Некоторые склонны считать, что Живков не сам отошёл от политической деятельности. Дело в том, что в 1930-х годах его часто арестовывали, но постоянно отпускали. Это дало основания подозревать Живкова в сотрудничестве с властями, а соответственно, из партии его исключили, и он вынужден был подчиниться обстоятельствам. Есть мнение, что и сотрудничество Живкова с партизанским движением тоже носит преувеличенный характер. Как бы то ни было, в 1942 году у Живкова и его жены рождается дочь Людмила, которая много лет спустя, станет опекать Вангу. После рождения дочери пара перебралась в Софию, где Живков снова начал сотрудничать с коммунистами. Несмотря на то, что в военных действиях он не участвовал, ему присвоили звание полковника.
Взлёт политической карьеры у Живкова пришёлся на 1954 год, когда после смерти Сталина началась реструктуризация в руководстве Болгарии. Червенков передал часть полномочий Тодору Живкову, который стал партийным лидером в 43 года — самым молодым среди лидеров социалистического блока стран. В 1956 году, следуя примеру Советского Союза, в котором на XX съезде партии осудили сталинские репрессии, в Болгарии также провели съезд партии и осудили деятельность Червенкова, после чего ему пришлось полностью отойти от управления страной. С тех пор Живков постоянно показывал лояльность по отношению к Советскому Союзу, стараясь наладить отношения с лидерами страны. В 1958 году, вслед за Китаем, Живков решил осуществить в Болгарии экономический скачок, как в области индустриализации, так и в области сельского хозяйства. План провалился, из-за чего в стране разразился так называемый долговой кризис, который продлился с 1958 по 1962 год. Вызван кризис был тем, что кредиты болгарам выдавались из Москвы. Покрывать их в итоге стало нечем, и для экономики Болгарии наступили тёмные времена. Несмотря на проведённую в 1962 году деноминацию лева, что имело положительные последствия, в декабре 1963 года Живков официально предложил СССР принять Болгарию в свой состав в качестве шестнадцатой республики. Просьба была отклонена, но Живков в очередной раз показал, насколько дружелюбно он настроен по отношению к сильному соседу.
В конце 1964 года, когда от власти был отстранён Хрущев, подобного развития событий ожидали и в Болгарии. Однако Живкову удалось сохранить власть, несмотря на попытки устроить переворот и сместить его с занимаемой должности. Живков попытался наладить отношения с Брежневым сразу — ещё в 1964 году, но безусловную поддержку от нового советского лидера он получил осенью 1965 года во время официальной встречи в Москве. И после, постоянно, на протяжении многих лет Тодор Живков будет следовать своей политике. Одним из ярких примеров является август 1968 года, когда два болгарских полка под командованием советских офицеров вошли в Прагу. А встречи с Брежневым стали доброй традицией: Живков не раз приглашал советского лидера и его семью на отдых в Болгарию, а также регулярно встречался с Леонидом Ильичом в Крыму.
В 1971 году в Болгарии приняли новую конституцию, а Живков стал председателем доселе не существовавшего Государственного совета Народной Республики Болгария. Этот год стал для Живкова ещё и годом юбилейным — вся страна праздновала его шестидесятилетие, а советское правительство наградило юбиляра ни много ни мало орденом Ленина, который стал первой, но не последней высокой наградой, вручённой Живкову «старшим братом». В итоге у Живкова несколько советских наград: три ордена Ленина, высокое звание Героя Советского Союза и орден Октябрьской Революции.
К сожалению, 1971 год стал и годом большой трагедии в семье Живкова: в октябре умерла его жена и соратник Мара Малеева. Именно после смерти матери их дочь Людмила начала своё восхождение на политический Олимп. До этого Мара Малеева выступала против подобного развития событий, о чём ясно говорит полученное Людмилой Живковой образование. Следующее десятилетие прошло для Тодора Живкова относительно спокойно: он, как и Брежнев, писал книги, в которых рассказывал о своих военных и гражданских заслугах, руководил страной, которая сумела всё-таки выйти на довольно высокий уровень экономического развития. Однако ровно через десять лет после смерти Мары началась новая полоса в жизни Живкова, которую никак нельзя назвать белой. В 1981 году умерла дочь Людмила, а в 1982 году — Леонид Брежнев. Для семидесятилетнего Живкова эти события стали настоящим ударом, но он смог в течение ещё нескольких лет продолжать руководить страной, пытаясь подстраиваться под новые правила игры...
Какие же отношения связывали Вангу с лидером страны? Большинство официальных биографов склонны утверждать, что весьма близкие. Но краткая биография Тодора Живкова здесь приведена не просто так: некоторые из утверждений явно продолжают цепочку легенд, поражающих своим разнообразием, а порой и полным несоответствием друг другу. Самые ранние из дат, которые называют в связи с «дружбой» Живкова и Ванги, относятся к середине 1950-х. Якобы Вангу привезли в Софию окрестить детей, а заодно и познакомили с лидером Болгарии. С тех пор Живков якобы постоянно пользовался советами Ванги, вызывая её к себе. Скорее всего, их знакомство если и произошло, то гораздо позже, когда с провидицей начала активно общаться дочь Живкова Людмила. Второй расхожей датой является 1962 год, когда Живков стоял перед проблемой, требовавшей срочного решения: «Когда в 1962 году решался вопрос о денежной реформе, Живков обратился к Ванге за советом. Она сказала, что, если он не хочет, чтобы державе пришёл конец, нужно срочно обменивать деньги».
