— Извини, — я развела руками, — как настроение, подруга?
— Джуэл весь день промолчал, — шепотом поделилась она, — бережет себя для брачной клятвы. Там как раз десять слов.
— Серьезно? — восхитилась я, — Думаешь, Марк это нарочно? Заранее рассчитал?
— Мог и рассчитать. Ты же знаешь, он такой, — в голосе брюнетки прозвучала гордость.
— Э! — я постаралась улыбнуться, — Да ты, подруга, часом, не влюблена, а? Что-то симптомчики уж больно знакомы.
Иолли мгновенно сделалась серьезной.
— Нет, Маргарита. Не влюблена. Люблю. Очень сильно. Жизнь за него отдам, — по мере того, как она говорила, убежденно и страстно, мое лицо все больше вытягивалось. Вот, значит, какие чувства пробудил в тихоне случайный жених. Что ж… Это, наверное, неплохо. А Иолли продолжала, — У меня никогда не было старшего брата. Такого, который бы все понимал, защищал, учил плавать и драться, не давал скучать.
— Постой, — вырвалось у меня, — так ты любишь Марка как брата?
— Как самого лучшего брата в мире.
— Но выходить замуж за братьев — плохая идея, — вырвалось у меня.
Иоланта светло улыбнулась.
— Что поделать, другой нет. Марк сказал, что мы поладим. Я ему верю. Настолько верю, что в первый раз за три года смотрю в будущее без страха.
— Ты все еще любишь Джуэла? — дошло до меня, — Серьезно, подруга? После всего, что он тебе наговорил?
— В нем говорили обида и ревность, — мягко произнесла Иолли, — не стоит их слушать, они никогда не скажут ничего умного. — но в тот момент, когда я уже мысленно точила карандаш, чтобы записать ее в святые, она вдруг жестко усмехнулась, — Вот теперь пусть помолчит. Десять слов в сутки — самое то, чтобы научиться, наконец, думать, прежде чем открываешь рот. Полезное умение для короля.
Я покачала головой:
— Кажется, где-то я уже слышала эти интонации.
По коридору пробежали чьи-то торопливые шаги. Искали пропавшую невесту.
— Церемония начинается, — сказала Иоланта, — ты все помнишь?
— Вроде да. Приведут под покрывалом, за руку, дадут чашу. Если не хочу, можно не пить. Но тогда больно будет. Потом служитель надрежет руки и соединит. Потом — к водопаду. Ничего сложного.
— Все правильно. — Иоланта еще раз посмотрела на меня, внимательно, пытливо. Хотела что-то сказать, но потом передумала. И — исчезла.
Я прикусила губу. У брюнетки явно было неплохое настроение. Она приняла ситуацию и была настроена извлечь из нее максимум пользы.
Смогу ли я по-прежнему любить ее, год за годом принимая их с Марком во дворце и наблюдая из первого ряда, как крепнет их взаимная привязанность, превращаясь в любовь. А ведь так и будет! Они оба этого хотят. Они полны решимости построить друг к другу мост и будут оба трудиться в браке, засучив рукава. Эта сладкая парочка просто обречена на семейное счастье.
Или во мне тоже говорят ревность и обида?
Потом на меня набросили розовое покрывало и повели.
Храм оказался небольшим, и потолок — низким. Сквозь покрывало я не различала деталей, но поняла, что вырублен он прямо в скале. Тут было сыро и прохладно, кожа немедленно покрылась мурашками.
Пахло водой и какими-то благовониями. Отчетливо слышалось журчание. Меня подвели к постаменту, на котором стояла большая каменная чаша, в центре ее бил фонтанчик.
Появился жрец, кажется, немолодой и довольно полный. Больше я ничего разглядеть не смогла — он приподнял покрывало и протянул мне пиалу, пахнущую остро и тревожно.
От росы Лефара я отказалась, пусть сами пьют. Уж как-нибудь вытерплю и надрез на руке и радости брачной ночи без наркоты. Наркотики — зло! Спорить со мной жрец не стал. Так же, как и с Иолантой, которая через мгновение сделала то же самое.
Я, было, удивилась, но потом сообразила, что, скорее всего, ей это посоветовал Марк, зная о ребенке. Беременным сомнительные вещества точно ни к чему.
Ладонь обожгла острая и неожиданно сильная боль. К такой я была не готова, и не заорала только от неожиданности. Рядом сдавленно выдохнула Иоланта. Тихий голос Марка успокаивающе шепнул: "Уже все".
— Соединяю дыхание, соединяю кровь, соединяю сердца, — запел жрец, — во имя Святых Древних, да будут двое одним, да обретут они небо… Повторяйте за мной, дети Древних. Повторяй и ты, гостья из иного мира: "Отдаю себя тебе. Прими меня светлого и темного, как себя"…
Первым слова клятвы повторил принц Джуэл. Его голос, красивый голос, чего уж там — звучал немного неуверенно, но слова он произнес четко и громко.
— Отдаю себя тебе, — заговорила я, с каждым произнесенным словом понимая то, что как-то упускала до сих пор. Это не в ЗАГС сходить, это навеки. Что же я делаю? На, кажется, метаться уже поздно. — Прими меня светлую и темную, как себя…
— Отдаю себя тебе, — в голосе Марка звучала неотвратимость. — Прими меня светлого и темного, как себя…
— Отдаю себя тебе, — тихо произнесла Иоланта, — Прими меня светлую и темную, как себя…
Жрец снял покрывала, и мы, наконец, увидели друг друга. Джуэл, снова в белом, но на этот раз в более пышном и богато расшитом костюме, с тонким обручем на темных кудрях, был хмур, словно шел на казнь через повешение, и был уверен, что своей смертью покупает что-то очень важное. Иолли смотрела на него нежно, но "словно сквозь воду". Марк… я с трудом заставила себя повернуть голову и встретиться с ним глазами. Он смотрел на меня, только на меня. И — прощался.
