К моему удивлению, «юридический контакт» окрасился во «в сети», и мне пообещали разобраться с контрактом не далее, чем к утру. Хороший сервис!
Сонливость к этому моменту вернулась, поэтому я с чистой совестью снова выключил звук в телефоне и завалился спать. Завтра нужно как следует постараться и исполнить несколько зрелищных финтов — чем круче я смотрюсь в кадре, тем больше у меня просмотров, и тем сговорчивее будет ANTA, когда получит доработанный в мою пользу контракт. Точнее — контракт, который настолько в «мою пользу», что придется торговаться снова и снова, чтобы в итоге получить то, что устроит обе стороны. Надо будет с утра бабушке позвонить, похвастаться.
— Давно я так не веселился! — поделился впечатлениями господин Личжи, сидя с Ли и мной за столиком рядом с бассейном на крыше пентхауза и отпил пивка из запотевшей кружки.
Что-то сильно элитное, из бочонка, на котором даже этикетки нет. Нам, понятное дело, нельзя, поэтому пьем соки. На столике стоит мой второй кубок. Что удивительно, мой соперник вторым местом расстроенным не выглядел, как и его тренер — в их спортивной школе даже четвертьфинал выиграть уже считается за великое достижение. Надеюсь, все у паренька и дальше будет хорошо — потенциал у него прекрасный, и он даже заставил меня «расчехлить» правую руку, иначе пришлось бы играть в «больше-меньше» неизвестно сколько времени. Усталость-то копится, а мне до осени еще играть и играть. Недельку «простоя» бы для нормального восстановления, но увы, пока никак.
— Я рассказал своим друзьям — они страшно завидуют, и, не держи их дела, присоединились бы к нам в нашем маленьком приключении! — продолжил радоваться и спросил. — Откуда в тебе столько выносливости?
— Чеснок полезен для здоровья, — отшутился я.
Хуэи грохнули, и старший предложил выпить за меня. Наполнив свою кружку и наши стаканы при помощи Макисига, он заявил:
— Твоя бабушка рассказывала, что с тобой связалась ANTA?
Ясно — общаются за моей спиной.
— Так и есть, господин Личжи, — подтвердил я. — В вертолете я отправил им третью версию договора — они хорошо торгуются, — а теперь комплимент. — За основу наш юрист предложил взять заключенный с вами контракт. В дальнейшем мы будем использовать разработанную вашими людьми формулу привязки моих просмотров к оплате.
Сам Хуэй уже отвалил мне десять тысяч баксов — на счет бабушки Кинглинг перевели, и это поможет ускорить строительство нового дома. Платеж наполовину авансовый, потом специально обученные люди разберутся, когда и сколько доплатить.
— Хороший юрист, — не стал скромничать старший Хуэй. — Как тебе новая камера? — переключился на сына.
Пока Ли отвечал, я потягивал сочок и не влезал — общайтесь, вы же семья. О, новое видео на канале близняшек — «Наш старший брат неожиданно открыл в себе талант теннисиста». Судя по превьюшке и тегам, видео в формате «реакция» — сестренки смотрят видосы на моем канале и обсуждают. Вечером посмотрю, будет приятно.
Закончив обсуждать с сыном камеру, старик поделился новостью:
— Виза в Казахстан будут готовы завтра.
Быстро! Удобно быть богачом.
— Спасибо, господин Личжи, — поблагодарил я.
— Тебе, гражданину России, виза не нужна, — повернулся он к сыну. — Заграничная поездка с Ваном станет для тебя отличной практикой.
«Менеджер», ага. Так и запишем — суетится папенька не ради меня, а ради Ли, как, впрочем, нормальный отец и должен. Повезло мне все-таки — за чужой счет катают, помогают с документами, кормят и обеспечивают инвентарем. Ребята из спортивной школы, кстати, какой-то такой «соцпакет» с поправкой на бюджет имеют — тоже на всем готовом, просто тренируйся и играй — но большую часть призовых у них за это отбирают. Точных цифр в Интернете я не нашел, но большая часть сводилась к 40–60% без учета налогов, которые из призовых вычитаются. Последнее актуально и для меня — нифига не все тысячу триста долларов получил, но все равно не в обиде — довольно щадящий налог на спортивные призовые в Китае.
В голове вдруг щелкнуло — именно на эти турниры в Астане возил своего ученика русский Иван! Точнее — на второй из них. Внутри что-то беспокойно зашевелилось: я к такой встрече не готовился, и даже не представляю, что будет. Из меня же не «выветрится» все, что я получил от Ивана? Пространственно-временной континуум же не схлопнется, уничтожив нашу Вселенную?
Ой, да ну! Пустое волнение на ровном месте. Мне и разговаривать-то с ним не придется — что ему до какого-то китайчонка? А мне до него какое дело? Нет, очень любопытно было бы пообщаться и проверить, что будет, но это только из-за необычности ситуации. Большому и сложному миру плевать на парочку песчинок — просто где-то что-то условно «щелкнуло», и получилось вот так. На самом деле я вообще не уверен в том, что мой случай уникален — может по Земле бродят десятки и даже сотни тысяч таких же, наделенных чужой памятью, людей? Ага, а особенно много их в сумасшедших домах, ха!
