Нэш ожидал, что императрица досадливо поморщится и покинет кабинет, оставив запах легких духов Шиассе. Алета, и впрямь, поморщилась. Но, вместо того, чтобы развернутся и уйти, наоборот, прошла вперед и присела на ручку тяжелого дубового кресла Эшери.
Она была, как всегда, невероятно прекрасна: короткая стрижка ей безумно шла, золотистые волосы лежали вокруг головы шлемом, окружая лицо скромным, ненавязчивым сиянием.
Нэш постарался снова нырнуть в бумаги. Он не совсем хорошо понимал, что должен делать, а Его Святость — Этикет, который многим придворным заменяет мозги, тут помочь не мог. Составитель учебника и в голове не держал ситуацию, когда Императрица остается один на один с младшим клерком, а между ними только куча абсолютно секретной документации.
Алета же, казалось, вовсе не испытывала никаких сомнений. Она обвела взглядом кабинет Эшери, остановилась на большой клепсидре, что-то прикинула.
— Собственно, брат мне не очень и нужен, — изрекла она, — может быть вы, барон, даже лучше…
Нэш поднял голову. Области, в которой он мог быть лучше блистательного Эшери, по его мнению, не существовало в природе, и сама мысль об этом показалась ему революционной.
— Я бы хотела узнать, есть ли какие-то сдвиги в деле.
Спрашивать, о каком именно деле идет речь, значило, выставить себя еще большим дураком, чем он чувствовал, поэтому Нэш просто покачал головой.
— Моя императрица, приказывайте — и я умру за вас, но… мне пока нечем вас порадовать. Ордер на арест еще не выписан.
— Это мне известно, — немного резко отозвалась она и немедленно смягчила впечатление быстрой, легкой улыбкой, — но хотя бы известно, с какой стороны пришел удар? И надо ли ждать следующего?
Нэш подавил желание улыбнуться в ответ, это было бы слишком фамильярно. Вместо этого он внимательно посмотрел в лицо женщине и ответил:
— Если бы мне было позволено, я бы сказал, что удара следует ждать всегда. Это наиболее разумная тактика для политика.
— Ничего более конкретного вы мне, конечно, не скажете, — Алета усмехнулась, — Святые Древние, Нэш, вы так похожи на одного человека. На одного человека, которого я любила, — неожиданно добавила она.
— Я похож на императора? — удивился Дик.
— Нет. На другого человека. Вам этого не понять… возможно. Хотя иногда мне кажется что вы способны понять что угодно. Как вы думаете, это возможно — любить сразу двоих?
Вот так вопрос! И что ответить?
— Полагаю, само многообразие мира исключает понятие невозможного, — Нэш все же рискнул улыбнуться, давая понять императрице, что не пытается от нее отделаться общими фразами а, действительно, отвечает на ее странный вопрос.
— Вам будет трудно это представить, Дик, вы — мужчина, во-первых, и не принадлежите ни к богатейшим людям Империи, ни к высшей аристократии во-вторых…
— Это так, — кивнул Нэш.
— Не в укор вам, напротив. Я хотела сказать, что вы изначально были намного свободнее меня. Сколько себя помню, всю мою жизнь меня двигали, как фишку по доске, ни разу не спрашивая о том, чего я хочу и нравится ли мне выбранный за меня путь. Изучать этикет и танцы? Хорошо, бонна. Языки? Почему бы нет. Магию… А вот этого нельзя ни под каким видом, девушке невместно. Ко двору? Да, дядюшка. Замуж? Хорошо, дядюшка, а за кого? Ах, не мое дело? Хорошо, дядюшка… — Алета жестко усмехнулась, — скажите мне честно, Нэш, вам бы понравилась такая жизнь?
— Определенно — нет, — совершенно честно, как и просили, ответил Дик.
— Меня переставляли с места на место как лишенную воли куклу, потому что "так надо". Позже добавилось: "Каждый из нас должен служить Империи и Императору на своем месте как можно лучше…"
— Ну, с этим я согласен, — вставил Нэш.
Алета обожгла его насмешливым взглядом "бутылочных" глаз, так похожих на глаза Эшери.
— Да, но замуж вас, чтобы "послужить Империи" точно не выдавали.
— Этого, да, не было, — кивнул Дик, испытывая желание рассмеяться, но понимая, что и так уже переступил все мыслимые рамки.
— Один раз в жизни я могла принадлежать мужчине по собственному выбору, один единственный раз за всю жизнь — и я отвергла его любовь именно потому, что "каждый должен служить Империи и Императору…" Скажите, Нэш, если бы это все же случилось, Империя бы сильно пострадала?
— Что вам сказать?
— Правду.
— Что вы называете правдой? То, что хотите услышать? То, что боитесь услышать? Или то, что хотите и боитесь услышать?
— Вы и прямы так же, как он, Нэш, — Алета криво улыбнулась, ее улыбка отдавала горечью и упрямством. — Абсолютно и беспощадно прямы. А целуетесь вы так же сладко, как он?
Нэш подумал, что ослышался. Но нет. Она, действительно, спросила именно это. Конец света! Императрица была совсем рядом, он мог, почти не скрываясь, любоваться тонким изломом губ и нестерпимо яркими светло-зелеными глазами. И он любовался, вовсю пользуясь моментом. Пока не понял, что женщина, действительно, ждет ответа.
Нэш пожал плечами:
— Ответ может дать только опыт. Но от опыта, я думаю, мы воздержимся.
