«В Петриче мне коллеги рассказали, что в территориальный отдел контрразведки пришли двое местных жителей и покаялись, что хотели сбежать за рубеж. Они признались, что пришли за советом к Ванге и она отговорила их от этого шага. В этом смысле она помогла разведке. Но агентом Ванга никогда не была, её никто не вербовал», — продолжает Бобков. Не в его правилах раскрывать имена тех, кто «помогал разведке» даже спустя десятилетия после ухода генерала со службы. Впрочем, повторимся, скорее всего, Вангу никто и в самом деле не вербовал — в таком прямом смысле слова этого делать и не понадобилось. Ф. Д. Бобков утверждает, что власти не притесняли Вангу, относились к ней по-доброму, но и провидица никогда не делала ничего противоречащего интересам государства. Сам генерал к Ванге не ходил — отправил к ней, как мы упомянули выше, свою жену во избежание кривотолков. А можно предположить, что и перестраховался на всякий случай: как-никак ясновидящая, вдруг узрела бы, чего не положено. В этом смысле даже в 90 лет Бобков являет собой пример аккуратности, выдавая лишь крохи информации, которой владеет.
Если вернуться к Жаклин Кеннеди, то показательным является момент, когда она хотела посетить Вангу: Бобков утверждает, что это случилось уже во времена её брака с Онассисом (который длился с 1968 по 1975 год), проживавшим, как известно, в Греции. Близость границ тут могла сыграть важную роль, и именно в тот момент Жаклин, вполне возможно, заинтересовалась живущей неподалёку ясновидящей. Тем более та обещала сказать правду об убийце её первого мужа. Вытащить Жаклин Кеннеди-Онассис в Болгарию не удалось: «Жаклин к Ванге американцы, естественно, не пустили». Естественно, вовсе не потому, что вдруг она узнала бы нечто запретное. По витиеватым фразам Ванги было бы наверняка невозможно сказать, кого она точно имеет в виду. Однако, учитывая проявленный к данному вопросу интерес генерала Бобкова, на Жаклин Кеннеди могли быть куда более далеко идущие планы органов госбезопасности, чем простое удовлетворение женского любопытства, касавшегося будущего её брака с Онассисом и установления личности убийцы (считается, что обвинённый в покушении Ли Харви Освальд на самом деле не был причастен к убийству, а дело против него сфабриковали, дабы скрыть имена настоящих преступников).
«В свете этого видится логичным, что те, кто организовал покушение на президента США, сделали всё возможное, чтобы воспрепятствовать встрече его вдовы со знаменитой и уважаемой во многих странах провидицей. К сожалению, и Ванга не озвучила то, что она “видела” (или слышала от сущностей, принимаемых ею за ангелов), и унесла эту тайну века с собой в могилу». Данное утверждение хочется опровергнуть в его второй части, так как по поводу первой можно лишь строить предположения. А вот хранение Вангой всех до одного секретов, которыми она якобы владела, уже становится традицией. Помните, как она в своё время не стала говорить будущему мужу о том, кто убил его брата, хотя утверждала, что знает это? Тут то же самое — информацию она готова была передать только Жаклин, а та не приехала. Ради установления справедливости разве не стало бы правильным шагом рассказать правду в любом случае?
Предсказание убийства Кеннеди и приглашение Жаклин в Петрич датируют 1963 годом, хотя всё указывает на беседы по этому поводу в гораздо более позднее время, поэтому пришлось перенестись на несколько лет вперёд, когда Ванга уже работала на государство официально и все легенды о её предсказаниях (где менее, где более тщательно) отрабатывались и фиксировались. Нам же придётся вернуться назад, в ту пору, когда развернулась деятельность по проверке способностей ясновидящей и зачислению её на работу.
Глава втораяКАК СТАТЬ СОТРУДНИКОМ НАУЧНОИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ИНСТИТУТА
Обычный путь для рядового гражданина — это окончить соответствующее учебное заведение и заняться научной работой. Но для Ванги такой метод был невозможен в принципе. Начать следует с того, в какой именно институт поступила на работу 55-летняя малообразованная прорицательница. Заведение было не простым НИИ, а только открытым государственным Институтом суггестологии. Ошибаются те, кто считает этот институт основанным под эгидой Академии наук Болгарии. Научно-исследовательский институт суггестологии работал при Министерстве народного просвещения (сейчас — Министерство образования и науки). Несмотря на наличие слова «наука» в современном варианте названия министерства, в отличие от болгарской Академии наук, оно больше ориентировано на обучение и просвещение, на продвижение молодых учёных, преподавателей. Почему так важно понять разницу, которая в иной ситуации не играла бы большой роли? Дело в том, что директор института и основатель направления «суггестология» в первую очередь применял свою методику в обучении, а точнее, в ускоренном обучении, активно используя гипноз и другие способы активизации подсознания человека.
