— Пауль?! Где вы нашли эту драгоценность? — целуя руку Ольги, проговорил мужчина в элегантном гражданском костюме, высокий, крепкого телосложения, с небольшими усами и идеальным пробором на большой с сединой на висках голове. Его полные губы едва коснулись руки Ольги, она почувствовала лишь его горячее дыхание и холодные пальцы.
— Дядюшка, разрешите представить, Ольга, моя невеста.
— Приятно, очень приятно, Густав фон Эккель. — Назвав себя, он почтительно склонил голову. — Позвольте, я провожу вас.
— Да, конечно.
— Прошу.
После торжественного ужина гости слушали музыку и танцевали. Ольгу приглашали на танец неоднократно, и Штольц был счастлив: его дама покорила зал и ему открыто завидовали. Он это видел, он это ощущал кожей… Ольга в очередной раз прекрасно вальсировала с немолодым мужчиной, когда фон Эккель подошел к Паулю и, дружески взяв под локоть, предложил отойти для разговора.
— Пауль, у меня есть к тебе интересное предложение. Вернее, вакансия, от которой, как мне кажется, тебе не стоит отказываться.
— Я весь внимание, но я офицер СС.
— На эту должность может быть назначен только высший офицер СС.
— Я весь внимание…
— Я не могу тебе пока ничего сказать, это особо секретно, но твою кандидатуру я лично выдвину на утверждение, если ты, конечно, согласен.
— Я вам верю и заранее согласен. А кто будет решать?
— Фюрер, да-да, дорогой Пауль, сам фюрер решит твою судьбу. Поверь, это очень важно для тебя и для рейха. Кроме того, думаю, тебе придется быстро жениться. — Он поглядел на Ольгу. — Туда нужна именно семейная пара… Как ты на это смотришь?
— Мы действительно планировали оформить брак после отпуска.
— Если твоя кандидатура пройдет, придется с этим поторопиться, Пауль.
— Конечно, в этом нет никакого затруднения. Уверен, Ольга будет счастлива.
— Что ж, веселитесь, завтра в обед я жду вас у себя. Мне нужна будет о вас обоих дополнительная информация.
Он многозначительно посмотрел наверх.
— Там будут проверять очень тщательно…
— Мы обязательно будем, дядюшка.
Уже возвратившись в гостиницу, за полночь, Пауль предложил Ольге посидеть в саду. Подышать ароматами, послушать, как он сказал, о чем молчат звезды.
На самом деле он боялся прослушки, а вопрос нужно было срочно обсудить. Он тихо рассказывал Ольге о произошедшем разговоре. Ольга периодически звонко смеялась, изображая слегка подвыпившую, флиртующую со своим мужчиной капризную женщину. Затем они встали и пошли в номер. Там Штольц стал рассказывать о том, как он планирует провести с ней отпуск. Куда они отправятся завтра и что нужно взять с собой. При этом он шутливо приставал к ней. Она смеялась и шутила в ответ.
— Дорогая, пора в постель…
— Я вся твоя, дорогой, — ответила Ольга и стала шумно снимать с себя одежду. — Я на все согласна, любимый… — продолжила она, упав на большую двуспальную кровать. — Но, умоляю, утром…
— Хорошо, дорогая, ах, этот коньяк… Засыпай.
— Не отломилось тебе сегодня, герр Пауль Штольц… — проговорил лейтенант СС, снимая с головы наушники. Он записывал эту пару уже двое суток, с момента их приезда. Здесь следили за всеми клиентами, но в отношении Штольца приказ пришел особо.
И встреча с фон Эккелем, и приглашение на юбилей были не случайными. Все это было организовано и подготовлено в канцелярии Гиммлера. Единственное, что было неожиданным, — это появление Ольги. Но именно это обстоятельство поставило окончательную точку в решении вопроса о назначении Штольца на новую должность. Он должен быть женат, семейная пара больше подходила для осуществления тех задач, которые должен был выполнять Штольц. Срочно проверяли Ольгу, информация о ней была запрошена по всем каналам разведки. Агентура в Москве и Лондоне, Вашингтоне и Брюсселе — везде, где немецкая контрразведка имела доступ к информации о спецслужбах противника, — работала в экстренном режиме. Биографические данные, фотографии Ольги тщательно изучались и проверялись по всем каналам. Особая примета — разный цвет глаз, а это действительно редкость, которую трудно скрыть, не была обнаружена в тысячах проверенных досье.
— С такими приметами в разведку не берут. Так что невеста Штольца чиста. Можете его успокоить.
— Я рад. Разрешите провести с ними ознакомительную работу?
— Действуйте, у вас не так много времени. Официально они должны исчезнуть, не знаю — автокатастрофа или еще что, вам видней, но через неделю они должны быть на борту подлодки.
— Будет исполнено.
— Хайль Гитлер!
— Хайль!
После отъезда в Берлин, санкционированного Красковым, Ольга на связь больше не вышла. Прошло более месяца, когда резидентура в Берлине выслала через каналы связи небольшую заметку из газеты, где говорилось об автоаварии, в которой трагически погибли штурмбаннфюрер СС Пауль Штольц и его невеста.
Оснований сомневаться в подлинности этого события не было. Смогли проверить только то, что обгорелые до неузнаваемости тела мужчины и женщины были захоронены на кладбище небольшого городка на юге Германии. Полиция по документам, чудом уцелевшим в вылетевшем из автомашины портфеле, установила личности погибших.