— Интересно, что вас останавливает? Ваша безупречная верность долгу? Или…
— Скорее, мое безупречное чувство времени. Оно говорит мне, что Эшери уже закончил дела и с мгновения на мгновение будет здесь.
— Интересно, чьей реакции вы опасаетесь и кого ревнуете. Кому принадлежит ваше сердце, Нэш? Мне? Или моему блестящему брату?
— Может быть, обоим? Как вы думаете, это возможно — любить сразу двоих?
"Бутылочные" глаза сверкнули. Алета вдруг соскользнула быстрым движением со спинки кресла, оказалась рядом, совсем рядом, маняще близко. Ее вызывающая улыбка без всяких слов сказала Нэшу, что сопротивление бесполезно и умнее всего будет сдаться сразу, чтобы успеть получить удовольствие до того, как его накроет цунами.
Мягкие, чуть приоткрытые губы приблизились…
Внезапно Алета вздрогнула и побледнела, сравнявшись цветом со стенами кабинета. Потому что вместо юного секретаря Эшери, безответно влюбленного в нее мальчишки Нэша, ее плечи сжимал сам Его Императорское Величество Рамер Девятый. Это была его сардоническая улыбка, его хищный росчерк бровей, его пристальный, недобрый взгляд. И его голос: негромкий, густой, низкий.
— Измена Императору приравнивается к измене Империи и карается отсечением поочередно всех конечностей и последней — головы, — произнес он так бесстрастно, словно зачитывал приговор, а не обнимал самую прекрасную женщину двух континентов.
— Ты? — изумилась она, — Но как это получилось?
— Мои объяснения потом. Сначала твои. Надеюсь, у тебя они есть, Алета?
— А как еще я могла получить информацию, которую от меня скрывают? — женщина мгновенно собралась и вздернула подбородок, — информацию о жизни моего сына, мужа… И о моей, хотя кого она тут волнует, право! Никто мне ничего не говорит, я вынуждена брести как слепец в потемках!
— Так вы, моя дорогая, сослепу забрели в объятия другого мужчины? И объяснились ему в любви к третьему?
— Это была женская уловка!
— Верю, — кивнул Император, снова превращаясь в барона Нэша. Его глаза смотрели на ошарашенную Алету немного грустно, но с полным пониманием, — Мне действительно жаль, моя императрица, но я не имею права разглашать информацию, составляющую тайну империи. Я нахожусь под клятвой Немого Огня.
— Как? — одними губами спросила женщина.
— Простейшая иллюзия.
— Но… вы говорили как он, с теми же интонациями, с тем же выражением глаз. Даже слова были его!
— Совпадение, — пожал плечами Нэш, — Или мы с Его Величеством и в самом деле немного схожи.
— Зачем вы это сделали? — поинтересовалась Алета, резко выпрямляясь, — это была очень жестокая шутка.
— Даже не думал шутить. Оборони меня от этого и Боги и Святые Древние, — Нэш тоже отстранился.
— Тогда зачем?
— Вы хотели правды, моя Императрица. Так вот она, правда — и честная цена вашей великой любви.
Узкая ладонь взметнулась на высоту лица и звонко впечаталась в щеку барона. Алета позабыла о кольцах, и кожу на лице Дика разорвала глубокая царапина. Впрочем, женщину это только порадовало:
— Мерзавец, — бросила она, — небом клянусь, ты умрешь!
— Когда-нибудь, вне всяких сомнений, моя Императрица, — Нэш отвесил точно выверенный кивок и держал голову склоненной, пока кипящая холодной яростью женщина приводила себя в порядок у большого зеркала, а потом — с достоинством, неторопливо покидала кабинет.
Императрица ушла, как и было предсказано, оставив легкий запах своих духов. Нэш принюхался — запах был тонким, почти неуловимым. Но он был и неопровержимо свидетельствовал о том, что ничего ему не привиделось, все случилось на самом деле. Он чуть не поцеловал Императрицу, оскорбил Величество и получил недвусмысленную угрозу. Должно ли это его волновать?
Поразмыслив немного, Нэш пришел к выводу, что не случилось ничего сверхординарного. Будни императорской резиденции, здесь таких приключений — по шесть штук на день, пора привыкать относится к ним философски.
Серебро зеркала на мгновение стало еще более прозрачным, чем обычно, и в комнату шагнул Золотой Кот.
— Мой герцог, — еще раз склонился Нэш, — надеюсь, поездка прошла продуктивно и в армии все благополучно?
Эшери не ответил. Он смотрел на мальчишку-секретаря во все глаза, и выражение этих глаз было странным.
— Давно ты здесь? — понял Нэш.
— Со слов: "Вы похожи на человека, которого я любила".
— Понятно, — кивнул барон, — Надеюсь, честь сестры тебе дорога так же, как и мне? Я не хочу драться еще и с тобой, — откровенно признался Дик, — думаю, мне этой драки не пережить.
— О… Об этом не волнуйся. В этой голове, — Эшери постучал себя по лбу согнутым пальцем, — скрыто столько секретов, что одним больше — даже не смешно. И — откровенность за откровенность: иногда я боюсь тебя, Нэш
— Ерунда, — хладнокровно сказал парень, — У тебя есть грехи, не стираемые даже на скрижалях Хаоса? Если нет, чего тебе бояться хоть в этой жизни хоть в будущей?