и оправдывай надежды отца, которому до недавнего времени было не до тебя.
— Да к черту, — отмахнулся друг. — Чего мне переживать? Деньги есть, невеста есть, — в голосе снова появились истеричные нотки. — Папка наконец-то вспомнил, что у него есть еще один сын, у меня появился друг-крестьянин, который любит читать нотации и делает вид, будто все знает и понимает — да я, блин, победитель по жизни!
Не выдержав, я заржал:
— Вот теперь я прямо как дома! Прикинь, мы там так все время общаемся, воплями и издевками. «Плохое яичко, ты опять опозорил нас на всю деревню!», — передразнил бабушку. — А самое прикольное в том, что это ни на что не влияет — после каждого скандала мы просто жили как жили до этого. Можешь орать на меня сколько хочешь — все равно это ни на что не повлияет.
Переварив ответ, Ли повернулся и посмотрел на меня мокрыми, красными глазами, поделившись выводом:
— Ты — самый странный человек из всех, кого я знаю.
Я такой, да!
Глава 9
К прибытию в квартиру Ли оттаял, и, поужинав, мы решили по-детски побеситься под русскую музыку — китайскую друг не любит. Кидались подушками, обменивались подколами, разговаривали о фигне и вообще веселились. Плейлист у Ли оказался тот еще — советские классические хиты сменялись спорного содержания песнями, популярными у русской молодежи. Воспитанники из унаследованной мной памяти Ивана слушали примерно то же самое, если оставить за скобками советскую эстраду — это уже бабушка Ли внуку привила. Через пару незаметно пролетевших часов у меня зазвонил телефон.
Бабушка Кинглинг спешит узнать, насколько «яичко» исправилось.
— Да?
— Что у тебя с рукой? — сразу взяла Кинглинг быка за рога.
Я объяснил.
— Ладно, хочешь играть одной рукой — играй, — разрешила она. — Только уж будь добр постараться как следует — господин Хуэй входит в верхнюю тридцатку самых богатых людей Таиланда, а значит тебе нельзя опозориться на его глазах.
— Не опозорюсь, — пообещал я, не сильно понимая, в чем тут связь — будто капиталы отца Ли что-то меняют.
У меня тут вся дальнейшая жизнь определяется вообще-то, «позор» здесь вообще никакой роли не играет.
— Теперь давай поговорим о твоем блоге, — сменила тему бабушка. — Сегодня за завтраком в отеле я с удивлением услышала, как за соседним столом обсуждают моего внука.
Значит близняшки соблюдали договоренность.
— Дзинь и Донгмэи не могли об этом не знать, поэтому я как следует их пропесочила, — похвасталась бабушка.
— Всякое бывает, — поддержал я разговор.
— Тебе уже предлагали контракты? — спросила она.
— Нет.
— Когда попадется что-то подходящее, обязательно скажи мне, — велела бабушка.
— Конечно, — согласился я.
Подписывать бумажки нужно уметь, и тут я с радостью положусь на прадедушкиного знакомого юриста.
— Не забудь завтра надеть красные трусы, — добавила Кинглинг.
— Само собой. Еще господин Хуэй подарил мне красные шорты, красную майку и красную бейсболку, — похвастался я, ловко спрятав иронию в голосе.
— Отлично! — одобрила бабушка. — Я купила нашим предкам вещей и уже сожгла их — они за тобой присмотрят. А сразу после игры обязательно позвони мне.
— Хорошо.
Разговор закончился, но телефон не пожелал оставить меня в покое, пиликнув сообщением в Wechat от близняшек:
«Братец, сфотографируйся еще раз с красавчиком Ли».
Что? Какого нафиг «красавчика»? Нет, так-то он не урод, но и «красавчиком» его называть я бы не рискнул — обычный «южный» китаец с широкими скулами и узкими глазами. Ну-ка заглянем на его страничку… Что это за широкие глаза? Что за форма черепа⁈ Он что, бог фотошопа⁈
— Ли, а как ты такие фотки сделал? — спросил я.
— Тем, кто выглядит хуже тебя, приходится много работать над своим сетевым имиджем, — ухмыльнулся он. — А что?
Я показал ему сообщение от сестренок. Друг заржал и в ответ показал мне приложение с кучей фильтров, простеньким, но функциональным интерфейсом, а потом повел в свою комнату, где прочитал получасовую лекцию о важности косметики и даже показал крайне неудобные на вид вставки в обувь, накидывающие пяток сантиметров роста.
— Еще можно использовать подкладки на плечи, но я не стал — итак широкий, — напоследок добавил Ли.
На секунду мне стало очень грустно. Интернет страшно давит на молодежь, отовсюду смотрят фотогеничные красотки и красавчики, реальную жизнь тщательно ретушируют, подсвечивая достоинства и скрывая недостатки, и в результате мы получаем комплексы у каждого второго и самоподдерживающуюся «машину» лжи, заставляющую людей прятаться за фильтры, косметику и кучу приблуд, призванных помочь пустить окружающим пыль в глаза.
— Так что, будем фотографироваться? — спросил Ли. — Кое-что и с тобой можно сделать — форму носа подкорректировать, например.
— Давай попробуем, — не нашел болеющий за свое поколение я причин отказываться.
Поднявшись на третий этаж и сфотографировавшись при помощи филиппинца на фоне панорамы ярко сияющего неоном и окнами Гонконга, мы слегка поправили наши рожи на фотографии — «оверсайз» и поза скрыли особенности фигуры Ли, и здесь ничего поправлять не пришлось — и я отправил фотку близняшкам, заодно запостив себе на страничку.
«Мы тоже хотим туда!», — впечатлились Гонконгом сестренки.
«Заканчивайте школу, и всё будет», — ответил я стандартным.
«Умные» часы на руке филиппинца пиликнули, он потыкал в них пальцем и сообщил:
— Молодой господин, привезли ваш заказ.
— Спасибо, Макисиг, я приму сам, — заявил Ли, и мы пошли на второй этаж.
Курьер привез дорогущую на вид камеру-«зеркалку», к которой прилагались микрофон, штатив и сменные объективы с линзами. Все проверив, Ли нажал кнопку в приложении телефона, подтвердив получение и улыбнулся:
— Раз уж я твой оператор, менеджер и монтажер, нужно порадовать фанатов более качественной картинкой и звуком.
— Круто! — только и смог вымолвить я.
— 15 — 0!
Непривычно.
— 30 — 0!
Может стоило подождать со сменой ракетки?
— 40 — 0!
Совсем другая натяжка, и она, как ни странно, сказывается сильнее, чем невозможность пользоваться правой рукой. Соперник-немец с классическим именем Карл, что неожиданно, парень неплохой, и старается «играть» на мою левую сторону, чего ему делать как ни крути не обязательно — никто не осудит за использование слабостей противника, потому что я сам виноват, что вышел играть финал одной рукой. А еще соперник расстроен тем, что «делает» меня в первом гейме всухую — он явно рассчитывал на конкуренцию с моей стороны, а получил вот такое. Я бы на его месте тоже расстроился — это же скучно.
Трибуны сегодня полнехоньки, и от этого на корте шумно. Приготовившись отбивать потенциально последнюю в этом гейме подачу немца, я покосился на первый ряд, где сидели Хуэи. Старик, как и обещал, приехал посмотреть финал, а наставивший на меня объектив новенькой камеры Ли ему что-то оживленно объясняет. Догадаться не трудно: «Ван просто не играет в полную силу, заманивая соперника в ловушку и обеспечивая записи побольше просмотров». Хотел бы я, чтобы так оно и было, но на самом деле я просто пытаюсь привыкнуть к новой ракетке.