— Все, — прошептал Кот и пошатнулся.
Дик подскочил, поддержал его за локоть, вгляделся в лицо. Метнулся к столику, плеснул в бокал вина.
— Пей! Ты сошел с ума? Небо!!! Если тебе удалось залить его хотя бы на пятую часть, тут хватит срыть парочку гор.
— Я залил весь, — тихо, одними губами прошептал Эшери, бледный, как привидение.
— И ты еще жив? И даже шевелишься… Спятил! — убежденно проговорил Дик, глядя на герцога, как на трехголового дракона, с изумлением и восхищением, приправленным изрядной долей страха. Впрочем, Эшери быстро понял, что это был страх за него. И расплылся в довольной, слегка нетрезвой улыбке.
— Не-а. Это тщеславие. Хотел доказать, что могу быть хоть в чем-то лучше тебя. Доказал только, что глупее. Но это ничего, нормально. Увлеченным людям свойственна некоторая глупость.
— Увлеченным? — переспросил Нэш.
— Ты ведь сам разрешил читать стихи? Или пойдешь на попятный и откажешься? Я вот решил по-другому сделать, думаю, это не хуже стихов.
— Шутишь? — переспросил Дик, — да это в сто раз лучше. Бездна! Эшери, я и раньше подозревал что нас, таких психов, только двое. Теперь я в этом просто уверен.
— Может быть, это заразно? — тихонько засмеялся явно довольный Кот. И вдруг повалился со стула, Дик едва успел его подхватить и затащить обратно.
Маршал вырубился, умудрившись полностью залить кристалл размером с ноготь большого пальца. Нэш чувствовал себя виноватым: кольцо он укрыл под иллюзией, на которые был большим мастером, и оно выглядело гораздо меньше, чем в реальности. Но неужели Эшери не почувствовал…
Ответ пришел сам — почувствовал, и понял все, что можно понять. И после этого решил выложится до конца, рискуя и даром, и самой жизнью.
Вот как это понимать, а?
Глава 8
Кирна
…Интересно, сколько лет исполнилось Дугласу Ольхейму? Посмотреть на его портрет, так больше сотни. Но если увидеть издали его худую невысокую фигуру, в мешковатом костюме и удобных, растоптанных туфлях, когда он быстро ходит по комнате, характерно размахивает руками и бубнит под нос нечто непонятное большинству имперцев — то мэтру не дашь и половины, настолько порывисты и легки его движения.
А стоит почитать его научные труды, и начинаешь сомневаться — а человек ли он? Или один из Святых Древних, живущих на земле под личиной старика-ученого, дабы приглядывать за неразумными потомками, настолько ГЛУБОКО И ШИРОКО он мыслил. В смелых гипотезах Ольхейма была та самая безуминка, которая сродни гениальности и полная и абсолютная раскованность ума, не отвергающего никаких, даже самых несуразных идей.
— Я проверил выпускные листы Университета за последние десять лет. Магов огня такого уровня было выпущено всего семь, — Марк сцепил руки на коленях. Почему-то в присутствии Ольхема он чувствовал себя студентом-недоучкой, — имелся в виду и подходящий уровень дара и способность сделать такой сложны расчет. Четверых унесла война, один погиб уже в мирной жизни, а у двоих железное алиби.
— Меня вы в этот список включали? — сощурился ученый. Светлые глаза на маленьком, сморщенном лице смотрели неожиданно жестко и требовательно.
— Вторым номером, — Марк пожал плечами, словно извинялся.
— Да? Любопытно, кто же первый? Ну, не важно. А себя?
— Мне не хватит ни уровня, ни теоретической подготовки.
— Что неоспоримо доказывает ошибочность такого подхода, — припечатал старик, — уровень в магии стихий вообще величина спорная. Простите, Винкер, но то, что устроили вы во время спасения невесты императора… сильно вам помешал слабый дар? А неумение сделать нужный расчет это вообще от Темных Богов. Люди растут, вы в курсе? Сегодня не умел, завтра научился.
— Нужен учитель, — попробовал, было, возразить Марк.
— Чушь, молодой человек, — отмел старик, — есть книги, есть голова, есть карандаш и бумага и, главное, есть желание — и человек всему научится и все освоит. Вопрос мотивации… А желание сесть на трон — это очень сильная мотивация. — Ольхейм прищурился. — Списки причастных к власти хоть каким-то боком, родственников императора и императрицы по обеим линиям — и огненных магов сравнить додумались?
— Обижаете, учитель. Первым делом…
— И как результат?
— А нет результата, — Марк развел руками, — более-менее подходит только Золотой Кот. Но он по-настоящему привязан к сестре, и, как ни верти, алиби…
— Не аргумент, — фыркнул Ольхейм, — при точном расчете риск минимален. А уговорить себя, что сестра будет гораздо счастливее, если отойдет от суеты и уединиться где-нибудь в поместье с семьей — это вообще на раз, два — уже делать нечего. Люди вообще большие мастера себя уговаривать. Алиби — это уже серьезнее, но когда игра идет по таким ставкам, любое алиби может оказаться фальшивкой. Железное алиби, это если в момент атаки подозреваемый находился рядом с тобой!
Марк поднял голову и поглядел прямо в глаза старика-теоретика.
— Эшери мне хотелось бы верить.
Светлые глаза сделались холодными и циничными:
— Не ты ли говорил, что верить нельзя никому? Семейная жизнь не пошла тебе на пользу. Размяк и стал думать о людях слишком хорошо.
