– И музыкальный тоже есть, – заметила Иза.
– Дайте-ка взглянуть, – попросил Оливер, протискиваясь к доске.
– Ага! Нашла! Кафедра истории живописи. Она в Гёталс-холле. – Иза отвернулась от карты и окинула взглядом кампус. – Нам туда.
К большому разочарованию Лэйни, Гёталс-холлом назывался не огромный замок, который было видно с крыши дома Вандербикеров, а его, так сказать, миниатюрная копия. Дети подошли к небольшому зданию, и Оливер с Джесси объединили усилия, чтобы открыть тяжёлые деревянные двери. Вандербикеры протиснулись внутрь, и чёрные железные петли жалобно заскрипели. В помещении оказалось ненамного теплее, чем на улице, и там всё было сделано из мрамора: мраморные полы, мраморные стены и широкая мраморная лестница.
Минут десять Вандербикеры блуждали по коридорам, пока не столкнулись со студентом во фланелевых пижамных штанах в клеточку и ботинках, подозрительно похожих на домашние тапочки.
– Вы не подскажете, где кафедра истории живописи? – вежливо спросила его Джесси.
Он показал пальцем на лестницу:
– Двумя этажами выше. Там повернёте направо. Кабинет в конце коридора.
Вандербикеры кивнули и отправились наверх. В правом крыле на третьем этаже они в самом деле обнаружили дверь с бумажной табличкой, на которой жирным фломастером было выведено: «ИСТОРИЯ ЖИВОПИСИ». Иза туда заглянула и увидела даму с аккуратным пучком седоватых волос, которая сидела за деревянным письменным столом, занимавшим чуть ли не всю комнату, и стучала по клавиатуре. На столе почти ничего не было, кроме неглубокого контейнера для бумаг в одном углу и компьютера в другом.
– Положите в контейнер, – сказала она монотонным голосом, не поднимая взгляда. Тук-тук-тук.
Иза перешагнула через порог:
– Извините, что отвлекаю. Я хочу кое-что спросить.
– Вы рискуете опоздать со сдачей реферата. Либо вы сейчас же кладёте его в контейнер, либо получаете неуд, – ответила дама. Тук-тук-тук.
– Я здесь не учусь, – объяснила Иза. – У меня вопрос про одного человека, который у вас работал.
Дама наконец посмотрела на Вандербикеров и тут же вскинула тонкие, как грифель карандаша, брови.
– Детям сюда нельзя.
– У нас вопрос, – терпеливо повторила Иза. – Вы, случайно, не знаете мистера Байдермана? Он преподавал историю живописи.
– В жизни о нём не слышала, – отозвалась дама и снова принялась стучать по клавиатуре. – Где ваши родители? – Тук-тук-тук.
– Мы хотим побольше узнать про нашего соседа, – вставила Джесси, заходя в кабинет, а за ней подтянулись Оливер, Гиацинта и Лэйни. – Он у вас работал лет шесть назад.
– Я же сказала, что никогда о нём не слышала. И я пять лет здесь работаю. – Тук-тук-тук.
– А вы знаете кого-нибудь, кто давно тут работает и мог быть с ним знаком? – настаивала Иза.
– Нет. Преподаватели уехали на прошлой неделе. Сегодня последний день сдачи письменных работ, и через десять секунд я упакую всю стопку и отправлю по почте профессору Суарезу. Колледж будет закрыт до пятнадцатого января. Тогда и приходите. – Тук-тук-тук.
– Пятнадцатого января?! – воскликнула Джесси. – А вы не можете сейчас поискать мистера Байдермана в компьютере?
Дама перестала печатать и нажала на кнопку выключения.
– Мне жаль, – сказала она, но по её голосу не чувствовалось, что это правда.
Вандербикеры молча наблюдали за тем, как она убирает бумаги в большой коричневый конверт. Вдруг в коридоре раздался отчаянный крик:
– Подождите! Я принесла!
Вандербикеры выглянули за дверь и увидели взлохмаченную девушку, которая бежала к ним, размахивая своим рефератом. У кабинета она резко остановилась и схватилась за дверную раму, чтобы удержать равновесие. Дети отошли, уступая ей дорогу.
– Вот мой реферат! – выдохнула девушка.
– Вы опоздали, – сообщила седоватая дама и кивнула на часы. Они показывали десять утра и одну минуту.
Студентка схватилась за сердце:
– Возьмите его, пожалуйста! Я потеряю стипендию, если получу неуд!
– Все вон из моего кабинета, – строго произнесла разрушительница надежд. – Мой зимний отпуск начался минуту назад.
Она сняла с вешалки тёплую куртку и сумочку и вытолкала всех в коридор, после чего вышла за ними и заперла дверь. Перед тем как уйти, дама бросила прощальный взгляд на растерянную компанию. Изе и Джесси она сказала:
– Возвращайтесь после пятнадцатого января. Может, тогда вам удастся что-нибудь выяснить.
Студентке, которая заламывала руки и рыдала, она сказала:
– В следующий раз не опаздывайте.
А потом выхватила у неё реферат и исчезла за углом, цокая каблуками.
– Уф, обошлось, – вздохнула несчастная студентка и сползла по стене.
Вандербикеры потеряли дар речи. Колледж всё больше и больше походил на кладбище, где хоронили мечты.
– Здесь нет плинцесс, – прошептала Лэйни, когда они вышли из здания, и по щекам у неё потекли слёзы.
– Ох, Лэйни, мне так жаль! Идея была дурацкая, – сказала Иза, поднимая сестрёнку на руки и вытирая ей лицо. – Хочешь, зайдём в пекарню Кастлмана? Я куплю тебе печенье.
