— Руками не трогали? — строго спросила она.
— Только зубами и лапами.
— Это ничего, можно. На котов магия кирны не действует, — Мариза перевела дух и тихонько улыбнулась, — молодцы, что сюда принесли. Убрать помогу. Но вам ведь след нужен?
— Нужен, — подтвердила я, — мы заплатим. Какую цену назначишь?
— Заплатите, — кивнула ведьма, — без этого нельзя. Если бесплатно, так и мне и вам кисло придется, высушит кирна, и ни один обряд не поможет. А торговый ряд — сильная защита. Лучше только храмовый, но святых отцов у меня, сами понимаете, не бывает.
Что ж, след я вам покажу. Но когда будем о цене сговариваться, ты, девочка, торгуйся хорошо, так, словно последнее отдаешь, поняла?
— Да я бы за Иолли и последнее отдала, не жалея, — сказала я.
— Вижу. Только так нельзя. Защита нужна нам обеим. Для защиты торговаться нужно крепко. Сумеешь? Иначе я к кирне не прикоснусь, как принесла — так и унесешь.
— Хорошо, — растерянно пожала плечами я, — раз надо — так надо.
Следующие четверть часа были форменным цирком. Мне пришлось припомнить свои походы на "татарский" рынок с тетей Верой за мясом и шерстью. Никаких татар там, конечно, отродясь не было, а звали его так за то, что торговцы там "рядились" так, словно хотели стрясти с покупателей дань за двенадцать лет. Покупатели от них не отставали, и оттого каждый поход был маленькой войной. Тетя Вера чаще всего побеждала. Оказалось, что и я, глядя на нее, понахваталась
Через некоторое время я даже вошла во вкус, почти поверив в то, что вот эти узорчатые ленточки, расшитые бисером, и два квадратных метра какой-то ерунды типа средневековой фланели — невесть какая ценность, и отдавать их ведьме никак нельзя.
Сошлись на том, что ткань и конфеты Мариза получит, а ленточки и нитки останутся за мной.
— Молодец, — похвалила меня ведьма, — хорошо "рядилась". Возьмусь я за кирну. Только вам бы, по-хорошему, выйти нужно, а то мало ли. Снаружи обождите, я позову.
Арчибальд, ни слова не говоря, сиганул в окно, видно, загадочная кирна его здорово нервировала. А мне очень хотелось посмотреть, что же оно такое, что так напугало моего хвостатого приятеля.
— Что мне грозит, если я останусь? — прямо спросила я, глядя на Маризу исподлобья.
— Дитя неразумное, — женщина покачала головой, — совсем не бережешься зла. Думаешь, к чистому грязь не липнет? Ой, милая, не загадывай. Все и ко всему липнет, если правильно лепить.
— А если без загадок?
— А если без загадок, — Мариза вздохнула, села рядом, взглянула на меня так, что сердце екнуло, — Хочешь — оставайся. Может оно и на пользу пойдет. Зло в людях видеть начнешь, обман распознавать будешь. Никогда врага за друга не примешь, и корысть за любовь не посчитаешь. Но кирна — штука пакостная. Она непременно свою цену возьмет. И как раз тогда, когда платить тебе будет нечем. Подумай хорошо — надо ли оно тебе, девочка?
Я подумала — и поняла, что не уйду, даже если здесь появится Дикая Охота. Возможность видеть ложь и узнавать врагов — это ведь именно то, что мне нужно, чтобы защитить Иолли и ее не рожденного ребенка. И я просто не могу ее упустить.
— Останусь, — сказала я, — мое решение, мой ответ. Ты не при чем.
Мариза покачала головой, не то осуждая, не то просто дивясь чужой глупости. Потом достала с полки деревянную шкатулку, вынула оттуда длинные перчатки, похоже, сплетенные из травы, не торопясь одела и потянулась к свертку.
На ее лице очень ясно обозначилась гадливость.
— Что такое кирна? — спросила я.
— Мерзость, — буркнула ведьма, — заклинается на крови ребенка.
— Ты хочешь сказать, чтобы изготовить эту штуку, убили ребенка? — я похолодела.
— И, скорее всего, не одного, — кивнула Мариза, распутывая узел, который я завязала в сердцах и в нервах, — делается для разных дел. Нехороших, сама понимаешь. Эту делали не для тебя.
— Почему ты так решила?
— Сделали ее, чтобы женщина мертвого ребенка родила и сама в родах померла, а ты не беременна, — спокойно отозвалась ведьма.
— Что? — зашипела я, — Кто? Убью, тварь!
— Правильно, — кивнула Мариза, — убить и надо. Того, кто хотя бы прикоснулся к кирне, меньше чем за год высушит болезнь, от которой не найдут никакого лекарства. Хотя… — женщина гадостно улыбнулась, — у этой дряни любопытный ограничитель стоит.
— Ограничитель? — переспросила я.
— Для мужчин она безвредна. Для женщин — смертельна.
— Значит, ее делал мужчина?
— Не-е-ет… Как раз — женщина. Красивая женщина. Молодая. Совсем молодая, не старше тебя. Влюбленная…
Этот момент узел выбрал, чтобы наконец поддастся. Полотенце развернулось и я, наконец, увидела дико интригующую меня кирну.
— Боже, какая дрянь! — поразилась я.
