Картузов увел с собой выделенных ему людей. Из всех боевиков Салтанова он выбрал самых трезвых. К счастью, утром боевики еще не успели приложиться к водке. А похмелье в них гнездилось после вчерашнего вечера. Когда Картузов ушел, взяв пять или шесть боевиков, сколько точно – Салтанов не сосчитал, главарь террористов тоже вышел на крыльцо. Картузов как раз расставлял посты. Одного боевика он поставил около зенитного пулемета, остальных увел куда-то дальше. Куда именно, Салтанов не разглядел.
Салтанов развел руки в стороны и вдохнул горного воздуха. Тут же дал знать о себе мочевой пузырь. Выпитое накануне просилось наружу. Поначалу он хотел помочиться прямо с крыльца. Но во дворе метеостанции было полно его боевиков, и Салтанов решил все же обойти вагончик. Здесь уже справляли свою нужду несколько боевиков. И, судя по потекам застывшей мочи и кучам испражнений, еще большее число людей уже сделало это до них. Во дворе метеостанции имелся специально установленный туалет. Но боевики за один день привели его в нерабочее состояние. Теперь в туалет невозможно было зайти, не испачкав обувь в чьих-нибудь испражнениях. Поэтому все предпочитали справлять свою нужду прямо во дворе, используя в качестве укрытия имеющиеся постройки. Салтанов шагнул за вагончик, но поскользнулся и чуть не упал, вступив в лужу блевотины. Выругавшись матом, он развернулся и пошел к другому вагончику.
Обойдя служебный вагончик, Салтанов наткнулся на сверток брезента, едва припорошенный снегом. Салтанов совершенно не помнил, что это за сверток и откуда он взялся. Плохо представляя, что он может увидеть, бандит нагнулся и откинул край брезента. На снегу лежал закоченевший труп Иры Скворцовой.
– А, вот ты куда спряталась, – сказал Салтанов, заглядывая в лицо девушке.
Ира умерла с открытыми глазами, никто так и не закрыл их. Салтанов почувствовал растекающуюся в паху волну возбуждения. Лицо у Иры осталось красивым. Салтанов попытался заглянуть в зрачки девушки, но не смог встретиться с ней взглядом. Как он ни пытался повернуть к себе голову девушки, взгляд Иры оставался направлен в пустоту. Салтанов оставил свое занятие и провел рукой по лицу девушки. Он коснулся пальцем поочередно каждого глазного яблока, а потом просунул палец в ее приоткрытый рот.
– Что же ты не захотела пососать, крошка? – говорил Салтанов, скользя пальцем по зубам девушки.
При этом он ощущал, как возбуждение в паху все усиливается. Набухший член уже готов был продырявить камуфляжные штаны. Воображение живо воспроизвело картину: обнаженная девушка лежит на столе, а он ощупывает руками ее тело. Сначала упругие груди с темными сосками. Потом руки опускаются ниже, скользят по ее животу. Вот он просовывает руки между ее бедер, при этом пальцы касаются лобка девушки. И наконец, он разводит в стороны ее ноги. Салтанов закрыл глаза и представил, как он сжимает руками раздвинутые ноги Иры и готовится войти в нее. Девушка перепугана. Она дрожит от страха. Он же, наоборот, находится в предвкушении удовольствия. Салтанов отлично помнил, как закричала Ира, когда он впервые вошел в нее.
Этот момент он никогда не забудет. Девчонка так не хотела этого, так сопротивлялась. А когда он овладел ею, оказалась такой податливой.
Салтанов утробно зарычал и полностью отбросил брезент, чтобы рассмотреть все тело девушки. На животе и бедрах Иры застыла свернувшаяся кровь. Кровь была темно-малинового цвета, почти коричневая. На груди девушки оставили отпечатки испачканные в крови пальцы бандитов. Соски на морозе сморщились и побелели. Мертвое тело уже не выглядело так привлекательно, как в тот момент, когда с Иры сорвали одежду. Наоборот, оно вызывало отвращение. Возникшее несколько секунд назад желание сразу пропало. Салтанов с досадой накрыл тело брезентом и с ненавистью заглянул в лицо девушки.
«Девчонку следовало оставить, а не затрахивать до смерти. Если бы тогда не погорячились, ее на всю неделю бы хватило, – с досадой подумал он. – Знать бы заранее, что ее порвут уже после второго раза. Сучка, наверно, хотела сдохнуть, когда ее к столу привязывали, и ведь сдохла, зараза».
Салтанов злился из-за своего неудовлетворенного желания. И объектом этой злости стала мертвая Ира Скворцова.
– Что, сучка, теперь ты смотришь на меня? – проговорил он в лицо девушки. – Радуешься, что сейчас не могу тебя трахнуть? А что скажешь, если я отпилю тебе клитор и тебе же его в рот засуну?
Салтанов со злостью набросил край брезента на лицо девушки. Потом выпрямился и помочился на снег рядом с трупом. Перед тем как уйти, Салтанов с силой пнул лежащее на снегу тело.
– Не надо было давать тебе так легко умереть, – сказал он при этом.
Гусейн Салтанов возвращался к своему вагончику, когда с аэродрома Минеральных Вод взлетели десантный вертолет с бойцами «Альфы» и два вертолета огневой поддержки. Выстроившись друг за другом, машины взяли курс на высокогорную метеостанцию…
Глава 22ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Над десантным люком зажглась зеленая лампочка. И тут же голос пилота, усиленный динамиками, сообщил:
– Внимание, метеостанция за этим хребтом. Через минуту будем над целью.
– Все по местам! Оружие к бою! – cкомандовал Анофриев.
По его команде все бойцы «Альфы» натянули на глаза черные маски и защелкали предохранителями своих автоматов. В это же время два вертолета огневой поддержки ушли в сторону и, сделав вираж, легли на боевой курс. Три винтокрылые машины, выстроившись в боевой порядок, приближались к метеостанции.
Сначала он увидел вынырнувшие из-за горного хребта три черные точки. Точки приближались, постепенно увеличиваясь в размерах. Он не испугался, скорее удивился. Что это может нестись по небу с такой скоростью?
Голова уже не болела. На воздухе он протрезвел быстро. В первый момент, когда командир «барсов» поставил его сюда, у него было одно желание – послать подальше и командира, и его нелепый приказ наблюдать за небом. У чеченского боевика от выпитого накануне болела голова. Он не успел опохмелиться, поэтому злился и на Картузова, и на своего командира Салтанова, и на себя за то, что так неосторожно попался им на глаза. Но на утреннем морозном воздухе головная боль быстро прошла, и наблюдатель почувствовал себя гораздо лучше. Так как делать действительно больше было нечего, наблюдатель стал смотреть на небо, впрочем, не думая, что в этом есть какой-то смысл. Боевик не собирался задумываться над полученным приказом. Он и раньше не утруждал себя этим. Приказывали стрелять – стрелял. Приказывали убивать – убивал. Сейчас приказали наблюдать за небом – значит, надо наблюдать. Вот он и наблюдал.
Точки в небе перестроились. Теперь их расположение больше напоминало боевой порядок. Именно так заходили российские боевые вертолеты на позиции отряда, в котором он когда-то служил. Боевик очень хотел забыть тот день. Но это никак ему не удавалось. Иногда он просыпался по ночам в холодном поту с выбивающими чечетку зубами. В тот день вначале ничто не предвещало беды. Их отряд занимал господствующую позицию на холме. Внизу копошились русские солдаты. Русских было мало. Гораздо меньше, чем требовалось для штурма их хорошо укрепленных позиций. Да и русские были самыми обыкновенными солдатами срочной службы, а не заматеревшими собаками ОМОНа или спецназа. Русские иногда высовывались из своих укрытий, и тогда снайперы щелкали их по одному, как игрушечные фигурки в тире. Такое занятие развлекало чеченцев. Они смеялись и весело переговаривались, когда какой-нибудь очередной русский солдат падал с простреленной головой. А потом появились вертолеты.
– Вертушки! – закричал афганский наемник, служивший раньше у моджахедов.
Афганец упал на землю и начал истошно молиться. Вертолеты низко прошли над позициями отряда. И земля вздыбилась у него перед глазами. Крики людей, разрываемых осколками, потонули в грохоте взрывов. Из всего отряда спаслось не больше десяти человек. Его самого завалило землей, поэтому он и выжил. Афганскому наемнику оторвало голову. Может быть, оторвало и еще что-нибудь, он видел только голову. Когда он выбрался из-под засыпавшей его земли, в окопе валялась только голова афганца. Больше всего на свете чеченец не хотел оказаться снова в подобном аду. В тот день весь чеченский отряд уничтожили два российских вертолета. А сейчас, похоже, к лагерю приближаются три машины. В подтверждение предположения чеченца до него долетел вертолетный гул.
– А-а! – в ужасе закричал чеченец и выстрелил в воздух.
Он совсем забыл, что в случае опасности Картузов велел ему кричать «Воздух!». Но выстрелы и дикие крики наблюдателя все равно привлекли внимание других боевиков и самого Картузова.
Теперь Картузов и сам увидел вертолеты. Три летающих объекта в небе могли быть только российскими боевыми вертолетами. Потому что вертолеты горноспасательной службы не летают тройками и не выстраиваются в боевой порядок.
– Воздух! – закричал Картузов. – Расчеты к бою!
Последняя команда предполагала, что группа назначенных Салтановым боевиков должна подготовить ракеты к старту. Но боевики растерялись. Они схватили автоматы и разбежались по двору, занимая круговую оборону. Картузов с досадой смотрел на действия чеченцев. Такая тактика имела смысл при отражении атаки наземного противника. Но сейчас опасность исходила с воздуха. Несколько боевиков действительно бросились к пусковым установкам. Но, подбежав, замерли в нерешительности. Никто из них не представлял, как следует запускать ракеты.
Но Гусейн Салтанов не питал иллюзий в отношении расторопности своих боевиков. Поэтому он заранее подготовил ракеты к старту. Каждая пусковая установка была соединена проводами с устройством запуска. Это устройство вместе с другой аппаратурой находилось в служебном вагончике, в метеорологической лаборатории. Туда и бросился Салтанов, как только услышал крик своего наблюдателя. Салтанов ворвался в лабораторию и схватил коробку пускового устройства. Один поворот рубильника, и ракеты умчатся к цели. Как только Салтанов добрался до пускового устройства, он почувствовал себя уверенно и спокойно. Теперь он ощущал в себе силу сразиться со всеми российскими спецслужбами.