Император прошел анфиладой, скупо здороваясь с немногочисленными придворными: бездельников и просителей за два часа шесть секретарей уже успели разогнать, а новых пока не набежало. Что было к лучшему.
Рамер прекрасно владел собой и никогда бы не позволил себе личных чувств на публике, но наметанному глазу видно многое. И легкая небрежность в одежде: чуть подвернутый манжет, слегка запутавшиеся цепочки амулетов, и легкие морщинки, которые залегли в уголках темных глаз и между верхней губой и чуть кривоватым носом, и немного, чуть-чуть больше резкости в обычных жестах.
Умному — хватит, а дураков при этом дворе не водилось. Слишком велики были ставки в игре, в которую здесь играли все, начиная от самого императора и заканчивая последним пятым помощником десятого смотрителя за императорским бельем.
Император был чем-то встревожен. И, даже, пожалуй… Хотя, о этом не принято говорить вслух, об этом и думать-то не стоило — но мыслям, так же как и чувствам не прикажешь. И вот возникла такая мысль одновременно в десятке голов — Его Величество был напуган. Ну и, конечно, зол — тут без вариантов.
— Ко мне Эшери, генерала Райкера, главного жреца Храма Святых Древних и… — Рамер на мгновение задумался. — Совет Лордов перенесете на час пополудни, потрудитесь всех оповестить прямо сейчас, всех обиженных гнать в шею, доносы в корзину, потом все собрать и на стол Треверу. Мою супругу не пускать сюда ни под каким видом. Если императрица упадет у вас на глазах и попытается скончаться — звать лекаря, меня не беспокоить, все понятно?
— Исчерпывающе, — короткий поклон главы секретариата показал, что тому, действительно, все предельно ясно.
— Появится Винкер — провести прямо ко мне в любое время, даже если я буду принимать делегацию Темных Богов.
Еще один короткий кивок и Рамер Девятый скрылся за массивными дверями кабинета, а подданные вернулись к текущим делам, которых был, как всегда, избыток.
Золотой Кот появился первым, генерал отстал от него всего на какую-нибудь четверть короткой клепсидры. Дольше всего пришлось ждать жреца — он не мог прервать традиционную утреннюю службу. Троны небесные, как известно… или, по крайней мере, должно быть известно всем, стоят превыше тронов земных. Теоретически.
Но вот появился и жрец.
Рамер Девятый собственноручно захлопнул тяжелую дверь и активировал "Сферу Тишины". Когда он обернулся, на него смотрели три пары глаз: светло-зеленая — с любопытством, темно-серая, в сетке морщин — тревожно и голубая с истинной безмятежностью того, кто стоит одной ногой на земле, а другой на небе.
— Благодарю, господа, что оставили свои дела и прибыли так оперативно, — Рамер запустил два длинных пальца в рукав, выудил небольшой конверт и бросил его на стол между собой и собравшимися сановниками, — ознакомьтесь.
Эшери протянул руку.
— Печать Святого Воинства, — сказал он.
Услышав это, жрец Храма слегка встревожился, но только слегка. Ортодоксы исповедовали ту же религию, но формально Храму не подчинялись, и что бы они не учудили, наказать за это жреца было нельзя.
Кот вскрыл письмо, быстро пробежал его глазами. Вздрогнул, в панике посмотрел на Императора, получил подтверждающий кивок и перечитал еще раз, медленнее.
— Ничего не изменится, зачитай его хоть до дыр, — усмехнулся Рамер Девятый, — я пробовал. Эту дрянь принесли сегодня ночью.
— Кто принес? — рыкнул Эшери.
— Курьер. Мальчишка, которому заплатили пару медяков. Его, конечно, допросили, но ничего не узнали, его послал мужчина в одеянии священника, поэтому мальчик не заподозрил ничего плохого.
— Можно мне — Райкер взял письмо, прочел и грубо, по-солдатски выругался.
— Мне кто-нибудь пояснит, что случилось? — мягко спросил жрец, — Мои старые глаза почти слепы…
— Это послание от Святых Воинов, которые несколько дней назад похитили наследника трона.
— И что они хотят? — жрец почти не удивился, — вы должны официально признать их секту? Запретить портальные зеркала? Повесить Винкера?
— Я должен оставить трон. Отречься.
— В пользу сына? — изумился жрец, — но ведь принц еще мал…
— Я должен отречься и за себя и за сына, — Рамер несколько раз сжал — выпрямил пальцы и это было единственным признаком волнения, который он себе позволил, — по мнению Святых Воинов, змеиная кровь не должна осквернять трон Аверсума.
— Больше им ничего не нужно? — зло осведомился Эшери, — может быть и мне самому зарезаться, а потом из себя чучело набить и поджечь?
— Об этом в письме ни слова, — криво улыбнулся Рамер.
— Но… мой император, — генерал был по-настоящему встревожен, — ведь вы же не собираетесь потакать этим больным фанатикам. Вы нужны империи как никогда.
Рамер нехорошо сощурился. Но не сорвался. Для этого было явно не место и не время.
— Дорогой генерал, вот как раз сейчас я как никогда нужен сыну. Больше, чем империи. В конце концов, другой император найдется, это не проблема. Боюсь, их будет даже больше, чем надо для спокойствия и мира на этой земле. А второго отца у Рами нет.
