Он торопливо закивал. Глаза вспыхнули таким предвкушением и восторгом, словно я пообещала ему, как минимум, абонемент в Диснейленд. Неужели ему никто не рассказывал сказок. Быть того не может. Хотя бы эта няня, когда трезвая, должна была.
Для страховки, чтобы точно знать, что я не сбегу, мальчик вцепился мне в руку. Я посмотрела на его кисть внимательно и поняла, что все это мне не нравится. Точнее, еще больше не нравится, чем в начале. Таких рук просто не могло быть у украденного или выкупленного у нищих родителей ребенка-крестьянина. Тонкие пальцы, изящные запястья, красивая форма ногтей. Это был мальчик-аристократ. Неужели из-за того, что он не может говорить, семья Хлои обрекла его на вот такое существование? И… знает ли эта семья о том, что белобрысая — ведьма и не брезгует жертвоприношениями?
— Я расскажу тебе сказку, которую ты никогда не слышал, — негромко заговорила я, — о мальчике, таком же как ты. Его звали Алеша. Однажды он встретил Черную Курицу и попал в необыкновенный подземный город…
Сказку ребенок, конечно, не дослушал. Промаялся полночи с этой храпящей особой, а детям сон необходим еще больше, чем кошкам. Не успела я дойти до самого интересного, а он уже сопел в две дырочки, доверчиво улыбаясь во сне.
Ну вот как я его оставлю? А вдруг, когда снова получится навестить, мне скажут, что мальчика забрали родители… или унесла лихорадка… Мало ли что можно придумать, чтобы скрыть следы преступления.
Нет, никуда я отсюда не уйду. Не брошу. Просто не смогу… Да, я хотела быть благоразумной, но, видно, не судьба.
Так, размышляя о своей голимой глупости и чужом коварстве, я задремала, обнимая мальчика, согревая его собой — в комнате было совсем не жарко.
Проснулась я от взгляда: злого, ненавидящего. Никогда не думала, что взгляд может быть так весом — он придавил меня, как каменная плита.
Выпрямилась. Тело затекло со сна в неудобной позе, по нему стадами бежали мурашки. Я поморщилась и принялась растирать левую руку и плечо.
— Баронесса Рикли, — протянуло прекрасное видение в шелковом халате с песцовой опушкой.
— Привет, Хлоя, — на автомате брякнула я. По утрам вообще плохо соображаю. Только потом опомнилась: какой "привет"? Поздно! Слово не воробей. Того, если постараться, поймать можно. Кошки, вон, запросто справляются, а со словами этот фокус не проходит.
— Очень интересно, — протянула ведьма. — Во-первых, где мое утреннее какао с булочками, во-вторых, что ты делаешь в моих покоях и в-третьих, как ты сюда попала. Насколько я помню, снаружи должна стоять стража.
— Про какао не в курсе, — сказала я, — а попала… мне местный призрак помогает. Может перенести куда угодно.
Подводить ребят не хотелось, а больше ничего вот так, сразу, на ум не пришло.
— Призрак, — протянула Хлоя, нехорошо глядя на меня, — и зачем, позволь уточнить, призрак привел тебя в мои покои? Собиралась что-то украсть? Или, наоборот, подбросить? Впрочем, этот вопрос можно выяснить и позже. Сейчас меня ждет утренний прием, нужно хорошо выглядеть… Иолли, бедняжка. Беременность ей не на пользу, с каждым днем она все бледнее и толще. Фу! Надеюсь, Джуэл вскоре поймет, как он ошибся.
— Да он уже давно понял, — пробормотала я, — потому и бросил тебя на фиг.
— Ты еще здесь? — брови Хлои взлетели к белокурым, живописно растрепанным локонам, — Ах, да, кое что забыла. Вот я глупая, — обаятельно улыбаясь, белобрысая шагнула к стене и двумя руками, с силой, повернула старинный, тяжелый канделябр, намертво вмурованный в стену.
Пол провалился под нами и мы с мальчишкой полетели вниз. Я едва успела кое-как сгруппироваться и прикрыть ребенка. Неслабый удар вышиб из легких весь воздух, а матрац с подушкой, разумеется, упал сверху.
Кто бы сомневался! Бутерброд всегда падает маслом вниз, а узники в темный подвал — подушкой вверх. И дело здесь не в законе подлости, а в законе всемирного тяготения: масло тяжелее хлеба, узник тяжелее подушки.
Механизм бесшумно повернулся на шарнирах и встал на место. Мы оказались в темноте. Мальчик проснулся и испуганно ревел. Я прижала его к себе, одновременно ощупывая, на предмет переломов.
— Тихо… тихо, малыш. Все в порядке, мы живы и, кажется, здоровы. Давай-ка, выключай сирену. Похоже, наверху нас не слышат.
Тонкая рука сжала мою и мне сразу стало на десять порядков хуже. Допомогалась? Помогало безмозглое! Вот что теперь будет? Вряд ли Хлоя скинула нас в этот подвал, чтобы угостить какао с булочками.
Зато алтарь мы, похоже, нашли. Потому что если он не здесь, то я — китайский трамвай.
Глава 14
По следу змея
Лес пах прелью. Марк втягивал ноздрями этот сыроватый, горьковатый но завораживающий запах и ловил себя на том, что бессовестно наслаждается этой ночью вдали от Аверсума, его огней, стука подкованных копыт по булыжнику и громыхания колес даже самой глухой ночью, криками служанок, торговцев и точильщиков ножей и запахом отходов человеческой жизнедеятельности вперемешку с ароматом крупных южных роз, нагло цветущих и оглушающе пахнувших даже в бедняцких кварталах.
