Чувства Дуротана одновременно смущали его и заставляли действовать. Он постарался вложить в свой голос спокойствие, которого вовсе не чувствовал:
– Мы – клан Северного Волка. Для других орков, возможно, это был бы легкий выбор, но не для нас. А теперь дети для нас еще большая ценность, чем всегда. Ты бы могла поехать дальше, Драка?
Ее ответ был почему-то важен для него. Женщина на секунду отвела взгляд, с трудом сглотнула, а потом подняла на него свои теплые карие глаза.
– Нет, – тихо ответила она. – Если бы это был мой ребенок, я бы сделала все, что в моих силах, чтобы спасти его. Невзирая на последствия. Ты не знаешь этого, Дуротан, но именно это – то общее, что есть у Северных Волков с дренеями. Они любят своих детей и готовы умереть за них.
На короткое мгновение Дуротану показалось странным упоминание о дренеях, но потом он вспомнил – именно дренеи привели Драку к этому месту. Не в первый раз вождь подумал о том, что пришлось пережить этой сильной женщине.
Он снял руку с ее плеч и отступил назад.
– Отдыхай, Драка. Ты это заслужила.
Она грустно улыбнулась.
– Я не смогу отдыхать еще долго, Дуротан. Да и ты тоже, как мне кажется.
Утро следующего дня после исхода клана из родных мест выдалось серым и холодным. С юга все еще приносило остатки дыма. Воздух все еще не очистился, но, по крайней мере, он уже не обжигал легкие во время вдоха. Те запасы еды и воды, которые Северные Волки сумели взять с собой, – кто-то мешок орехов, кто-то бурдюк с водой – закончились прошлой ночью. Дуротан решил поискать озеро, и Драка вызвалась сопровождать его.
Драка говорила ему, что это место – надежное убежище, но когда они вдвоем остановились на берегу озера, Дуротан увидел, что его больше нельзя считать таковым. Хотя деревья и камни по-прежнему были на месте и давали защиту от непогоды и от нападений зверей и других врагов, озеро, на которое они сейчас смотрели, покрылось слоем мелкого серого пепла. Гниющие трупы животных, имевших глупость напиться воды, которая стала ядовитой, частично вмерзли в лед, раздутые и безобразные. Стояла зима, но Дуротану было ясно, что трава и деревья в этом месте погибли много месяцев назад. Не видно было свежего помета, который свидетельствовал бы о присутствии дичи вблизи озера.
Холодное серое утро только осветило этот безнадежный пейзаж, и они мрачно смотрели на мертвое озеро, которое должно было помочь им выжить.
– Прости меня, вождь, – произнесла наконец Драка. – Это была безнадежная затея.
– Иначе мы бы слепо помчались куда глаза глядят, – возразил Дуротан. – Здесь, по крайней мере, есть укрытие, и мы получили возможность перегруппировать свои силы.
Драка фыркнула, явно недовольная собой.
– Я все время подвожу клан.
– А ты не думаешь, что это я все время его подвожу? – спросил Дуротан.
Она с удивлением посмотрела на него. Эта мысль явно не приходила ей в голову. Его клан потерял почти все – дом, историю и даже жизни нескольких детей. Дуротан привел их в место, почти столь же бесплодное, как и селение, покрытое теперь отвердевшим расплавленным камнем.
– Мы должны сообщить новость об этом озере, – сказал он.
Драка глубоко вздохнула.
– Мы найдем чистую воду. И землю, на которой можно жить. Ты должен верить в это, мой вождь. И, что еще важнее, ты должен заставить поверить в это остальных.
Она права. Без веры в лидера клан погибнет. Дуротан проворчал что-то в знак согласия, потом повернулся и направился обратно к каменным укрытиям.
13
Самые юные и самые старые умерли первыми.
Когда мрачный серый рассвет вставал над землей, поднимался вой: это мать обнаруживала, что ее спящий ребенок уже никогда не проснется. У некоторых детей появился надрывный кашель, продолжавшийся несколько дней – их крохотные легкие не могли восстановиться после воздействия жара и дыма. У самых старых не хватало сил, чтобы бороться с разрушительным влиянием первых сокрушительных минут разрушения Горы-Предка. Горестная необходимость хоронить мертвых вызывала целые сражения. Некоторые хотели рубить деревья, чтобы сжечь тела, другие настаивали, чтобы их предали земле – но дрова были больше нужны живым, чем мертвым, а землю сковал мороз. В конце концов, орки собрали камни и завалили ими покойников, чтобы, по крайней мере, животные и птицы, питающиеся падалью, не пировали на трупах отважных Северных Волков.
Каждые день отряды отправлялись на охоту, или чтобы пополнить запасы другой еды, или на поиски пресной воды. Всего этого не хватало, и некоторые орки из этих отрядов так и не вернулись назад. Те, кто поехал их искать, находили тела, растерзанные хищниками, или тела тех, кто просто забрел слишком далеко и заблудился. Некоторых из них так никогда и не нашли, несмотря на то, что за ними посылали целые отряды. Первой мыслью Дуротана было подозрение, что на них напали Красные Ходоки, но ни разу они не встретили никаких следов этих отвратительных созданий. Он надеялся, что они исчезли вместе с Хребтом Ледяного Огня – может быть, это было единственным благом, принесенным катастрофой.