Георгий Лозанов, директор Института суггестологии и единственный учёный, занимавшийся исследованием феномена Ванги, являет собой интереснейшую личность. Он — и психолог, и педагог, и психиатр, и гипнотизёр. Родился Лозанов в 1926 году в Софии. Его отец работал в Софийском университете, затем директором школы. Сам Лозанов в 1952 году окончил Медицинскую академию и на протяжении трёх лет после окончания продолжил активные изыскания в области психиатрии и неврологии, работая над диссертацией по физиологии мозга. Но Лозанова интересовала не только медицина. В 1963 году он оканчивает педагогический факультет Софийского университета. На протяжении всех этих лет Лозанов работает в крупнейших болгарских психиатрических больницах, а с 1955 по 1957 год возглавляет одну из них. После этого девять лет учёный ведёт приём больных в Софийском психоневрологическом диспансере. В начале 1960-х он проводит занятия в институте повышения квалификации при университетской больнице, где обучает докторов методам психотерапии. Всё это время Лозанов не прекращает своих исследований функций мозга, в связи с чем плотно сотрудничает с советскими учёными.
Надо отметить, что в СССР, а точнее, ещё в России, важнейшие исследования и открытия в области физиологии мозга были сделаны знаменитым учёным Владимиром Михайловичем Бехтеревым. Его интересы также были плотно связаны с невралгией и психиатрией, в частности, он заведовал казанской психиатрической клиникой, возглавлял кафедру нервных и душевных болезней. Функции мозга и различные психические и психиатрические проблемы человека Бехтерев считал тесно связанными друг с другом. И что немаловажно, именно Бехтерев впервые научно обосновал и применял групповой гипноз, что и для Лозанова станет важнейшим полем для исследований. Внучка Владимира Михайловича, Наталья Петровна Бехтерева, родилась с разницей всего в два года с Георгием Лозановым. Она продолжала дело своего деда, в 1950-е годы работала в Институте экспериментальной медицины научным сотрудником, а с 1970-го стала его директором. Бехтерева в начале 1990-х посещала Вангу, и мы вернёмся к её заметкам по этому поводу. Сейчас важно отметить: Лозанов являлся последователем идей, высказанных Владимиром Михайловичем Бехтеревым, и полностью вписывался в концепции, которые разрабатывались в Советском Союзе в те годы.
Прежде чем перейти к созданию Лозановым Института суггестологии, надо в двух словах описать, что же это за наука. Само слово состоит из двух частей: первая — внушение, вторая — учение. Считается, именно Георгий Лозанов стоит у истоков её создания, хотя предпосылки для этого возникли куда раньше: когда больше двухсот лет назад для лечения нервных больных впервые использовали гипноз. После открытий Бехтерева, Павлова и других учёных, утверждавших, что, воздействуя на мозг, можно регулировать работу практически всего организма (нормализовать работу сердечно-сосудистой системы, давление, нервной системы и т. д.), Лозанову оставалось лишь найти собственную нишу для исследований. Конечно, он пришёл к этому не просто так. Например, в 1967 году на международной конференции в Риме он доложил о проведении операции в области брюшной полости без анестезии путём внушения пациенту мысли об отсутствии боли. Мало того, при помощи гипноза удалось уменьшить кровотечение и ускорить процесс выздоровления. Положительное влияние внушения Лозанов также отмечал при лечении аллергии, диабета и других заболеваний, в особенности связанных с психикой человека. Правда, независимых источников, которые бы подтверждали изыскания Лозанова, нет.
Тем не менее в те годы работа Лозанова привлекает к себе внимание, и он открывает Научно-исследовательский институт суггестологии, где начинают работать около ста человек (по некоторым сведениям, ещё меньше, но видимо, сто человек — это полный штат института, включающий в себя всех работников), что не так уж мало на тот период времени. Огромное внимание Лозанов, как и Наталья Бехтерева, уделял экстрасенсорным способностям человека. Но его личным достижением является другая область — суггестопедия, из которой «вырос» ускоренный курс изучения иностранных языков.
«Даже сейчас тот факт, что именно мозг является органом, который обеспечивает процесс мышления, признается почти всеми (то есть не всеми) учёными, — пишет сын Бехтеревой, возглавляющий ныне Институт мозга. — Почему не всеми? Да потому, что ни один учёный до сих пор не смог построить непротиворечивую концепцию того, как работает мозг. Мы видим, что на входе и что на выходе. А внутри происходит чудо. Так как мы в чудеса не верим, то и появляются сомнения». Лозанов считал, что, активизируя возможности мозга, можно реально ускорить обучение в несколько раз. Он занимался не только обучением иностранным языкам, но в Советском Союзе, а позже и в Российской Федерации, огромное распространение приобретает именно ускоренное усвоение языков по его методу. Занимались этой проблемой в известном московском Институте иностранных языков им. М. Тореза и в Педагогическом институте им. Ленина. Одной из самых ярких личностей в этой области была Галина Александровна Китайгородская. Важно отметить, что ускоренный метод Лозанова (экспресс-метод, интенсивный метод, метод Китайгородской — в России его называли по-разному) сейчас воспринимается через призму накопленного преподавателями опыта и видится далеко не идеальным. Но вернёмся к другой стороне деятельности учёного.