Он никогда и ни за что не предаст доверившуюся ему Иолли. Это я могла понять. А вот интересно, меня предавать, это как — нормально? Это твоя благородная душа вынесет? А моя?
"Прими меня светлого и темного, как себя…" Приняла, Марк. Ты так решил, значит, так тому и быть. И какая разница, что сердце болит. Не долго ему осталось. Дух водопада заберет его, и я остыну. Это — мое решение. Прими. Прими меня светлую и темную… как себя.
Прочел ли он мои мысли? Или просто что-то почувствовал. Но — кивнул, понимая и принимая.
— Соединяю дыхание, соединяю кровь, соединяю сердца, — снова завел жрец, — во имя Святых Древних, да будут двое одним, да обретут они небо… Вытяните руки, дети Древних и ты, гостья из иного мира.
Повинуясь жрецу, мы, все четверо, протянули руки над чашей. Наши с Марком пальцы почти соприкоснулись. Я хотела отодвинуться, но его взгляд ударил, как молния: "Нет! Только не сейчас!" — и я осталась на месте.
Тонкая струйка крови текла по руке, падая в чашу и окрашивая воду в розовый.
— Соединяю дыхание, соединяю кровь, соединяю сердца. Во имя Святых Древних, да будут двое одним, да обретут они небо…
Из чаши вдруг ударил сноп света, вверх, в потолок. Я чуть не шарахнулась назад, но трое рядом со мной стояли спокойно, и я перевела дух. Предупреждать нужно, что здесь такие спецэффекты!
Белый поток разделился на две ленты. И ленты эти, отделившись от сердцевины чаши, взлетели вверх, превратились в лежащие восьмерки, символ бесконечности. И — крепко и неожиданно чувствительно связали руки супругов. Попарно.
Принца Джуэла с Иолантой.
А меня — с Марком!
Я ничего не успела сообразить, жрец — растерялся. Королева, я только сейчас заметила ее среди гостей, сдавленно ахнула и закрыла лицо руками в ужасе. Принц и герцогиня в крайнем изумлении смотрели на свои навеки связанные руки.
А Марк уже шагнул ко мне, выдернул меня к себе, прижал так, что перехватило дыхание и, захватив мои губы своими, уже… нет, не целовал — лишь упоенно дышал в такт со мной.
Люди могли интриговать хоть до посинения, а дух водопада решил по-своему.
Кажется, я потеряла сознание. Если это возможно — потерять сознание, оставаясь на ногах. Соображаловка точно отключилась.
В храме царил полнейший кавардак, Александра трясла бедного жреца, как грушу, намереваясь утопить его в фонтане. Обалдевший от неожиданности принц в восьмой… или уже в восемнадцатый раз целовал Иоланту, теперь уже свою, законную супругу, и немота ему совершенно не мешала — в этом королева не ошиблась.
Гортензия сияла и шумно поздравляла молодых, через два слова называя принца сыном, герцог был хмур и озадачен, брюнетка сияла на весь храм ярче розовых бриллиантов, а гости не понимали кому дарить подарки.
Конец этому дурдому положил Его Величество.
— Ладно, — негромко бросил он, и хаос немедленно осел, а затем и юркнул под плинтус, — То, что превыше людского разумения, сказало свое слово. Нам остается принять его волю. Да будет так. Властью короля Румона полностью подтверждаю свершившееся ныне в храме и скрепляю браки светской печатью. Джуэл, Иоланта. Подойдите ко мне, дети и дайте клятву наследников.
— Пойдем отсюда, — шепнул Марк, — самое время удирать.
— А… ты можешь мне объяснить?
— Потом, — отмахнулся он, — все плохо, но все завтра. Темные боги, Маргарита, неужели твое любопытство не может подождать до утра?
— А твое?
— А мое, кажется, сдохло. Но хоронить тоже буду завтра, все завтра.
— А закат?
— Ты так хочешь его увидеть?
Я честно прислушалась к себе.
— Знаешь, кажется, все-таки хочу.
— Тогда бежим!
— Куда?
— Окно моей спальни — лучшее место для наблюдения за водопадом. Точно. Потому и башня досталась мне дешево, там никто не хотел селиться.
Пробег по вечернему городу в памяти не отложился, должно быть, я все еще была "без сознания". Зато кое-что другое я помню отлично. Мы уже подбегали к башне, когда Марк шепнул: "Не бойся!" и — подпрыгнул. Высоко подпрыгнул. Очень высоко… Я ахнула и прижалась к нему, когда поняла, что город стремительно подает вниз: улицы, лестницы, ограды.
Секунда — и мы оказались на балконе.
— А что? Так быстрее, — отмазался колдун, — вот тебе твой закат. Любуйся. Я всегда держу слово.
Рыжий шар солнца становился малиновым и медленно погружался в чашу, легонька касаясь всех пяти потоков.
— Сейчас еще брызги засветятся, — шепнул колдун куда-то мне в шею.
— Марк! — ахнула я.
— Ты любуйся, не отвлекайся. А я делом займусь…