Кое-какую воду нашли – в дуплах деревьев, куда не проник пепел. Первый снег оказался грязным, серым, а не белым, но через некоторое время он стал чище. Если такую воду вскипятить и прибавить ароматных трав, она становилась лучше. Суп, сваренный на бульоне из сосновых игл, трав и земляных орехов, стал их основным блюдом. В самом начале своих скитаний в изгнании Драка была недостаточно сильной, чтобы охотиться на крупную дичь. Она какое-то время выживала, питаясь насекомыми и мелкими животными, и овладела мастерством делать силки. Она научила детей их мастерить, пока взрослые отправлялись на охоту. Каждые несколько дней в эти ловушки попадалось какое-нибудь маленькое животное, которое рубили на кусочки и бросали в бульон, чтобы придать ему хоть какую-то питательность.
Стараясь поддержать бодрость в клане и заменить те вещи, которые им пришлось бросить, Дуротан поощрял выделывание тех немногих шкур, которые им удавалось заполучить. В прежнее время гордые Северные Волки с презрением отнеслись бы к идее сшивать вместе кроличьи шкурки для изготовления одеял, но теперь все изменилось. Ветки и сучья собирали и плели из них грубые корзины и другие емкости. Для хранения воды выдалбливали дерево, потому что найти ее становилось все сложнее.
Дрек’Тар и другие шаманы спрашивали советов у Духов, но те говорили с ними все реже и реже. Однако в одну памятную ночь Дух Воды подсказал Дрек’Тару: надо следить за красной сойкой, которая пролетит по прямой линии над землей либо утром, либо вечером. Дети затеяли игру по наблюдению за этими птицами, и Дуротан обещал, что о том, кто ее заметит, будет сложена особая песнь.
Это было единственное знамение, о котором им сказали, и когда прошло уже много дней, а небеса оставались пустыми, Дуротан начал сомневаться, что долгожданная птица когда-нибудь появится.
Пока однажды она не появилась.
Драка, Дуротан и Гейя отправились на охоту в два разных места еще на рассвете. Оргрима оставили в лагере, поручив ему защищать его, и к моменту возвращения вождя его заместитель и друг метался взад и вперед по лагерю.
– Я так рад, что ты вернулся, – сказал Оргрим. – Понятия не имею, как вести себя с царством Духов, и Дрек’Тар это знает.
Дрек’Тар сидел на камне, неподвижный и спокойный. Рядом с ним, далеко не такая неподвижная и спокойная, стояла младшая дочь Нокрара, Низка. Она приплясывала и постоянно теребила свою единственную длинную косу. В данный момент она жевала ее своими крохотными зубками. Дуротан нахмурил брови и повернулся к престарелому шаману.
– Что происходит? – спросил он.
– Дух Воды прислал нам красную сойку, как и обещал, – ответил Дрек’Тар.
– Что?
– Юная Низка первой увидела ее, как только рассвело. Она с другими детьми побежала за ней. Она говорит, что сойка села на валун недалеко отсюда. Мы ждали твоего возвращения, чтобы пойти на разведку.
– Ты обещал мне песнь, великий вождь! – громко заявила девочка. Позади нее, не сводя глаз с дочери, стояли Нокрар и Кагра. Несколько секунд Дуротан не мог понять, что изменилось, но когда понял, чуть было не споткнулся.
Все улыбались.
Он невольно огляделся в поисках Драки. Женщина тоже выглядела изумленной, но обрадованной. Ее улыбка стала шире, когда их взгляды встретились. С большим трудом Дуротан снова обратил свой взор на Низку.
– Ты заслуживаешь песни, – сказал он, – и более того, я думаю, ты заслуживаешь чести пойти вместе со мной и Дрек’Таром к тому камню, к которому привела тебя красная сойка.
Он закинул Низку на то плечо, на котором не было доспехов, и она взвизгнула от смеха. Как давно он не слышал этот звук?
«Дух Воды, – подумал он, – прошу тебя, не играй с нами. Только не сейчас».
– Так скажи мне, остроглазая малышка, куда полетела эта красная сойка?
– Вон туда, – ответила Низка, показав пальцем, и снова сунула в рот косу. Палкар помог Дрек’Тару подняться, и они вчетвером пошли в том направлении, куда указала девочка. Но не одни. Драка шагала рядом с Дуротаном, улыбаясь ему и девочке, которая явно была в восторге. Гейя тоже сопровождала их, и не успел Дуротан понять, что происходит, как за ними уже следовала небольшая толпа.
Низка привела их к груде камней посреди плоского участка между отравленным озером и деревьями.
– Вон тот камень. Нет-нет, не тот, другой, вон там. Тот, что похож на спящую утку.
Дуротану не казалось, что этот камень похож на спящую утку, и он замедлил шаг. Что это такое? Это просто камень на голом месте, они его уже видели раньше, но не обращали на него внимания. В нем не было ничего особенного; Дуротан знал, что там нет воды.
Драка встала рядом с вождем, молча подбадривая его. Озадаченный Оргрим подошел к камню. Палкар наклонился к Дрек’Тару и описал это место, шепча старику прямо в ухо.
Шаман выглядел раздраженным.
– Дух Воды послал нам знамение, – настойчиво произнес он. – Наше дело – истолковать его. Низка, дитя, куда села та птица?