— Да, тренер Ло, — уныло подтвердил переодевшийся я.
— Садись, — указал он на скамейку.
— Может лучше на трибуны? — поспорил я.
— Нет! Там тебе будет мешать настраиваться на игру толпа, — заявил он.
Нет, это ты мне мешаешь!
— До сих пор ты все делал неправильно, — с важным видом поведал Ло Канг начинающей звезде Большого тенниса. — Да, пока тебе везло, но с таким халатным отношением однажды ты наткнешься на соперника, который сделает из тебя котлету. Если ты успеешь зазнаться к этому времени, рискуешь закончить как тот обезумевший японец. Тебе помогут только дисциплина и стальная воля…
— Пойду камеру установлю пока, — сломался Ли и свалил из раздевалки.
Я тоже хочу!
Даже не заметивший, что нас стало на одного меньше Ло Канг тем временем продолжал:
— … Отныне тебе запрещено рисковать и рисоваться на камеру. Отныне ты представляешь не только себя, но еще и наш прославленный университет и Китайскую ассоциацию Большого тенниса. Отныне ты — профессиональный спортсмен, от поведения которого зависит многое. Больше никаких рисковых приемов — если бы не вмешательство самого Неба, соперники еще на первом турнире наказали бы тебя за техники высокого уровня, к которым ты совсем не готов.
Хуже бор-машины зудит!
— Никаких выходов к сетке! Никаких «топ-спинов» и тем более «драй-воллей». Спокойный, академический теннис — вот то, что приведет тебя к нормальным турнирам. Сосредоточься на крученых — при правильном использовании эта простая техника позволит тебе…
И это все — за мои же деньги! Нехорошее в душе нашептывало «проиграй ему назло!», но я же себе не враг — на «нормальные турниры» мне и самому хочется. Без «крыши» в виде ассоциации и профессионально убивающего мои сильные стороны тренера от родного университета мне в Китае ловить нечего: мы тут муравейник, поэтому тащить на своей шее толпу паразитов мне так и так придется. Терпим, киваем, иногда вставляет «да, тренер» и «спасибо, тренер».
Ло Канг «иссяк» через два десятка минут и за десять минут до моего выхода на корт. Обрадовавшись, я полез за телефоном, надеясь с его помощью спастись от скуки, но чертов тренер был другого мнения:
— Не отвлекайся на ненужное! Сиди и настраивайся на игру!
— Простите, тренер Ло, но «настраиваюсь на игру» я лучше всего при помощи переписки с родными и чтения комментариев от фанатов, — поспорил я. — Я полностью понимаю ваше желание помочь и осознаю лежащую на мне ответственность представителя Цинхуа и Китайской ассоциации Большого тенниса. Еще я теперь являюсь живым манекеном для уважаемой фирмы «ANTA», и ее подводить и позорить то же не намерен. Я ценю вашу заботу и уважаю ваш профессионализм, тренер Ло, но разве необходимо ломать то, что прекрасно работает?
Выслушав меня с невозмутимой миной, Ло Канг спросил:
— Ты закончил?
Провал.
— Да, тренер Ло, — уныло подтвердил я.
— Тогда давай сюда телефон, — он протянул руку. — Получишь его после того, как выиграешь игру.
В унаследованной мной от Ивана памяти всплыла цепочка воспоминаний о том, как он сам время от времени прибегал к такому способу замотивировать подопечных. Ни разу это не приводило ни к чему хорошему, и после третьего проигрыша лишенных телефонов пацанов плюнул и больше не пытался. Увы, там от победы и поражений юных спортсменов ничего не зависело, а вот мне «учить» тренера Ло поражениями «назло» нельзя.
— Нормально же общались, тренер Ло, — вздохнул я. — Вчера вроде бы нашли общий язык, сошлись на том, что будем договариваться и искать компромиссы как нормальные люди, а теперь вы зачем-то пытаетесь меня грубо прогибать. У вас день плохой? Может я вам помочь чем-то могу?
И чего это он так нехорошо ухмыляется? Доволен тем, что вывел меня на эмоции? Сейчас скажет что-то типа «Отлично! Теперь иди и вымести всю эту злость на сопернике!».
— Ну вот, а притворялся деревенским дурачком, — сказал тренер не то, чего я ожидал. — Тоже мне — «палкой по камням» он бил и за самогоном в сарай бегал. Первые ученики Сычуани не бывают такими простодушными кретинами.
Впрочем, здесь тоже ничего особенного — обычные кнуты и пряники и напоминание о том, что я хорошее и умное «яичко». Базовая педагогика.
— Обидно, — сообщил я ему. — Именно на «простодушных кретинов» такие методы воспитания и рассчитаны, значит таким вы меня на самом деле и считаете.
— Можешь поиграть с телефоном, малыш, — хмыкнул тренер Ло. — А потом иди и докажи своей игрой, что ты не такой.
Свалился отличник спортивной педагогики на мою голову.
После игры я опять оказался в скучной раздевалке.
— Что это за позорный счет? Ты мог разделаться с этим тюфяком в два счета, а вместо этого позволил ему выиграть целый сет! — зудел над ухом тренер Ло. — У тебя вечером еще одна игра, почему ты не экономишь силы?
— Сказываются недостаток солнечного света и голод, тренер Ло, — ответил я. — Можно мы с Ли в кафе сходим? Обещаю ограничиться рыбой и рисом с овощами.
— Сходим вместе, как только я закончу, — расстроил он. — Студент Хуэй, вы закончили? — обратил внимание на колдующего над ноутом с открытой программой для видеомонтажа Ли.