— Алета была в ярости, — сообщил Его Императорское Величество, пиная упавшую с дерева шишку. Ему, как и Марку, никакие фонари были даром не нужны, и с доплатой не нужны — он видел в темноте как сова, слышал еще лучше, а уж как чуял! Но причиной было не заклятье, а оборотнический дар.
И Рамер Девятый прекрасно понимал, что его преимущества — это, в то же время, преимущества его врага. Поэтому перед походом и он, и Винкер старательно натерлись мазью, отбивающей все запахи и помогающей на несколько часов стать невидимкой для любой твари, обладающей нюхом.
— Позлиться и перестанет, — безо всякого пиетета к Императрице отозвался Винкер, — Она умная и прекрасно понимает, что это самый разумный выход. Женщинам на войне не место, а снабжать врага еще одним ценным заложником — дураков нет.
Император кивнул, соглашаясь. И мгновенно, не прилагая к этому ни малейших усилий, обернулся змеем. Вот так! Еще легче, чем снять один камзол и одеть другой, крючки расстегивать не нужно.
Гадом Его Величество оказался большим. И вовсе не в переносном смысле, а в самом буквальном: локтей сорок в длину, а то и все сорок пять. Красивого маскировочного цвета бурой, палой листвы с маслянистым блеском. На голове топорщилась "корона" из рогов, а по хребту змеился темный геометрический узор.
Император поднял голову, раскрыл пасть, внушающую трепет прежде всего шикарными зубами, сверкающими как абордажные сабли, высунул гибкий, раздвоенный язык и ощупал Винкера, всего, с ног до головы. В том числе и лицо.
Тот пережил процедуру опознания совершенно спокойно — язык Змея не был ни мокрым, ни слюнявым. Он даже холодным не был: быстрые чуткие прикосновения не вызывали никаких неприятных ощущений.
Ну вот так, в основном, он "видит". Способ как способ, не хуже любого другого.
— С-с-с… Пока ничего. Будем ждать, — речевой аппарат Змея не приспособлен для звуков человеческой речи, так что речь была мысленной. Это возможно, если собеседник открыт и полностью доверяет или же сломлен страхом… или просто от рождения ментально слаб, лишен даже примитивных барьеров, ограждающих от вторжения в мозг.
А вот свист как раз был самый настоящий и воспринимался ухом.
— Садись, — пригласил Император и похлопал кончиком длинного, гибкого хвоста по своей же спине.
Винкер кивнул и, не чинясь, присел прямо на змея. Здесь отговариваться "невместностью" было смешно и глупо — все равно на своих двоих он за змеями не угонится, а значит, повелителю двух континентов придется везти подданного на себе. Альтернативы не было.
А раз нет выбора — нет и возражений.
В лесу было тихо. Пару раз ухнул филин, похихикала в кустах парочка отмороженных на все тело шакалов, но учуяв Змея, убралась, поджав хвосты. Деловито пыхтело ежиное семейство — эти ничего не боялись, и уж меньше всего — змей.
О размерах данного, конкретного гада ежи ничего не знали, а сам запах их не беспокоил… разве что приятно.
Змей молчал, впав в чуткую дрему. Вроде бы отдыхал, а на самом деле сканировал окрестности. Марк ему не мешал. Винкеру тоже было о чем подумать. Заговор, который он так неосмотрительно взялся распутать, оказался гораздо сложнее, масштабнее и лучше скрыт, чем он мог предположить.
Пришлось повозиться, чтобы просто понять, куда ведут его нити. Под сень Святых Древних, вот как… А Эшери ничуть не удивился. Еще бы, с такой-то родительницей! И приказ вязать святых отцов принял и выполнил, глазом не моргнул — только каблуками щелкнул. А в глазах — этих зеленых, бутылочных глазах словно пламя взметнулось… и опало. Показалось — и тут же спряталось.
Второй приказ был еще рискованнее первого — но Винкер уже не колебался, передавая его маршалу. И не прогадал. Тот лишь кивнул, внес несколько дельных поправок и отбыл в армию. Зеркалом. Ровно за минуту до того, как Марк погасил зеркала во всей Империи — чтобы с гарантией.
Что теперь будет? Да коллапс будет! Ибо задумали они, ни много, ни мало — расколоть империю пополам и ввергнуть ее в религиозную войну, самую гнусную из всех войн, потому что приза в таком сражении нет, есть только смерти ни за что. И каждый умерший считает себя единственно правым, а все, кто остался в живых, ненавидят друг друга.
Плохая история… Но, Темные Боги, лучше уж расколоть империю пополам, чем утопить целиком. А религиозные фанатики у руля огромного государства, без противовеса, это… Война это. Мировая. Маргарита рассказывала о них, и Винкер ни за что не хотел бы ни видеть, ни участвовать.
Значит, нужно сделать все, чтобы этого не случилось.
Дремавший Змей вдруг встрепенулся. По сильному телу прошла дрожь. Плоская голова поднялась, растопырив "корону" и принялась тихо и плавно поворачиваться в одну сторону, в другую…
В голове возник голос: "Я его слышу. Ползет. Быстро. Небо! Какой огромный…"
Марк не решился ответить даже шепотом, помня о том, что Змеи (в отличие от змей) не просто слышал — слух у них невероятно тонкий. Он лишь слегка похлопал ладонью по теплой шкуре, мол, услышал, понял…