Странно выглядит эта легенда. Во-первых, в Софию Ванга начала ездить уже после смерти мужа, когда ею заинтересовались учёные Института суггестологии, а позже по приглашению Людмилы Живковой. Во-вторых, в политических вопросах нельзя быть иносказательной, нельзя витиевато на македонском наречии, обрывочно, непонятно советовать менять деньги. Да и мог ли Тодор Жшвков всерьёз ориентироваться на совет Ванги? В те годы ещё была жива его жена, которая, как известно, являлась его ближайшим советником. Мара вряд ли могла посоветовать мужу обратиться к ясновидящей — это точно было не в её характере. В любом случае, в те годы для него это было попросту опасно. Другое дело, в 1970-е, когда его дочь активно проводила политику, не совсем соответствовавшую общему курсу партии, когда её терпели, но осуждали за слишком сильные расхождения с общепринятой в странах социалистического лагеря линией поведения. В то время Живков заручился крепкой поддержкой Брежнева, чувствовал себя достаточно уверенно и мог позволить дочери некие вольности. Если бы его жена была жива, то неизвестно, в какую сторону повернулись бы события. Но верной соратницы, мудрой Мары, противившейся вовлечению детей в политику, рядом уже не было.
Так или иначе, но в конце 1960-х — начале 1970-х годов Ванга оказалась «под крылом» у властей предержащих, которые посчитали нужным поставить её себе на службу. Когда говорят, что «власти социалистической Болгарии по отношению к Ванге действовали двояко: во-первых, руководствуясь коммунистической идеологией, они боролись с “ведьмой и дремучими пережитками”, а во-вторых, зарабатывали на предсказаниях, пополняя местную и государственную казну», то забывают о другой стороне медали. Ванге действительно приходилось тяжко, особенно после смерти мужа — заметим, даже сейчас, например, в США для осуществления деятельности, подобной работе Ванги, следует получить лицензию. В некоторых штатах подобная «работа» вообще запрещена (существует, например, формулировка, что гадать можно только для развлечения публики, вроде «не всерьёз»), а где-то нельзя в лицензии написать «прорицатель» или «гадалка» — для данных занятий придуманы более актуальные, современные названия, типа «консультант» или «парапсихолог». В Новой Зеландии за предсказания берут немалый штраф, а в Саудовской Аравии эта деятельность попросту считается нелегальной.
Конечно, придав деятельности Ванги официальный статус, власти преследовали собственные цели, однако жизнь прорицательницы это существенно облегчило. Вряд ли Тодор Живков советовался с ней «перед принятием важных политических решений». Но почему не дать огромным массам людей официальную возможность выговориться: не все же приходили к Ванге только по поводу решения внутрисемейных вопросов. Что касается «пополнения казны», то даже взяв нереальную цифру в полмиллиона посетителей и помножив её на 10 левов (иностранцев к Ванге приходило крайне мало, да и погрешность всё-таки в количестве посетителей слишком велика, чтобы не принимать её во внимание), мы получим пять миллионов левов. Для обывателя это много, для государства, как говорится, лишним не будет, для городской казны прекрасная прибавка к бюджету. Но стоит отметить две вещи: государство ради такой прибыли не стало бы признавать Вангу научным сотрудником, не имея на то куда более серьёзных причин. Ну и следует посчитать расходы: зарплату Ванге, её помощникам, охране и кассиру. Зарплату провидице платили с 1966/67 года по 1991-й, когда НИИ суггестологии закрыли, но потом платили небольшую пенсию. Но ведь и с людей деньги официально брали именно с этого момента (почему и цифра в полмиллиона посетителей при подсчёте по большому счёту не может быть учтена).
В упрёк властям также ставится и то, что «Ванга всегда была невыездной. Болгарские власти, хоть и покровительствовали ей... так и не выпустили живое национальное достояние ни в Париж, где она хотела бы попасть в собор Парижской Богоматери, ни даже в Москву». Учитывая политическую ситуацию тех времён, неудивительно, что Вангу выпускать за границу не хотели: были люди, которые там оставались, а спровоцировать подобный инцидент со слепой женщиной не представляло бы труда. Другое дело, что попытки помочь Ванге выехать в Париж делались. «От своего имени я сделал приглашение во Францию со всеми данными тёти Ванги и её сестры Любы. Приглашение я заверил в консульском отделе Министерства иностранных дел в Софии, — вспоминает бывший директор болгаро-французской фирмы “Данюбекс” в Париже Коста Кынчев. — Я передал приглашение тете Ванге, но она сказала: