ыли, но по всей видимости должны были прибыть на следующий день.
А прибыли они ночью. Буквально через несколько часов, после звонка из Н-ска.
Владимир Сергеевич узнал об этом поздно, уже утром. По рассказам очевидцев, нашли прямо в центре лагеря два тела. Капитана Федотова в бессознательном состоянии, и раненного Михаила Листопада. Обоих определили в передвижной госпиталь. Федотову делали операцию. Состояние тяжелое, решается вопрос о транспортировки на большую землю, но не понятно, переживет ли он переезд. Узнав о произошедшем, Мурашов поспешил на встречу с Листопадом. В палатку его со скрипом, но пропустили. Военврач очень был недоволен.
— Привет, дорогой! Вижу жив и относительно здоров! — с улыбкой на лице поприветствовал больного Мурашов.
— И тебе не хворать! — ответил забинтованный как мумия Листопад.
Первое, что пришло на ум, когда оказался в лагере было крикнуть: Помогите! Ведь я и правда был не в состоянии тащить капитана без посторонней помощи. Но уж больно жалким бы вышел этот крик. Взрослый мужик, а кричать как потерпевшая женщина стыдно. Поэтому я крикнул: Врача! Срочно врача! Дежурные мой крик услышали и кинулись ко мне. Поняв на месте, кто реально нуждается в помощи, потащили Федотова в лазарет, а я поковылял следом. И пока врач занялся капитаном, на мою долю досталась медсестричка, которая ножницами покромсала мои повязки, обмыла раны, дала выпить какие-то таблетки, обколола обезболивающим, потом меня быстро заштопали, и я чуть было не заснул на кушетке, во время процедур. А потом всё-таки заснул. Просто провалился. А когда проснулся, то понял, что высшее достижение цивилизации это раскладушка. И хоть ныло всё тело, но главное была более-менее светлая голова, и появились кое-какие силы. И ещё ощутил зверский голод, что наверное без раздумий съел бы мамонта. Хотя может быть и не съел, а тильки надкусал, но всего точно. Проснулся я от того, что кто-то сильно ругался. Вернее разговаривал на повышенных тонах. Но кто это там — понял, когда рядовой доктор наук появился перед глазами. Оно и понятно, его жутко интересовало, что там было и куда делось. Постарался вкратце, но достаточно полно обрисовать ситуацию. Что проблема вроде решена, но не факт, что окончательно. Если растения от нашего климата загнулись, то не исключено, что иномерная фауна тоже продержится лишь до первых морозов. А вот сам метеорит глубоко в земле, и насколько глубоко мне неизвестно. По глазам Мурашова мне было понятно, что такое пояснение его не устраивает, но было ещё что-то, какая-то затаенная мысль в его глазах, что я с опаской спросил:
— Федотов там как? Жив?
— Без сознания пока, состояние тяжелое. Но…. у меня для тебя Михаил неприятная новость. Звонил полковник Карбышев из твоего города, и просил передать, что жену твою похитили, и оставили такую вот записку. Текст я сейчас прочитаю… Он сказал, что ты наверняка поймешь о чем это…
И Владимир Сергеевич полез в карман за бумажкой
— Сука! Это все-таки он! Я так и знал, что он! — воскликнул, после озвучивания текста Листопад и подскочил с раскладушки, откидывая байковое одеяло. — Мне срочно нужна моя одежда!
Михаил закрутился на месте, ища взглядом, что одеть, поскольку из одежды на нем были только бинты и трусы. Но тут на крик заскочил врач и начал раненого укладывать опять на раскладушку, а Мурашову приказал убираться вон. Мол, прием окончен. Владимир Сергеевич растерялся, и не знал, как помочь Михаилу, и чем он провинился, перед врачом. А потом произошло нечто странное. Листопад озлобившись сказал:
— Ну и х… с вами!
И тут же пропал. Просто растворился в воздухе. Мурашов с врачом молча и недоуменно смотрели друг на друга.
Глава 12
— Гони на перекресток Победы и Московской! — крикнул шеф водителю, когда он с лейтенантом сели в машину.
Автомобиль рванул с места.
— Олег Алексеевич, так вы получается вспомнили, чей это номер телефона? — осмелился спросить сидящий на заднем сидении Краевский.
— Это номер, но не телефона. Это цифры написаны сзади на холсте, на картине, которую я тогда купил, на выставке. Совсем забыл про цифры…, - сокрушенно признался полковник, — По указанию купил… Ему видите ли пришла в голову мысль, что на художествах Колдуна могут проявиться какие-то магические качества.
Краевский хотел было спросить, кто это, но тут до него дошло кто тогда давал указания лейтенанту Кудряшову, и по какому адресу они едут. А ведь мог раньше догадаться…. От Московской 27, до Победы 93, где был убит Старостин каких-то метров пятьсот если дворами идти. Одно не верилось… как он мог? Зачем ему это?
— Хотя, подожди… Семеныч, — размышлял полковник в слух, разговаривая с водителем. — Заложницу держать в благоустроенной квартире большой риск… Сколько ты говоришь времени прошло, когда записку подкинули? — спросил Кудряшов обращаясь к лейтенанту.
— Через два часа после похищения. То есть примерно до объекта примерно час езды.
— Точно, — кивнул Олег Алексеевич, — Разворачивайся Семеныч, едем в садовое общество «Ветеранов войны».
Обидно, обидно было, что я потерял время на то, чтобы разобраться с этой сволочью. Но зато я теперь был в его трико, рубашке и куртке, и неважно, что не мой размер, зато приодетым прибыл на дачу. Как мне сразу не пришло в голову, что он не рискнет держать Ольгу у себя на квартире. Он же меня как раз ждал, а значит готовился к разговору. Хотел продолжать шантажировать. Теперь он это не сможет.
— Оля! Оля! Ты где! — громко позвал я, расхаживая по большой гостиной. И конечно напрасно. Она в какой-нибудь маленькой комнате, или кладовке закрыта. Бегом обследовав все комнаты первого этажа, и никого не обнаружив, не стал тратить время на второй этаж, а метнулся в подвал. И там с большими заплаканными глазами, прикованная наручниками к водопроводной трубе, сидела на старом матрасе в углу моя Оленушка. Этот гад ей рот скотчем заклеил.
— Ты моя хорошая! — кинулся я к жене, сдергивая скотч со рта и обнимая.
— Миша! Миша! — воскликнула она и разрыдалась. — Что с тобой?
Оля увидела мои бинты под рубашкой, поскольку на животе рубашка не сходилась, и была не застегнута, так же как и куртка.
— Всё нормально! Сейчас всё будет хорошо…, подожди… потерпи моя хорошая, сейчас наручники сниму и всё…., - успокаивал я жену, а сам заметался в поисках того, чем можно открыть наручники. Идеально ножовкой по металлу, а на счет скрепки или гвоздика — это только в кино. Самому не доводилось так открывать. Но видимо придется, поскольку ножовки я не наблюдал и вообще не знал, где она может быть. Но что-то похожее на инструмент в подвале должно быть. Лопаты и грабли, тяпки и т. д. стоят вязанкой в углу.
— Миша мне страшно, он может вернуться, он надолго никуда не уходит… Он настоящий бандит, у него пистолет есть, — заговорила Оля, видя как я зарылся носом во всевозможные коробки.
— Угу…, - только и ответил я, шарясь по полкам на стеллаже. Коробка с ржавыми гвоздями, молоток Сталинских времен, какая-то старая стамеска, или долото, мастерок весь с цементе, помнящий Брежнева молодым. Ножовка по дереву с обломанными зубьями, кусок ржавчины, бывший когда-то кусачками… Стоп! Может кусачки справятся?
Кусачки справляться не хотели. Они до того заржавели в открытом состоянии, что просто не закрывались. Пришлось обстучать их молотком. Помогло. Закрылись.
Не знаю, сколько прошло времени, но как минимум полчаса, пока я сначала не сломал кусачки, пока пытался перекусить ими кольцо соединяющее наручники, потом угробил стамеску, и наконец добил наручники долотом. И наконец, наручники сдались, и я повел жену с двумя браслетами на руках наверх на первый этаж. Нужно было уходить, уходить навсегда из города. Теперь меня точно не оставят в покое. И я открыл в стене первого этажа портал в квартиру к сыну. Подружился с демонами пространства и подтолкнул жену к проходу, она шагнула, когда за моей спиной скрипнула открывающаяся входная дверь.
— Колдун! — крикнул входящий.
Я на секунду замешкался у портала, и развернулся посмотреть, кто это крикнул. И тут же раздался выстрел.
— Бах!
Что-то тяжелое ударило меня в грудь, и опрокинуло на спину. Больно же как! Господи! Портал в стене подернулся дымкой и закрылся.
Стрелявший подошел, и я разглядел его лицо. Надо же… он оказывается…. Настоящий бандит, про него сказала Ольга, а я и не догадался, про кого. Он поднял пистолет и я понял — сейчас добьет. Хотелось высказать всё, что о нем думаю, но чувствовал как жизнь струйкой вытекает между лопаток. Стало невыразимо грустно…
— Стояли звери около двери… … — вот и всё что удалось произнести.
Прозвучал второй выстрел.
— Бах!
— Вот она! Вон та слева дача…, - командовал Кудряшов, указывая рукой водителю.
— Так это же… — начал говорить удивленный водитель.
— Да, Афанасьева это дача, — кивнул полковник.
Они только подъехали к дому, как услышали приглушенный выстрел внутри.
— Быстро! На выход! Держи под прицелом окна! — крикнул Олег Алексеевич и, вытащив из бардачка автомобиля табельный Макаров, передернул затвор.
Краевский сообразил достать из кармана тот пистолет, который ему на экспертизу дал шеф, и они вдвоем, выскочив из машины, побежали к дому. У Сергея в голове как что-то щелкнуло. Он вдруг вспомнил, что говорила ему цыганка: «Не ищи Колдуна. Найдешь его и смерть свою». И лейтенант решил, поспорить с цыганкой и судьбой. Он так рванул к дверям, что оказался у них первым. Хоть полковник и просил его прикрывать и смотреть за окнами. Краевский резко открыл дверь и в предчувствии присел. Раздался выстрел, пуля свистнула над его головой.
Он только успел увидеть силуэт человека целящегося в него, и выстрелил не целясь.
— Бах!
Незнакомец упал.
— Да что ты творишь студент! Опять полез поперек батьки в пекло!