Земля стеклянно блестела под солнцем. Обугленные деревья выглядели жутко и странно. Секундант князя, сделавшийся вдруг еще больше похожим на рыбу, открывал и закрывал рот.
От места локального ада отделилась невысокая фигурка и неторопливо пошла к ним. Секундант Гевора отшатнулся, словно к нему приближался посланец тех самых Темных Богов.
А Кот смотрел во все глаза, пытаясь понять, как Нэшу удалось не просто выжить в этом огненном урагане, а даже не обгореть.
— Дуэль окончена, — объявил Нэш. Дышал он немного неровно, но быстро восстанавливался.
— Где князь? — нервно спросил секундант.
— Боюсь, уже нигде.
— Что значит — нигде?
— Огненный шторм десятого уровня — это не та штука, с которой стоит играться в закрытом пространстве.
— Десятого? — Эшери почувствовал, что волосы на голове шевелятся сами по себе. — Князь был так силен?
— Большой шкаф громче падает, — пожал плечами Нэш, — если вы засвидетельствовали мою победу в дуэли, то мы, пожалуй, пойдем. Здесь… плохо пахнет.
— Постойте, — секундант был по-настоящему растерян, — молодой человек, вам придется объяснить, что здесь произошло. Очень подробно объяснить.
— Да ради всех богов, — усмехнулся Нэш, — могу и объяснить и даже показать. Вот князь Гевор уже все понял. Жаль, рассказать не сможет, но это издержки ситуации. Я правильно понял, вы меня вызываете?
— Э…э… нет, — определился тот.
Нэш обернулся к Эшери.
— Мой герцог… Не поможешь свернуть купол? Он так обожрался дармовой энергией, что я, со своим скудным уровнем, боюсь, не смогу его убрать.
— Услуга за услугу, — отозвался Кот, — я прибираюсь за тобой, а ты рассказываешь мне, что здесь произошло. Если честно, я ничего не понял.
— Никто не понимает, это нормально, — барон кивнул и, понаблюдав, как Кот ловко управляется с "обожравшимся" куполом, восхищенно присвистнул, — ты и вправду лучший, Эшери! Я восхищен, честно. Здесь можно было зарядить штук восемь армейских накопителей, а то и все десять.
Они устроились в небольшом трактире, сейчас совершенно пустом, который приткнулся под самыми стенами дворца и наполнялся народом четыре раза в день, при смене стражи.
— Дело в щите, — проговорил Эшери, наблюдая, как Нэш наворачивает мясное рагу с помощью плебейской краюхи хлеба. Увидь он парня в первый раз именно здесь, в трактире, ни за что бы не заподозрил в нем изысканных манер юного наследного дворянина, которыми Нэш щеголял во дворце. — Ты каким-то образом перенаправил импульс с отражения на поглощение. Твой личный щит, кстати, я думаю, ты не держишь его в руке, он у тебя распределен на все тело, должен работать по тому же принципу. Я прав?
— Так и есть, — кивнул парень.
— Но… это же переворот в стихийной магии. Можно сделать купол, который будет совершенно неуязвим, каждый удар врага будет лишь укреплять его…
— Не совсем, — Нэш посмотрел на герцога очень серьезно, и тому вдруг показалось, что перед ним не мальчишка, а, как минимум — ровесник, — Нужно очень быстро перераспределять импульсы по щиту и куполу, чтобы сила растекалась равномерно. Стоит зазеваться и пропустить удар, щит взорвется с тобой внутри — и упс! Тебя просто размажет по пейзажу в неаппетитную кляксу. Нужно очень быстро соображать и очень быстро двигать потоками. Это похоже на жонглирование тремя десятками сырых тухлых яиц. Ошибаться нельзя вообще. Цена ошибки — жизнь. Всегда. Но зато можно уделать противника, который сильнее тебя на несколько порядков.
— Ты хочешь сказать, что это не для всех, — понял Кот.
— Не для всех. Но ты — освоишь. Если захочешь. Только… оно тебе надо? Ты и так крут.
Эшери медленно пил слабый сидр не лучшего качества и раздумывал над словами своего секретаря.
— Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда сказал, что его татуировки и накопители — это твое преимущество. Что ж… Он получил по заслугам. Не спрашиваю, как ты себя чувствуешь…
— Выживу. И даже не заболею. Ему не стоило пачкать своим грязным языком Императрицу.
— А то, что он пытался оскорбить тебя? — с внезапным интересом спросил Эшери. — Когда обвинил в том, что ты — мой любовник?
— Дурак мне здорово польстил, — откровенно признался Нэш. — Стать твоим выбором — это зашибись как круто. Все равно, что получить орден.
— Так ты… знаешь? — осторожно спросил Кот.
— Армия — это большая деревня, — Нэш пожал плечами, аккуратно дочищая рагу из миски, — Ну и что? "Пока Эшери одерживает победы, он может любить кого угодно, хоть мужчин, хоть своего коня, хоть темных богов…"
— Цитата из устного творчества Рамера Девятого, — криво улыбнулся Кот.
— Что хорошо для императора, не может быть плохо для простого армейского курьера.
Эшери ощутимо расслабился. И уже почти в шутку спросил:
— А если начну ухаживать за тобой?
— Стихи читать? — подмигнул Нэш, — валяй, только хорошие. Свои собственные читать можешь, возражать не буду. А если попробуешь перейти от слов к делу — буду отбиваться. Как я отбиваюсь — ты видел. Уверен, что я тебе нравлюсь?
