— Продолжай, — мягко настаивал Матео. — Когда он узнал о чем, Стефани?
Неожиданно голова стала абсолютно ясной.
Хорошо понимая, что загнала себя в угол, Стефани решила нагло воспользоваться единственно возможным выходом.
— Когда он узнал, что у нас будет ребенок, Матео. Да, нам пришлось пожениться.
— Понятно.
— Такое иногда случается. И потом, это ведь ты обучил меня радостям секса, так что не удивляйся, что у меня появился к нему вкус.
— Точно так же, как появился вкус к grappa, — сурово заметил Матео, отодвигая от нее бокал. — Говори тише, cara. Не следует сообщать всем присутствующим о подвигах юности.
Она оглянулась и увидела, что головы многих посетителей повернулись в ее сторону. Ей захотелось провалиться сквозь землю. Но она переживала и худшие унижения, переживет и это. Собрав остатки достоинства, она посмотрела ему в глаза и холодно ответила:
— Ты прав, боюсь, бренди ударило мне в голову. Я показала себя полной дурой и вдобавок обидела тебя.
— Не беспокойся, я крепкий. А вот твой муж… — Он хмыкнул. — Чтобы мужчина в его возрасте так воспользовался девушкой…
— Все было не так. — Стефани почувствовала необходимость объяснить. — Чарльз был хорошим человеком. Но в тот момент, когда мы познакомились, мы оба были… не в лучшей форме. Мне было очень тяжело, когда ты меня оставил. Юности свойственно думать, что жизнь кончена, когда подходит к концу первая любовь, и я не была исключением.
— А какое было у него оправдание? Он переживал кризис среднего возраста и искал невесту-девочку, чтобы возродить свою юность?
— За три месяца до этого Чарльз овдовел. Его жена и дочь погибли в автомобильной катастрофе. Мы оба находились в депрессии. Нам хотелось снова быть с кем-то рядом, опереться на того, кто поймет нашу боль. Но когда мы поняли, что нельзя просто переключиться на другое лицо и ожидать, что жизнь снова наладится и станет прежней, было слишком поздно — мы были женаты.
— И у вас был сын.
— Да, — бесстрастно подтвердила Стефани, — у нас был сын.
— Но этого оказалось недостаточно, чтобы вы постарались сохранить свой брак.
— Иногда, Матео, единственный правильный выход — это вовремя прекратить ненужные отношения. Именно так мы с Чарльзом и сделали.
— Но вы не подумали о последствиях для вашего мальчика. Признаюсь, я совсем не понимаю этой логики. Разве не всегда ребенку лучше жить с обоими родителями?
Стараясь сохранять невозмутимость, Стефани ответила:
— Не знаю, откуда тебе так хорошо известна семейная жизнь, но знаю одно: нам с Чарльзом это решение далось нелегко, и я не обязана оправдываться ни перед тобой, ни перед кем-либо другим. Саймон — счастливый, очень общительный ребенок, который знает, что его любят, и это, в конце концов, самое главное. — Она осторожно поставила свою чашку, взяла сумочку и поднялась. — И, поскольку мы никогда не придем к согласию, нет смысла продолжать этот разговор. Так что, если не возражаешь, я бы хотела отправиться домой.
— Конечно, — согласился Матео. — Вижу, что ты устала.
На виллу они ехали в полном молчании. Когда машина остановилась, Матео вышел и открыл ей дверцу.
— Спасибо, — поблагодарила женщина. — Ужин был превосходным, и я хорошо провела время… в основном.
— Думаю, нам надо это повторить до твоего отъезда.
Стефани колебалась между искушением и осторожностью. В конце концов, последнее перевесило.
— Давай не будем испытывать судьбу, Матео. — Она повернулась к большим воротам виллы. — Как ты, должно быть, заметил, я не слишком хорошо переношу критику, а ты не очень-то хочешь держать свое мнение при себе. — Она не подозревала, как близко он подошел, пока не почувствовала на шее его дыхание.
— А если я пообещаю не лезть в твое прошлое, ты передумаешь? — спросил он, положив руки ей на плечи.
Стефани вздрогнула от его прикосновения. Матео крепче сжал ее и повернул лицом к себе.
— Скажи «да», Стефани, — прошептал он. Она подняла лицо с намерением высокомерно взглянуть на него, но губы наткнулись на его рот. Она растерялась, впилась ногтями в его плечи и лишь молила об избавлении от одолевшего ее чувственного голода.
— Скажи «да», — снова потребовал он, опуская руки ей на талию.
— Да, — прошептала Стефани. Она сделала бы что угодно, только бы продлить это чудесное мгновение.
— Да!
Казалось, будто прорвало плотину, поток хлынул, сметая боль и обиду. Все долгие ночи, когда она лежала в постели одна, размышляя, познает ли еще когда-нибудь удовольствие, которое испытала с ним, — все это рассеялось в пламени его поцелуя.
Стефани обняла Матео за шею, запустила пальцы ему в волосы и вдохнула запах его тела. Боже, как ей этого не хватало!
Матео взял ее лицо в ладони и прошептал:
— Неужели прошло десять лет, carissima, любимая? Почему-то кажется, что ты только вчера стала моей. Не могли бы мы продолжить с того места, где остановились, и посмотреть, куда это нас приведет?