Короче — выкидываем из головы и придерживаемся выбранного пути, благо дорога под ногами идеально ровная, а в спину подталкивает попутный ветер.
Глава 11
Трибуны корта в Шеньжене были полны народу, и я не без удивления и с большим удовольствием наблюдал самодельные плакаты в руках людей. «Ван Ван, мы любим тебя», «Уделай его!», «Покажи деревенскую мощь!». Обрастаю фанатами с пугающей скоростью!
Логотип с кроссовок я перед сегодняшней игрой спорол — получилось неаккуратно, но совет Личжи был очень дельным: «АНТА» не торопится предложить нормальный контракт, и будет полезно в следующем видео показать, что бесплатно их рекламировать и дальше я не стану.
Мой противник — японец, и это добавляет мне народной любви: не любят их у нас, и причин на то есть множество. Непросто бедолаге — уже два гейма всухую мне проиграл, просто потому что состав на этом турнире слабый, и еще и чудовищному психологическому прессингу подвергается.
Я подбросил мячик в воздух и ударил по нему ракеткой. Пока японец Асано Минору бежал отбивать, трибуны «зарядили»:
— Правой! Правой!
Не проблема — я ловко перекинул ракетку в достаточно зажившую для необременительной работы ею правую руку, дав ракетке пару раз перевернуться в воздухе. Прости, Минору, за то, что так откровенно доминирую, но мне очень хочется забраться повыше по социальной лестнице. Надеюсь, впереди тебя ждет хорошее спортивное будущее.
Нервничающий соперник по пути к мячику умудрился споткнуться, и едва смог отбить мяч кривеньким бэкхендом. Я в пару широких прыжков добрался до противоположной стороны корта и, как и просил народ на трибунах, отбил правой, аккуратно рассчитав силу — руку нужно беречь. Пока трибуны «заряжали» «Левой! Левой!», Асано неплохо отбил форхендом на мою правую руку, надеясь поймать на смене руки, чтобы я усвоил урок и перестал выпендриваться. Не вышло — мой левый бекхенд получился удачным, и я благополучно забрал очко.
— 30−0!
Народ торжествующе взревел. Пока я отвешивал поклоны, японец побагровел лицом, и, проорав что-то на японском, побежал в мою сторону, угрожающе замахиваясь ракеткой. Я взгрустнул: дурак прямо сейчас хоронит свою карьеру — как минимум — а как максимум, хоронит все своё будущее. Азиатский социум жесток, и, единожды оступившись, можно до конца дней уже не подняться — добрые люди вокруг всегда напомнят окружающим, какой ты нехороший.
Ну а у меня теперь дилемма — за идиотом с трибун уже устремились судьи и его собственный тренер (последний что-то орет на японском), но Асано добраться до меня успеет быстрее. По-хорошему нужно убежать, предоставив разобраться с проблемой тем, кому положено, но тогда я рискую прослыть трусом — зрителям же не объяснишь всю глубину и мудрость моего благоразумного желания держаться от проблем подальше. Вступать с дураком в драку с медийной точки зрения выглядит хорошей идеей, но я здесь в турнире по теннису участвую, а не по спортивным единоборствам. Возможно, судьи и организаторы меня поймут и простят, но скорее всего влепят «неспортивное поведение» и дисквалификацию — чтобы другим неповадно было. Третий кубок мне хочется, и он уже почти в моих руках — япошка «неспортивное» уже заслужил, а значит победу мне зачитают автоматически.
Дурачок перепрыгнул через сетку, продолжая нечленораздельно орать на родном языке и понесся на меня, нацеливаясь стукнуть ракеткой.
— Врежь ему!!! — раздался пронзительный, полный жажды такого редкого зрелища как «драка теннисистов в финале», вопль с трибун.
Не сегодня. Дав япошке приблизиться, я сместился влево, дав ему пробежать мимо меня. Здесь у него есть возможность одуматься, притворившись обезумевшим от любви ко мне фанатом — мол, просто не выдержал и побежал обниматься, а ракетку, очевидно, хотел подарить. Догадается — с радостью подыграю, потому что совестно: довел бедолагу до нервного срыва.
Нет, не догадался — ловко затормозив (теннисист должен уметь так делать), он изменил направление, прыгнув на меня. Я еще раз сместился в сторону, дав Асано позорно шлепнуться на корт. Меня обогнул добравшийся до места происшествия первым судья и склонился на орущим что-то японцем. В следующую секунду раздался треск, и китаец упал, схватившись за лицо и начав орать. Ракетка — штука твердая, и когда ее ломают о рожу, должно быть очень больно.
В следующую секунду меня грубо оттолкнул с пути добравшийся вторым японский тренер, а добравшийся третьим судья турнира побежал поднимать япошку. Нормальный китаец бы на моем месте воспользовался возможностью — упал бы и заорал, чтобы потом через суд или до него получить от японцев компенсацию в виде кругленькой суммы. Неправильный я до такого опускаться не стал — удержав равновесие, я отошел подальше в сопровождении прибежавшего четвертым судьи, следящего за тем, чтобы я не бросился на поднимаемого с корта Минору. Ого, какая сочная пощечина японцу от тренера! Блин, а ушибленный судья-то кровоточит!
— Ты в порядке? — спросил меня сопровождающий, пока его коллеги оттаскивали горе-тренера от горе-подопечного.