Почему идти к мечте так трудно? Перенапрягся, блин — даже уснуть не могу, потому что организм переутомился, а нервная система просит быть к себе добрее.
— И это — второй выигранный полуфинал за три дня! Даже не верится, что раньше Ван Ван играл в бадминтон!
Вытянув перевязанные руки к потолку в ночной тишине спальни в квартире Хуэев, я пошевелил пальцами. Шину мне сегодня сняли, но правую руку надо беречь. Раны заживают нормально, и скоро я смогу играть в полную силу. Станет полегче. Вздохнув, я повернулся на правый бок и закрыл глаза.
Без вертолета было бы хуже, а так — ничего, вполне успеваю, благо лететь из Гонконга в Шеньжень всего пятнадцать минут. Но даже так приходится напрягаться изо всех сил — если затягивать игры, я банально не успею на другой турнир.
Отец Ли в полном восторге — такая-то движуха! Столько времени рядом с сыном! А еще я довольно забавно смотрюсь в красной майке с надписью «Пельмени старика Лу» — на больших турнирах такая топорная реклама под запретом, но пока можно.
Перед глазами замелькали кадры с турнира в Шеньжене. В нем участвовали ученики китайской спортивной школы. То еще зрелище — однотипно подстриженные ребята в одинаковой спортивной форме с одинаково «каменным» выражением лиц держались поближе друг другу, а все распоряжения пребывшего с ними тренера выполняли строго бегом. А как он на них орал за поражения и ошибки! Жалко ребят — спортивные школы в Китае очень суровые. Почти армия. А еще собственно образованию в них уделяется никчемно мало времени — старший Хуэй, у которого в такой школе учится сын знакомых (футболом занимается), рассказывал: большую часть расписания занимают тренировки, а собственно учеба только два дня в неделю, в стиле «галопом по европам». Если выпускник такой школы не успевает к моменту выпуска чего-то добиться, судьба его печальна: порой он натурально писать и считать-то умеет с горем пополам. О какой карьере вне спорта здесь может идти речь? Иерархия там у них, конечно — вокруг прибывших играть старших суетились многочисленные подавальщики полотенец, воды и прочие ассистенты. Тоже очень так «биороботизированно» — ни единого лишнего движения, все многократно отработано и отрепетировано. Задуматься о количестве бабла, которое вваливает в спорт Китай, заставил взрослый персонал, прибывший со школьниками — помимо тренера, там имелись массажист, психолог и еще черт пойми кто в количестве пяти человек.
Не хотел бы я вот так — жить по десять человек в комнате, тренироваться с утра до ночи, и постепенно осознавать, что даже за право поучаствовать в ITF придется побороться с несколькими сотнями своих соучеников. Дни складываются в недели, те — в месяцы, они — в годы, а ты с ужасом понимаешь, насколько ты неудачник. Если, конечно, не повезло с личными умениями или связями.
Поговорить ни с кем из них, естественно, не получилось — во-первых без разрешения тренера они даже в туалет сходить не смеют, не то что с «восходящей звездой», как авансом меня окрестили имевшиеся в Шеньжене комментаторы, сфотографироваться. Во-вторых — а что я им скажу? «Беги в нормальную школу, пацан, спаси свое будущее»? В-третьих — я вообще толком ни с кем ни поговорить, ни поручкаться, ни сфотографироваться не успел, потому что на жестком таймере. Спасибо старшему Хуэю за вертолет — без него пришлось бы рвать одно место в три раза сильнее, потому что электричка ездит медленнее, а значит мне бы пришлось выигрывать быстрее и вообще не отдыхать. Надеюсь, прибывший со «спортивными школьниками» тренер, который попытался пробиться ко мне для разговора по пути в вертолет и вежливо отшитый телохранителем старшего Ли не имеет больших связей и не попытается от обиды испортить мне жизнь.
Завтра и послезавтра у меня по одной игре — финалы. Завтра — посложнее, потому что играть предстоит против самого мощного пацана из спортивной школы. Задачу осложняет то, что я за его игрой посмотреть не успел, но, раз он прошел в финал, значит точно не прост. Зато послезавтрашний финал обещает быть средней сложности «прогулкой» — на турнир собрались так себе игроки, совсем не моего уровня.
Вздохнув, я перевернулся на левый бок, вспомнив, как мы отмечали мою победу в ресторане итальянской кухни. Золото, белые скатерти, цветы, тихая классическая музыка, настоящие итальянцы в качестве персонала — элитненькое было заведение, и посетители под стать, «упакованные» по самое «не могу». Я выбрал пиццу с ананасами — она была не такая вкусная, как та в деревне, самодельная, приготовленная руками мамы и бабушки, но есть ее приходилось не палочками, а как положено — ножом и вилками. Ли довольствовался салатом и стейком, а отказом от десерта удивил и вызвал у отца одобрение. Худеет друг, и это тоже мне в глазах старика Хуэя идет в общий репутационный зачет — положительное влияние налицо.
Когда я вступлю в Ассоциацию, Личжи собирается пошаманить с бумагами, оформив сына в качестве моего пиар-агента и менеджера, реальный профессиональный опыт копить — авось пригодится, хоть и едва ли Ли по спортивной карьере пойдет, занявшись в свое время управлением семейным бизнесом.