Стефани дотронулась до его лица дрожащими пальцами. Она знала, куда приведет их вновь вспыхнувшая страсть. Ее сердце окончательно разобьется, а он… Из всего, что Матео сказал сегодня, она поняла одно — он никогда не простит ее за то, что она скрыла от него сына.
— Лучше не искушать судьбу, а оставить все, как есть.
Стефани подумала, что он станет спорить, но Матео отпустил ее.
— Согласен, только на сегодня, — твердо заявил он. — Но предупреждаю, завтра наступит новый день, а я не из тех, кто легко признает поражение.
Стефани смотрела на спящего сына и не могла сдержать слез. Если им с Матео суждена вечная любовь, почему это не произошло тогда, когда ей было девятнадцать? Теперь между ними так много лжи и недосказанного. Она вспомнила, как боялась прогневить отца и поспешно вышла замуж, вместо того чтобы поставить в известность Матео и посмотреть на его действия.
Внутренний голос безжалостно твердил, что она сама положила начало лжи и теперь ей придется жить с нею.
Глава четвертая
На следующее утро бабушка отвела Стефани в сторону и сообщила:
— Вчера в твое отсутствие заходила наша соседка, вдова, и пригласила всех сегодня на ланч. Я дала согласие. Она просила передать тебе, чтобы Саймон тоже пришел.
Стефани очень хотелось отказаться. Она ничего не имела против соседки, но не хотела снова встречаться с Матео. Он, как наркотик, вызывал привыкание и был от этого еще более опасен.
Заметив ее колебания, бабушка улыбнулась:
— Коринна очень приятная женщина. Твой дедушка от нее просто без ума. Думаю, она тебе понравится.
— Не сомневаюсь. — Стефани представила себе удовольствие от выхода в общество, когда ее отец и брат будут вынуждены показать свои хорошие манеры.
— Тогда чего тут думать? Разве быть вместе со всеми нами так неприятно, любовь моя?
— Нет, конечно, нет! — с раскаянием, ответила Стефани, зная, какие надежды возлагает ее бабушка на примирение семьи.
— Так ты пойдешь с нами?
— Да. Мне очень хочется. — И она ни в коем случае не позволит Матео испортить ей праздник.
— Замечательно! Коринна ожидает нас в полдень. Она сказала, что мы будем завтракать в саду и можем одеться по своему усмотрению.
Стефани отправилась с Саймоном в бассейн, а потом взглянула на свой гардероб. Жители острова, особенно женщины в возрасте, предпочитали строгую одежду, поэтому она выбрала синее полосатое платье с короткими рукавами, прикрывавшее колени, и синие сандалии.
Когда они с Саймоном спустились, все остальные члены семьи уже собрались на террасе.
— Давай сразу договоримся, Саймон, — строго произнес ее отец. — Надеюсь, ты знаешь, как себя вести. Не забывай есть с закрытым ртом, не держи локти на столе и не говори, пока к тебе не обратятся.
— Достаточно, Брюс, — приказал дедушка. — За последние несколько дней мы много видели Саймона за столом и знаем, что Стефани прекрасно его всему обучила.
На этой приятной ноте они сошли со ступеней и направились к соседней вилле.
— Хорошо бы эти посиделки не затянулись на весь день, — мрачно заметил Виктор.
— Для тебя это может оказаться приятным сюрпризом, Виктор, — возразила бабушка. — Там очень общительные люди.
— Женщины обычно заняты только собой, — ответил он. — А почему еще, на твой взгляд, я так и не женился?
— Я знаю несколько причин, — резко вставила Стефани, — но думаю объяснять их тебе — пустая трата времени.
У Виктора было много романов, но слыханное ли дело, чтобы кто-нибудь из членов семьи осмелился предположить, что именно Виктор виноват в их безрезультатном завершении. Во всем было принято винить женщин.
— Ну, да, ты же сама развалила свой собственный брак, так что тебе видней, — насмешливо проговорил он.
— По крайней мере, я не боюсь признать свою ошибку.
— Некоторые из нас вообще обошлись без ошибок, Стефани, — изрек отец.
— А некоторые из нас живые люди, — ответила она, не обращая внимания на его колкость.
О Господи, когда отец поймет, что она уже взрослая женщина? Станет ли он когда-нибудь уважать ее мнение или вставать на ее защиту, как постоянно делал это по отношению к Виктору? Наверное, нет. Да и черт с ним. Ее жизнь проходила вне сферы влияния отца, и, пока у нее есть Саймон, ей не нужно ничье одобрение.
Стефани крепче сжала руку сына и, когда после поворота открылся вид на очаровательную миниатюрную виллу с парадным двориком, улыбнулась. Если она смогла остаться невредимой после словесной перепалки с отцом, то, конечно же, выдержит сюрпризы Матео де Луки.
Расположенный в ухоженном саду дом представлял собой архитектурный шедевр с классическими изгибами и лимонными оштукатуренными стенами, увитыми бугенвиллеями. Во дворе имелся бассейн, пологая лестница вела на террасу с искусно сделанной кованой мебелью и яркими оранжевыми зонтиками.
При приближении гостей яркий попугай, сидевший в бамбуковой клетке, пронзительно прокричал:
— Ciao! Avanti! Avanti!