Это была… кукла-не кукла. Если и кукла, то весьма условная, кое-как состряпанная из деревяшки и куска слипшейся шерсти. Омерзителен оказался ее цвет, темно-бурый, густой, плотный. Это кровь, поняла я. Много крови. Пакость просто купали в крови, причем не раз.
Мариза, похоже, ушла в астрал. Ее глаза закатились, губы что-то шептали, а рука, словно у слепой, водила над кирной близко-близко. Пару раз я вздрагивала и порывалась схватить ее за руку, но ведьма ни разу не прикоснулась к нашей находке.
Через некоторое время, мне оно показалось вечностью, ведьма открыла глаза, посмотрела на меня так, словно впервые видела. Встряхнула головой. Волосы рассыпались по плечам и оказались густы и красивы, без единого седого волоса.
— Все, — сказала она, — след я взяла.
С этими словами Мариза аккуратно, за края, взяла полотенце с дрянью и выбросила в камин, а потом еще поводила над ним ладонями, и чуть ли не сама в огонь влезла — омывалась.
Что — и мне так придется?
— Тебе и воды хватит, — усмехнулась женщина, словно прочтя мои мысли, — за тобой бадейка. Руки сполосни и лицо умой, да не абы как, а по ходу солнышка.
— Ага, — я склонилась над бадейкой, соображая "по ходу солнышка" — это как. Наконец сообразила, что просто с востока на запад.
— Утрись, — колдунья бросила мне льняную тряпку, небеленую и не обшитую по краям. — А теперь садись сюда и слушай внимательно. Девица, которая кирну сделала, готовила ее сама.
— Она сама убила? — сглотнула я.
— Сама сделала куклу, сама заманила ребенка, опоила, сама горло резала и сама тело прятала. Сообщников у нее не было.
— Кто она? — тихо спросила я.
— Дам камень. Чем ближе к девице, тем больше он греться будет. Но ты его в руках удержишь, и даже не обожжешься. А она — не сможет.
— Понятно, — кивнула я, — "горячо-холодно". Спасибо, Мариза, по такому следу я ее найду.
— Что делать будешь, когда найдешь? — с любопытством спросила ведьма.
— Сдам королю, — удивилась я.
— За что? Кирна в печи сгорела, камень — не доказательство. Мало ли на что он заговорен…
— Ты хочешь сказать?.. — я скрипнула зубами.
— Да еще до обряда говорила — кирна всегда берет свою цену. Не послушалась.
— Ну и черт с ней, — решительно сказала я, — заплачу.
— Кто такой черт? — спросила Мариза.
— Типа ваших темных богов, только не такой крутой. Но пакостный сильно.
— Тогда правильно его зовешь. Такой — поможет.
Обратный путь показался в пять раз короче и легче. Все ветки, сучки и шишки из под ног словно разом куда-то делись. Я шла за кошачьим хвостом, не замечая, куда ступаю, и не чувствуя никакого дискомфорта.
Только уже подходя к стене спохватилась, что ленты и прочие бебехи я забыла в домике ведьмы. Но, подумав, махнула на них рукой. Наверное, это не так важно, важен был сам факт торговли. Ну, полежит "мое" имущество в домике у Маризы, может она его к делу пристроит. Это ерунда.
Хуже другое. Ту, что покушалась на жизнь Иолли я теперь найду. Но когда найду — что мне с ней делать. Оставлять такую тварь рядом с беременной подругой ни в коем случае нельзя. Если одно убийство она уже совершила, а второе хладнокровно спланировала, то ни перед чем не остановится.
А знаю об этом только я. Чертова кирна! Чертово любопытство! Чертова кукла!
Глава 9
Наедине
Нэш поймал себя на том, что совершенно не подготовился к тому, что Императрица может вот так, запросто, заглянуть в кабинет. Хотя чего, спрашивается, удивляться — они же с Эшери кузены, и, как поговаривали при дворе, очень дружны. Почему бы Алете не зайти к брату?
Вот только Кот с утра умчался зеркалом к армии: произнести зажигательную патриотическую речь на тему того, что в это тяжелое для страны время и бла-бла-бла… А по пути раздать втыков генералитету, который расслабился сам и распустил полковников, а те, в свою очередь, распустили всех остальных.
К слову, Нэш в войске никакой особой распущенности не замечал, все шло своим чередом: гоняли обнаглевших степняков, в свободное время резались в кости и "жаки" — простую, но очень азартную игру, где проигравший был должен отстоять караул за победителя, устраивали стрельбы огненными шарами и учебные бои.
…Но он вполне понимал Эшери — время от времени втык подчиненным нужно давать просто профилактически, иначе перестанут трепетать, а там и до откровенного манкирования обязанностями рукой подать. А что такое армия, где генералам плевать, чем заняты полковники, а тем плевать вообще на все, и никто ничего не боится — объяснять не надо. Врагам такая армия просто замечательный подарок к празднику, лучше любого именинного торта.
Так что Эшери он проводил, пожелав удачи, и искренне жалея, что не может пойти с ним, но, темные боги, должен же хотя бы кто-то остаться в лавке?
После отбытия начальства, Дик закопался в бумаги, которых было вполне достаточно, чтобы занять его до самого вечера.
— Добрый день, барон, — мелодичный голос, с легкой шероховатостью, словно наполненный чистым речным песком — застал его врасплох. Он нырнул в сообщения разведки так глубоко, что перестал замечать окружающее.
— Моя императрица, — Нэш вскочил и автоматически поклонился. — Маршал отбыл в Кайору, обещал быть к обеду.