Эшери уже смеялся в голос. Но на последних словах парня снова сделался серьезным.
— Уверен, Дик. Ты опасный тип, но быть твоим другом, похоже, честь. Ты примешь мою дружбу?
Протягивая через стол ладонь Кот был готов ко всему. Он уже понял, что титулы, богатство, положение при дворе не имеют для Нэша никакой цены.
Но секретарь протянутую руку принял сразу, и сжал ее крепко.
Глава 7
Последний глоток сидра
Рыжая тарелка луны висела над скатом крыши низко-низко. Полнолунье. Лучшее время. Впрочем, при минимальном старании любое время могло стать лучшим. Это был его маленький секрет, один из многих.
Сидр тоже был таким секретом. Темные боги знают почему, но жидкости из яблок со слабым, очень слабым градусом держали заклинания гораздо лучше, чем солидные терпкие виноградные вина, которые было принято использовать для таких вещей.
— Господин мой, меня уже допрашивали с применением чар… — мальчишка был встревожен и не скрывал этого. Лет десять — двенадцать. Сколько точно — он и сам не знал. Сирота. Но сирота, которому посчастливилось неплохо устроится при трактире. По крайней мере всегда сыт и крыша над головой в холода. И цепкий — такой не пропадет.
— Я не собираюсь тебя допрашивать, тем более, на амулете. Мы сделаем вот что: сейчас ты выпьешь кружку сидра, вот тебе еще пирог с ливером. Ты ведь не против лишний раз поужинать?
— Такое я завсегда не против, — повеселел пацан, — а что дальше? Это ведь не все?
— Не все. Пока ты будешь пить сидр, думай о том, кто вручил тебе письмо и попросил отнести во дворец. Постарайся вспомнить все до мельчайших подробностей. Как он себя держал, каким был его голос, высок он был или низок, одежды священника — новые или, наоборот… Понимаешь?
— Просто вспоминать? Ничего говорить не надо?
— Просто вспоминай. А когда допьешь, последний глоток оставь мне.
— Господин мой, — пацан вскинул круглые светлые глаза в обрамлении невероятно густых, но почти невидимых, белесых ресниц, — а вы не заберете мою душу?
— Это суеверие. Через остатки еды и питья душу забрать нельзя. Но вот прочитать твою память я смогу так, словно был там с тобой и все видел собственными глазами. Для тебя это будет не опасно. Клянусь Силой.
Мальчишка поверил. Он знал, что такую клятву маги зря не дают, а значит, беспокоится не о чем. Придвинув к себе большую кружку вкусного напитка он с видимым удовольствием запустил зубы в жирный жареный пирог, который умопомрачительно пах мясом и луком, и честно попытался вспомнить тот день, когда жрец в черной хламиде остановил его и поманил к себе.
Когда на дне кружки остался ровно один глоток, господин в черном, с манерами знатного дворянина, но добрыми и спокойными глазами кивнул, выложил на стол две серебряные монеты, провел над кружкой узкой ладонью с длинными пальцами и тихо пробормотал несколько слов, которых мальчишка не расслышал.
И — проглотил остатки.
Некоторое время ничего не происходило. Господин в черном сидел, полузакрыв глаза, и откинувшись на спинку стула с таким видом словно он не здесь, а где-то далеко-далеко. Но когда паренек решил, что можно слинять и привстал со своего места, тот вскинул руку, призывая его подождать.
Как понял? Ведь глаз он не открывал, и не подглядывал, паренек это понял — слишком отрешенным было его лицо.
Наконец, гость трактира открыл глаза, помотал головой и с любопытством уставился на мальчика.
— Вот, значит, как, — проговорил он, — ты точно помнишь, как он тебя благословил? Ничего не перепутал?
— Нет, — мальчишка замотал головой, — мне это тоже показалось странным, но я решил, что храмы разные, наверное, и благословения бывают разные.
— Он показался тебе нездешним?
— Он был с юга. И не просто с юга, а с побережья Виттоло, только там так растягивают слова и машут руками.
— Ты наблюдательный, это хорошо, — кивнул господин в черном костюме. Он был доволен, — скажи, тебе нравится прислуживать в трактире?
— Нормально, — мальчишка пожал плечами, — сыт, одет, обут, хозяин хороший, не бьет. Подрасту — подавальщиком поставит а там, может, и в дело возьмет.
— Значит, о будущем своем ты уже думаешь. Это хорошо. А скажи, тебе бы хотелось послужить Империи?
— Империи? Солдатом? Но, господин мой, ведь войны нет… — светлые глаза как вспыхнули, так и погасли.
— Солдаты нужны не только во время войны. В приграничье мира не бывает никогда, и там смелые и верные люди быстро делают карьеру. Пять лет — и ты сержант с военной пенсией, можешь свой трактир открыть. А можешь служить дальше. Император щедр к тем, кто избрал путь воина.
— Я еще мал. Кто меня возьмет.
— Тебя возьмут в школу. Научат грамоте, языкам, счету. А еще — научат сражаться всеми видами оружия — и без оружия, а если ты владеешь хоть каплей силы, научат пользоваться магией.
— Что нужно сделать? — пацан уже никуда не торопился. Пожалуй, сейчас, начнись землетрясение и запляши под ним стул, он бы не сдвинулся с места.