Определился как обращаться к «молодому господину», которого до последнего времени старался не замечать — мало ли что, вдруг старший Хуэй на что-нибудь обидится. Тренеру-то от его обид ничего не будет — учитель в Китае крайне уважаемая профессия, но как-то странно чмырить сына того, кто «вписал» тебя в президентский люкс и вообще отнесся с должным уважением.
Вопрос — не про монтаж, а про прямо сейчас «заливающуюся» в айфон тренера запись игры, которую мы с ним разумеется должны посмотреть и понять, где именно я накосячил. Нигде! Просто из вредности, совершенно умышленно слил один сет, чтобы выторговать у тренера Ло возможности хотя бы нормально питаться.
— Сначала — дело, потом — все остальное! — выкатил очередную полезную мудрость тренер.
— С этим будет спорить только кретин, тренер Ло, — вздохнул я и улегся на скамейку, прикрыв глаза.
Не устал — просто скучно очень. Всего одну игру под чутким присмотром заслуженного спортивного педагога отыграл, а с ним самим всего два дня провел, а уже почти слезы текут — настолько скучаю по тем беззаботным денькам, когда был вольным теннисистом.
— Кубок разыграем? — спросил меня Ли.
— Нельзя! — вмешался тренер Ло. — Он должен занять свое место в соответствующем зале наград, завоеванных студентами Цинхуа.
Нет слов.
— Поищу место, где можно заказать копии, — нашел выход Ли.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Разыграю пока напульсник, — достал из кармана телефон и сфотографировал запястье с напульсником.
Контракт с «Антой» нужно соблюдать.
— Готово, тренер Ло, — отрапортовал Ли, вернув педагогу его айфон.
— Извините, тренер Ло, мне нужна еще минута, — сработал я на опережение.
— Работай, — проявил тот понимание.
Не баловством мальчик в телефоне занимается, а деньги зарабатывает — это Ло Канг уважает, как и всякий нормальный китаец.
Собрав в единый пост благодарности спонсорам, тренеру и родному университету, я похвастался вступлением в Китайскую ассоциацию Большого тенниса и поблагодарил ее за то, что теперь вызывающая пролетарский гнев своими размерами часть призовых будет растворяться в китайской спортивной машине, и в частности в этом вот занудном мужике, отравляющем мне жизнь.
Разбор игры занял два с половиной часа. Живот урчал, а я смиренно внимал мудрости уважаемого педагога — почти не иронизирую, из двух с половиной часов общего хронометража минут 15 речи тренера были реально дельными. На двух часах тридцать четыре минуты и тридцать первой минуте часовой записи игры я откровенно затосковал — да, полезное тренер Ло иногда говорит, но сколько можно⁈
— Здесь ты потерял возможность спровоцировать соперника на лишние действия, выиграв пару секунд для себя — вернемся назад, — палец тренера подвигал ползунок проигрывателя. — Видишь, здесь он не повелся на твой якобы блеф, который оказался правдой и проиграл очко?
— Просто ужасно, тренер Ло, — смиренно признал я. — Буду стараться не пренебрегать такими вещами. Благодарю вас за урок, — резко поднявшись, я отвесил поклон и отвернулся. — Ли, пойдем лакомиться дарами моря, — махнул рукой другу.
— Ща! — не отрываясь от ноута, махнул он в ответ. — Еще две минуты.
Гребаный трудоголик!
Ло Канг красноречиво посмотрел на меня.
— Простите, тренер Ло, фальстарт, — вздохнул я и сел обратно на скамейку.
— Фальстарт на десять минут раньше, — накинул он «штраф».
— Я больше не хочу, — покачал я головой. — Смысл так разбирать игру с соперникам на три головы ниже моей? Мне не было смысла напрягаться, поэтому я стукал по мячику чисто для собственного удовольствия. Я очень люблю играть в теннис, тренер Ло. Не убивайте, пожалуйста, эту любовь — она придает мне сил.
— Будешь выигрывать быстрее — тратить столько времени на разбор ошибок не придется, — ухмыльнулся тренер.
— Вот это и называется «эффективный педагогический прием», — оценил я. — Договорились, тренер Ло.
— Идем. Угощу вас за счет моей доли с твоих призовых, — поднялся он на ноги.
Хорошо меня дрессирует, нужно отдать должное — будь я нормальным деревенским пацаном, я бы уже начал смотреть на него как на второго отца. Могло быть и хуже.
Глава 18
— Может все-таки останетесь в Поднебесной, тренер Ло? — предпринял я последнюю попытку. — Ну зачем вам покидать нашу Родину? Лучшего места на планете все равно не найти.
— Лучшего места не найти, — согласился со мной Ло Канг. — Но выбора у нас с тобой нет, как бы грустно не было расставаться с Китаем.
Идущий по трапу частного самолета впереди нас Личжи едва слышно хохотнул. Старика веселят наши с тренером препирания. Веселят они и Хуэя младшего, который, впрочем, не забывает порой мне посочувствовать.
В нашем общем инвентаре пополнение — на плече тренера Ло висит сумка с дешевеньким ноутом, купленным на мои призовые: с турнира в Чжанцзягане их не хватит, но Ло Канг заявил, что после Казахстана затраты «отобьются». Педагог хренов — «смотри, мальчик, насколько сильно я в тебе уверен, что даже личные деньги трачу». Ноут нужен исключительно для пыток — разбирать мои и будущих соперников игры на экране относительно нормального размера. Вчерашний вечер, когда мы вернулись с финала турнира с кубком, пришлось провести перед экраном так и вовсе огромным — тренер транслировал запись с ноута на исполинскую «плазму» в гостиной люкса. Мои страдания от этого тоже увеличились: теперь приходилось регулярно наблюдать свою рожу крупным планом, ощущая неловкость — не привык пока быть медийной персоной, не получаю радости от самолюбования.