— Благородно, — кивнул Эшери, — но политически не верно. И потом, вы уверены, что, выполнив условия, вы получите юного принца живым и невредимым.
— Не уверен, — честно отозвался Император, — но в одном я убежден — Рами в серьезной опасности и кроме нас ему никто не поможет.
— Ваше Императорское Величество, — жрец слегка наклонился вперед, — вы позвали меня, чтобы я заверил отречение Духовной Печатью?
— Ну не для того же, чтобы ловить этих Небом ударенных идиотов, — хмыкнул Рамер Девятый, — господа, вы — мои генералы и самые доверенные лица. Полагаю, вы не откажете своему бывшему главнокомандующему и будете свидетелями?
— Нет! — Кот шагнул к столу, но наткнулся на пристальный взгляд императора и остановился, — Не делайте этого, — повторил он, — вы не можете отдать страну фанатикам ради… одного гражданина.
— Терпеть не могу Эшери, но он прав, — буркнул Райкер.
Император стремительно, словно большой хищный зверь повернулся на носках и уставился на своих верных соратников. В его глазах разгорался темный опасный огонек.
— Это бунт? — спокойно, подчеркнуто спокойно спросил он, — в таком случае позвольте напомнить, что я все еще ваш Император. За неповиновение и повесить могу. К вам, Ваша Святость, — Рамер коротко поклонился жрецу, — это, конечно, не относится, вы неподвластны светскому суду.
— Солдат может не подчиниться явно преступному приказу офицера, даже в военное время, — рубанул Райкер.
Рамер сощурился.
— Так то — солдат. А вы, господа, носите звание малость повыше и для вас воинская присяга никаких льгот не предусматривает.
Обстановка накалилась. Казалось, между тремя мужчинами проскакивают искры и сейчас полетят жгуты белых молний… двое из присутствующих были на это вполне способны. Лишь жрец оставался безмятежен, но что — жрец?
Странную дуэль — глаза в глаза, прервал деликатный, но настойчивый стук в дверь.
— Да! — Эшери поразился тому, как мгновенно Рамер Девятый свернул свое раздражение и ярость, словно вот только что не исходил ими, как баранья котлета — жиром. Мгновение назад был зол, как болотная гадюка, пойманная за хвост — и вот уже спокоен, как памятник самому себе. Даже дыхание будто по слову богов сделалось безмятежным.
— Мой император, — Человек, который появился в дверях, остановился у порога, склонив голову, но не опуская глаз.
— Винкер! — обрадовался генерал, — сынок! Не знаю, каким ветром, но это счастливый ветер.
Рамер Девятый глянул так, что у старого вояки мгновенно язык примерз к зубам.
— Действительно, вовремя, — император улыбнулся холодной улыбкой, больше похожей на оскал, — мне нужны ДВА свидетеля. ОДИН у меня теперь точно есть. Хотя я предпочел бы вас обоих, но раз уж не судьба… выбирайте, господа офицеры, кто из этого кабинета пойдет домой, а кто на эшафот. Как видите, я никого не принуждаю, вы совершенно свободны в своем решении.
— Выбор между предательством Императора и предательством Империи? — по-кошачьи мягко спросил Эшери.
— Выбор между честью и верностью? — генерал Райкер поморщился, словно у него заныли все зубы разом.
— О каком выборе идет речь, мой император? — спросил Марк, не двигаясь с места. Он еще не забыл, как далеко и метко бьет императорский хвост и дальновидно предпочитал не рисковать.
— Изложи ситуацию, — бросил Рамер своему зятю, — как ты ее видишь.
Пока Кот говорил: спокойно, не упуская ни одной важной детали, как и положено делать доклады на государственном уровне, Рамер Девятый стоял спиной к собранию и не отрываясь смотрел сквозь раскрытое окно, туда, где по серо-голубому небу медленно и величаво, как флотилия тяжело груженых кораблей, плыли серо-голубые облака, почти сливаясь с ним. Почти — но все-таки не совсем.
— Я отказываюсь делать такой странный выбор, — закончил Эшери.
— Выбор между героизмом и идиотизмом? — Марк покачал головой, — вы совершенно правы, герцог. Такой выбор воистину странен.
Глава 5
Любовь зла
— Не реви, а то Яндера с топором придет! — Буркнула я, глядя на принцессу. Та, в лучших традициях романов, собирала хрустальные слезки в батистовый платочек, но, услышав меня, мгновенно встрепенулась, как кот, который засек, как хлопнула дверца холодильника.
— Кто такая Яндера и почему с топором? — ужас, над которым она рыдала, был благополучно забыт, а я тайком перевела дух. Дернули же меня Темные Боги открыть Иоланте немецкий любовный роман, выпрошенный у Александры. Вещь называлась "Страдания молодого Вертера". Арчибальд после недолгих уговоров намурлыкал принцессе знание немецкого, и это чистое, неиспорченное культурой дитя, буквально, провалилось в поток сознания господина Гете. И едва не заработало депрессию.
— Это такая девушка, — пояснила я, присаживаясь рядом, — она тоже влюблена в парня.
— И тоже страдает? — ахнула Иолли.
— Не. Эта не страдает. Наоборот, от нее страдают. Она всех соперниц топором грохает. Или с крыши сбрасывает. А потом следы заметает.