— Ничего, если так пойдет и дальше, скоро исправлюсь.
Марк уже хотел погасить вызов и протянул руку к зеркалу, но взгляд старого учителя остановил его.
— Мыслишь ты правильно, но слишком узко. Подумай вот о чем: списки у тебя получаются слишком короткие, а это статистически невозможно. При разветвленности генеалогического древа императорской семьи и распространенности дара Огня, в списке должно быть гораздо больше имен.
— Вы хотите сказать, что я допускаю ошибку на этапе сбора данных? — оживился Марк, — заложил не те параметры?
— Такой ошибки ты допустить не мог, — покачал седой головой старик и в первый раз за весь разговор улыбнулся, — я учил тебя сам и учил хорошо. Я верю, что мою науку ты усвоил. Прими, как данность, что запросы ты сформулировал верно. А если хранитель выдал тебе неполную информацию, значит…
— Нет, — Винкер помотал головой, — это невозможно, у меня полный допуск, выданный императором. Высший приоритет.
— Высший, — кивнул Ольхейм. Пожевал губу. Усмехнулся. — Ничего, ты еще научишься мыслить шире, задатки у тебя хорошие. Я в тебя верю, Винкер.
С этими словами старик потянулся и сам погасил вызов, оставив Марка в тяжелом недоумении.
Что-то он упустил. Что-то очень важное. Что-то ключевое. А Ольхейм это просек мгновенно, сделал выводы и попытался намекнуть. Но Марк намека не разгадал. Слишком он был туманным.
Почему не сказал прямо? Не мог? Боялся? Чушь, Дуглас Ольхейм не боялся никого и ничего, это Марк знал точно.
Хотя, бояться можно и не за себя. Марк тоже был от природы не слишком пуглив, а пригрози ему, что похитят Маргариту, и как он поступит? Да, первым делом, обольется холодным потом с ног до головы, а уж потом начнет думать. Если от страха мозги не откажут.
…Что же ты хотел мне сказать, Ольхейм?
— Ваше Высочество, вы идете любоваться закатом? Его Высочество готов вас сопроводить.
Иоланта встрепенулась, но как-то вяло.
— Ты знаешь, наверное, нет. Что — то я сегодня чувствую себя несколько усталой…
Я сделала короткий реверанс и выплыла из будуара принцессы как маленькая, но гордая лодка. Похоже, запретный плод, перестав быть запретным, растерял львиную часть своей волшебной притягательности.
Мой аналог Гугла пристроился рядом, обметая хвостом подол. Свою задачу — стать моей тенью и ангелом-хранителем, Арчи воспринял как-то слишком серьезно и теперь не отходил от меня ни на шаг.
Придворные шептались, что я, не иначе, "кошачье слово" знаю.
Конечно знаю, даже несколько. Колбаса, сливки и Марк… Последнее — самое действенное. Уж не знаю, чем великий черный колдун так впечатлил кота.
Нырнули в небольшую комнатку, почти монашескую келью — Александра выделила ее для девицы Рикли рядом с апартаментами принцессы, подозреваю — просто велела переделать кладовку или гардеробную. Окон в ней не было…
Зато уже на второй день сюда занесли кровать и небольшую жаровню, иногда ночи были холодными.
— Мяу! — требовательно сказал Арчибальд. Я повернулась к коту.
Он сидел посередине комнаты и держал в зубах что-то темное, растрепанное. Крыса? Мелковата для крысы. Да и морда моего приятеля была настолько брезгливой, что грызунов я отбросила, вряд ли даже скунс мог вызвать у хищника такие чувства.
— Что такое, Арчи, — я, подобрав пышные юбки, присела и протянула, было, руку. Но полосатая лапа в белом чулочке мгновенно вылетела вперед и шлепнула меня по запястью. Мелькнули растопыренные "пальцы" и длинные, реально, опасные когти. Я взвизгнула от неожиданности и быстро отдернула руку… Но Арчи просто шлепнул меня "мягкой лапой", когти он успел втянуть.
— Что это значит? — спросила я.
Кот плюнул бяку и быстро переступил лапами, заслоняя меня от нее.
— Когда ты отучишься совать руки куда попало? — раздраженно прошипел он. Его хвост мотался так, что не нужно быть кошачьим психологом, зверик злился, — смотри, когда-нибудь тебе совалки-то пооборвут!
— Извини, — сокрушенно повинилась я, — а что это такое, Арчибальд? Я не рассмотрела.
— И незачем тебе на такое смотреть!
— Арчибальд, я медик, — я снисходительно улыбнулась коту, — я такое видела, особенно в морге на практике. Там нам и утопленников показывали, и жертв ДТП, и обгорелых… И даже младенцев выкинутых. У меня нервы железные, я сплю спокойно после любых триллеров и ужастиков.
— Рад за тебя, — фыркнул кот, — а теперь сделай вот что: возьми плотную ткань, лучше — лен или что-нибудь такое же, закрой глаза. Будешь подглядывать — поцарапаю!
— Взяла! — донельзя заинтригованная я снова опустилась рядом с взъерошенным котом, держа на вытянутых руках льняное полотенце для ног. Кот придирчиво осмотрел его, понюхал и даже прикусил. И нехотя вынес вердикт:
— Сгодится, за неимением лучшего. Теперь накрой эту пакость полотенцем.