Лэйни помотала головой, и волосы упали ей на глаза.
– Хочу домой.
Вандербикеры поплелись обратно в свою тёплую квартиру, навсегда попрощавшись с грёзами о волшебном замке. Им не терпелось вернуться на Сто сорок первую улицу, где их ждали любимые питомцы, вкусная еда, добрые друзья и соседи.
На родную улицу возвращались в полной тишине. Уже там им встретилась соседка Шарлотта с сыном Джозефом, и Джесси попросила их подписать петицию. Пока пятилетний Джозеф старательно вписывал своё имя в строчку, к Вандербикерам подошёл господин средних лет в потёртом пальто и ярко-красном шарфе.
– Подпишете нашу петицию? – спросила Лэйни, протягивая ему мятый листок, который только что вытащила из кармана.
Незнакомец ласково улыбнулся и взял у неё бумажку.
– Здравствуйте, – сказал он низким, глубоким голосом. – Расскажите мне про свою петицию.
Дети представились, а потом Иза объяснила:
– Мы хотим убедить нашего хозяина продлить договор аренды.
– Вот как, – отозвался господин. – Хорошо. – Он подписался как «мистер Остин Рочестер», даже не прочитав шапку петиции. – Я восхищён вашим подходом. – Тут снова подул холодный ветер, и все, включая мистера Рочестера, повернулись к нему спиной. Когда ветер улёгся, он продолжил: – Приятно видеть, как люди принимают участие в жизни общества. Я всегда это поощряю в своей работе.
– А кем вы работаете? – спросила Гиацинта.
– Я музыкант, – ответил мистер Рочестер. – Играю на виолончели и руковожу оркестром для подростков. Он называется «Ритм Нью-Йорка».
– Я о таком слышала! – воскликнула Иза, и глаза у неё засияли. – Я тоже занимаюсь музыкой. Играю на скрипке!
– Если вы учитесь в старшей школе, можете прийти к нам на прослушивание, – предложил мистер Рочестер.
– Мне всего двенадцать, – ответила Иза, – но через два года я бы с радостью к вам пришла! Вот было бы здорово!
Мистер Рочестер выудил из кармана пальто визитку.
– Возьмите и приходите на прослушивание летом, когда перейдёте в девятый класс. Зайдите к нам на сайт, там всё написано.
Иза прижала визитку к груди, словно бесценный подарок.
– Вы живёте в Гарлеме? – спросил Оливер.
– Нет, но я приглядываю квартиру в этом районе. Как раз сейчас иду смотреть на один дом из песчаника. – Он показал Оливеру бумажку с адресом. – Я на верном пути?
Иза, Джесси, Гиацинта и Лэйни наблюдали за тем, как Оливер читает адрес, и на лице у него появляется выражение полного отчаяния.
– Э-э… Вообще-то вам туда, через три квартала в ту сторону, – солгал Оливер, показывая пальцем в противоположном направлении.
– Большое спасибо! Я всё время теряюсь. Никуда не могу дойти без своей жены. Сейчас она в Египте, изучает мумий. Ужасно интересно, правда?
– Правда, – эхом отозвались Вандербикеры.
– Ну, мне пора. У меня скоро репетиция, а я уже и так потерял уйму времени, – сказал мистер Рочестер, взглянув на часы. – Рад был с вами познакомиться.
Он пожал руки старшим детям, обнял Лэйни и зашагал туда, куда отправил его Оливер, прочь от Вандербикеров и дома из песчаника.
– Я хочу сквозь землю провалиться, – признался Оливер.
– Он такой хороший! – воскликнула Иза со слезами на глазах. – А мы… мы ему взяли и соврали!
– По уважительной причине, – тихо сказала Джесси, хотя сама явно не очень-то в это верила.
– Я хочу, чтобы он был нашим соседом! – объявила Лэйни. – Его жена будет лассказывать мне о мумиях!
– Он бы отлично вписался в наш дом, – печально проговорила Иза. – Он бы проникся его атмосферой.
Снова подул ветер, и у детей больно защипало щёки от холода. Вандербикеры не стали отворачиваться. Они понимали, что получили по заслугам.
Глава шестнадцатая
Тем же вечером младшие Вандербикеры вплотную занялись «добрыми делами». Лэйни сидела за столом в гостиной и рисовала родной дом из песчаника, высунув язык от усердия. Рядом с ней устроились Гиацинта, Джесси и Оливер. Франц лежал под столом и наблюдал за Паганини, который пил водичку из миски. Иза тем временем записывала свою игру на скрипке на CD-диск в подвале. Через десять минут полной тишины Гиацинта заглянула Лэйни за плечо.
– Это что, наш дом? – спросила она.
– Ага, – ответила Лэйни.
Джесси отвлеклась от своего эксперимента с фруктовой батарейкой и посмотрела на листок.
– Он у нас не радужный.
– Не-а, – согласилась Лэйни, добавляя фиолетовую полоску по центру.
– Байдерман даже не поймёт, что это такое! – фыркнул Оливер.
– А вот и поймёт! Это наш дом!
– Не хочешь сделать его более… ну, правдоподобным? – предложила Джесси. – Давай помогу…
– Как хочу, так и лисую! – возразила Лэйни, отмахиваясь от сестры.
Лэйни упрямо поджала губы и продолжила рисовать. Когда она закончила, лист пестрел яркими цветами. Внизу она изобразила всех Вандербикеров (включая питомцев), мисс Джози с мистером Джитом и Байдермана – таким, каким она его себе представляла.