Красков, доложив о потере агента Вальтера, выстоял навытяжку очень длинную паузу.
— Если это действительно так, то плохо. Очень плохо, полковник. Боюсь, что это не случайность. Так или иначе, поставленная задача не выполнена. Необходимо срочно восстанавливать агентуру в этой чертовой „Аненербе“! Какие у вас на этот счет имеются предложения?
— В настоящее время группа „Северный ветер“ выполняет задание по захвату немцев из „Аненербе“, заброшенных к нам в тыл. Последняя радиограмма свидетельствует, что немцы обнаружены и группа идет по их следу. При выполнении задания у нас появятся новые возможности…
— А при невыполнении задания?
— Задание будет выполнено.
— Хорошо, доложите по возвращении группы.
— Разрешите идти?
— Идите, полковник, думайте, как выправлять ситуацию, думайте…
— Есть.
Вангол сидел на камне и, подсвечивая себе фонариком, разглядывал карту. Федор и Ярасим лежали на полу хода, задрав ноги вверх. Отдыхали, ноги просто гудели от нагрузки. Они прошли сегодня километров двадцать, и это был очень нелегкий для них путь. Вангол изучал карту, ему показалось, что они сбились с маршрута. Что-то было не так. Они двигались, пересекая огромные пространства своеобразных долин с реками и озерами. На карте маршрут обозначен был приблизительно. Только основные, значительные по величине и заметные визуально, ориентиры перечислялись между точками маршрута. Практически шли почти вслепую. Необходимо было пройти еще столько же, но правильно ли они идут?
Федор сел, вытащил из вещмешка котелок и повернулся к охотнику:
— Ярасим, давно хотел тебя спросить.
— Спрашивай.
— Как ты смог пройти участок, который нельзя пройти просто так? Мы на него вышли в четвертый день, там какая-то сила по голове бьет так, что от боли и страха ноги деревенеют.
— Не знаю, мне ничего по голове не било, шел и шел по вашим меткам.
— Слышишь, Вангол, на Ярасима-то ничего не действовало там, где мы спирт с тобой глотали.
— Видно, в нем какое-то противодействие есть этой силе, может, врожденное. А, Ярасим? Ты действительно ничего не заметил?
— Почему, заметил.
— А что заметил?
— То, что вы это место преодолели. Я думал, вас там найду.
— Вот те раз?! Ярасим, так ты что, знал?
— Знал. И сейчас знаю.
Вангол отложил карту и посмотрел на охотника:
— Что ты знаешь, Ярасим?
— Я знаю, что назад отсюда вы не выйдете.
— То есть как это „вы“, а ты?
— И я с вами не выйду.
— Ты хочешь сказать, что мы заблудились?
— Нет. Мы просто пришли туда, откуда нас не выпустят.
— Кто не выпустит?
— Я тебе говорил много раз — чакли.
— Ярасим, мы видели белых исполинских обезьян. Не спорю. Но никого другого мы не встречали до сих пор.
— Да, до сих пор не встречали. Они не хотят встречи. Они давно за нами наблюдают, я это знаю.
— Как давно?
— Как только мы вышли на этот уровень.
— Почему ты не сказал?
— Я не был уверен. Потом понял, что это так, и не стал ничего говорить.
Ярасим сел, вытащил фляжку, сделал несколько долгих глотков воды.
— А что бы изменилось, Вангол? Ты повернул бы обратно? Нет. Потому только сейчас и говорю, что пути назад нет.
— Я не могу понять, правильно ли мы идем.
— Мы идем правильно.
— Ярасим, ты чего-то недоговариваешь. Что-то утаиваешь от нас. Почему?
— Я не должен был идти за вами, знал, что вы погибнете. Если бы не война, я бы не пошел. Я знал, что погибнут немцы, и не пошел за ними. Ты убедил меня, что важно узнать, зачем они шли. Потому я пошел. Поэтому я и сейчас с тобой. Но теперь нас ведут чакли. Не знаю когда, но они нас захватят. Их много, и они у себя дома.
Федор медленно вытащил пистолет. Вангол тоже потянулся за оружием.
— Это вы зря, уберите оружие. Не нужно им показывать, что мы о них знаем. Неизвестно, чего им надо.
— Может быть, если мы повернем назад, они оставят нас, а, Вангол, как думаешь?
— Нет, Федор, нас это не спасет, мы не знаем пути наверх. Встреча с ними неминуема, но пусть она произойдет потом, когда мы узнаем, зачем сюда шли фрицы. Поэтому делаем вид, что их нет. Просто нет, и все.
— Потому я и не говорил вам про них.
— Ярасим, я тоже чувствовал чужое присутствие, но его так много, что я подумал, что это, возможно, огромные массы мельчайших организмов, какая-то подземная жизнь, неизвестная нам, и перестал на это обращать внимание. Как на этот мох, который излучает свет.
— Нет, я чувствую их. Они рядом. Я видел их следы. Помните, я возвращался, пока вы отдыхали около водопада. Следы как у людей, только шире в два раза, и вес у них явно больше, чем у нас. Вот так.
— Так что, продолжаем движение по маршруту?
— А почему ты уверен, что мы идем правильно?