Очень мной довольна и семья, приготовившаяся гордиться мной с утроенной силой. Недавно маме Айминь звонил — вся деревня на ушах стоит, смотрят записи моей игры и важно кивают: «от нашего Вана мы меньшего и не ждали». Пришлось поколдовать над смартфоном, добавив всех деревенских, кого смог вспомнить, в отдельный список в соцсетке — им это было очень приятно. А еще, стараниями близняшек, у нас появился семейный чатик в Wechat, но писать в него далекие от технологий и занятые работой (или отдыхом, как бабушка и прадед) родственники не торопятся. Ничего, освоят.
Ощутив свет сквозь веки, я открыл глаза и взял с тумбочки беззвучно оживший телефон. Номер незнакомый. Отвечу, пожалуй — все равно не спится.
— Алло?
— Доброго дня. Меня зовут Цай Джинг, я являюсь представителем компании ANTA. Могу ли я поговорить с уважаемым господином Ван Ваном? — представился мужик с хорошо поставленным «корпоративным» голосом.
Ого, большой отечественный производитель обуви меня заметил! Заметил под конец рабочего дня, когда у меня тут время близится к полуночи. Но заметили, а значит не зря маркетинговый отдел зарплату получает.
— Это я. Приятно познакомиться, уважаемый Цай Джинг.
— Прежде всего я бы хотел от лица компании ANTA поблагодарить вас за выбор нашей обуви. В отличие от западных производителей, мы, будучи китайским брендом, предлагаем отличное качество за разумные деньги. Впрочем, вы и сами в этом убедились — наши кроссовки справляются со спортивными нагрузками гораздо лучше.
Только сравнивать нужно спортивное со спортивным. Впрочем, мне-то что? Кроссовки действительно неплохие, и я не против переобуться в «прокачанную» версию того же бренда, если мне за это заплатят. Ну и с точки зрения патриотизма хорошо ходить в китайском — какой-нибудь из партийных функционеров это может мне и зачесть.
— Я ни секунды не пожалел о своем выборе, уважаемый Цай Джинг, — вполне честно ответил я.
— В наши времена многие молодые люди и девушки гоняются за западными брендами, — принялся излагать корпоративную чушь собеседник. — И нам, исконно китайским компаниям, приходится прилагать большие усилия, чтобы побороть ложные представления о сомнительном качестве отечественных товаров. В частности, мы заинтересованы в продвижении нашей продукции через лидеров общественного мнения и популярных в Сети людей. На данный момент мы работаем с такими звездами и популярными блогерами как…
Список был длинным, и, полагаю, призван служить приглашением к началу торга — смотри, малыш, какие большие люди с нами работают, а значит это — престижно, и заплатить поэтому мы постараемся поменьше. Спасибо, но «за идею» пусть вкалывает кто-то, кому на эти «идеи» не плевать. Но будь я обычным деревенским пареньком, я бы безусловно проникся.
— Впечатляет, уважаемый Цай Джинг, — соврал я, когда винтик корпоративной машины закончил. — Полагаю, вы хотите предложить мне контракт?
Давай уже к делу.
— Верно. В какой-то степени вы уже работаете на нас, и мы просто закрепим это положение дел на бумаге, — ответил он.
Договорившись, что Цай Джинг отправит договор мне в Wechat, мы закончили разговор. Остатки желания спать окончательно испарились — настоящему, а не «пельменному» и полученному откровенно по блату контракту я был рад. Это — то, что я заслужил сам. Это — билет к другим, более вкусным предложениям. Хорошо, когда вложенные усилия окупаются — ощущается прогресс, а когда он ощущается, вкалывать гораздо приятнее. И какой прогресс! Я буквально лечу вперед, словно влекомый бурным потоком. Главное — не терять «фарватер».
Телефон ожил, и я с энтузиазмом полез читать длиннющий контракт. Ага, как и ожидалось — хотят закабалить меня на десять ближайших лет в обмен на три пары кроссовок — причем даже выбрать нельзя! — в месяц. Само собой, мне строжайше запрещается носить другую обувь, обязательно нужно участвовать в неоговоренном количестве рекламных мероприятий и ежемесячно публиковать не меньше десятка фото или видео, на которых обязан присутствовать логотип. Так не пойдет.
«Когда вы будете готовы подписать контракт?» — спустя пять минут после получения контракта высветилось нагленькое сообщение.
Такой — вообще никогда, но так отвечать не принято.
«Мне нужно проконсультироваться с нашим семейным юристом», — отправил я в ответ.
Уважаемый дедов знакомый Тан Зэн владеет собственной юридической конторой. Сам он такими мелкими проблемами, как наши, не занимается — ему они давно не по рангу — поэтому делегирует кому-то из работников. Выданный мне бабушкой Кинглинг контакт — обезличенный, корпоративный. Туда я файлы и отправил, снабдив своими соображениями о том, что я хочу получить в итоге. Не забыл и поблагодарить. На близняшках и контракте со старшим Хуэем неведомый юрист потренировался, поэтому за результат можно быть спокойным. С самим Тан Зэном я не общался — зачем уважаемого человека просто так беспокоить?