Пришедший с Боцманом браток дёрнулся было в мою сторону, но я не стал его утруждать. Взвившись в прыжке, взметнувшим за мной шлейф пыли и листьев, я почти мгновенно преодолел разделяющие нас три метра и отоварил его лёгким ударом стопы по челюсти, отправляя в глубокий нокаут, затем поймал второй ногой слабенькую опору на его всё ещё продолжающем движение вперёд теле.
Для обычного человека, не наделённого даром, так называемый «воздушный бой» был чем-то из разряда ненаучной фантастики. Однако для одарённого воина подобная акробатика не являлась таким уж выдающимся достижением. Хорошо обученные двоечки летали за милую душу и были способны ещё не на такое, главное, чтобы ноги не скользили. Впрочем, я мог проделать то же самое на любом льду, а на дворе стоял конец лета, да и дождей в Москве вроде как не было уже вторую неделю.
Оттолкнувшись от пойманной опоры, я по высокой дуге взмыл верх, раскинув руки в разные стороны, прямым телом переворачиваясь через голову, и приземлился прямо перед охреневшим от подобных выкрутасов Боцманом, которому как раз что-то понадобилось от моей Марины. В то же время приголубленный мною браток, находившийся уже в бессознательном состоянии, получив сильнейший толчок в грудь, покатился по земле, сбивая с ног зазевавшегося усатого водилу и не успевшего уклониться крысомордого, который до этого, в отличие от глуповатого Шпалы, видимо почуяв неладное, спрятался за его спиной.
Мужик дёрнулся назад и тут же закрылся в некой невнятной улично-боксёрской стойке. И попытался меня ударить. Правда, даже не поднимая собственную скорость выше уровня честного Есаула, для меня он двигался слишком уж медленно и все его удары я отводил в стороны лёгкими движениями кисти. Разве что не позёвывая при этом.
Ну а когда он полез зачем-то в карман, от души засветил ему в грудину самым что ни на есть обычным кулаком без каких бы то ни было изысков. Правда, в последний момент понял, что перестарался, и от парня сейчас даже так, без приложения силы мало чего останется, а потому успел раскрыть ладонь, да ещё и установить между нами щит из силы, в который собственно и прилетел мой удар.
Местный мафиози, скорее всего, был Корнетом. Она даже успел среагировать и выставил собственный кривенький блок, вот только это помогло не сильно. Защита мужика с хлопком разорвалась, ну невозможно мне было самому отразить свой же удар, так и получилось, что Боцмана по полной программе приложило сдвигаемым мною щитом. Компенсировать он там ничего уже не мог, нечем было, а потому просто улетел спиной вперёд в витрину дворового магазинчика, огласив окрестности звоном бьющегося стекла, грохотом мебели и визгом перепуганной продавщицы.
С бандюгами, конечно, можно было разобраться по-простому, не прибегая к особым изыскам. Не по их душу существовали подобные техники. Каждому бы хватило по одному аккуратному удару из базового арсенала любого боевого искусства, и вряд ли бы они смогли хоть что-то противопоставить мне, даже изображающему из себя троечку. Но уж больно хотелось дать им осознать, особенно Боцману, на кого они имели несчастье наехать. Да и Марине стоило преподать заключительный урок на тему «несносных подростков»!
На автомате развернувшись к последним оставшимся разводилам, я увидел только спины удирающих во все лопатки жуликов. Отпускать я их не собирался, особенно того похотливого крысёныша. Бегать за ними мне тоже особо не улыбалось, а потому я просто топнул ногой по земле, выбивая из дороги при помощи внутренней энергии в воздух куски асфальта, и словно футболист, отправил один из них в спину драпающего крысомордого. Без фанатизма. Так чтобы не убить. Глядя, как тот кувыркается по тротуару, я вознамерился повторить фокус с водилой, но не мне не дали этого сделать.
Очнувшаяся, наконец, Марина, которая только-только поняла, что собственно сейчас произошло, не дала мне закончить начатое. В полном соответствии с загадочной женской логикой, она тут же повисла на мне и зачем-то принялась тянуть назад. Впрочем, это меня особо не удивило, многие законопослушные отечественные девушки почему-то считают своим долгом в драке как можно старательнее мешать собственному защитнику, всячески хватая его за руки в то время, как противник, не отягощённый подобными нагрузками, лупит его почём зря. И ведь они на полном серьёзе считают, что этими действиями заботятся о своём спутнике.
– Кузя! Кузя! Что же ты натворил! – девушка продолжала тянуть меня куда-то, в ужасе глядя на учинённое мной побоище. – Я бы всё решила, а ты… а ты!
– Марина! Очнись! – я освободился и взял шатенку за плечи и как следует, правда, нежно, встряхнул её. – Нас пытались ограбить, а тебя изнасиловать! Понимаешь? Очнись! Это были бандиты!
Щадить её нежные чувства я более не собирался. Ситуация уже давно перестала быть хоть немного забавной, а если наш цветочек не могла сама дотумкать до простейших вещей, то в реальность её следовало макнуть, потому как в следующий раз рыцаря на белом коне рядом может и не оказаться!
– К… Как изнасиловать? – ахнула она и побледнела как мел.
– По-разному, – буркнул я, понимая, что переборщил. – Успокойся. Всё уже прошло. И не смотри на меня так – я бы в любом случае не дал им ничего с тобой сделать!
– Но… но… но, Кузя, всё равно. Это же не повод их убивать! Даже если так! То… можно было бы просто уйти и… вызвать полицию, в конце концов. У нас же правовое государство! Мы защищены…
– Они все живы. А про полицию – вот ты это сейчас сама им и объяснишь, что они тебе должны, а что нет, – я указал на пару сержантов, бегущих к нам от того поворота, за которым скрылся усатый шофёр. – Хотела – получи! Потом только не жалуйся…
Достав свой телефон, я быстро нажал на несколько иконок и убрал его обратно в карман, искоса следя за учительницей. А она, немного покраснев и надувшись после несправедливой, по её мнению, отповеди, отвернулась от меня, украдкой осматривая своё отражение в ПМК. Как любая женщина она хотела выглядеть хорошо, причём в любой ситуации. Так что представители закона успели добраться до нас прежде, чем Марина признала свою внешность удовлетворительной.
– Старший сержант Гаврохин! Что здесь происходит? – полицейский с ходу взял быка за рога. – Предъявите документы!
– Добрый день. Дело в том, что…
– Сидорчук, посмотри, как там Боцман. И заткни уже эту бабу, и так в ушах звенит, – похоже, Маринины объяснения не сильно интересовали Гаврохина, поскольку слушать её он даже не стал, почти сразу перебив. – Документы где? Оказываем сопротивление представителю власти? В нулёвку захотелось?
– Но позвольте… – ахнула от такой наглости учительница.
– Сидорчук! Вызови наряд. Тут пассажиры непонятливые. А ты, парень, – полицейский посмотрел на меня. – Ты и так попал по полной программе. Лучше не усугубляй!
– Ведь это нас пытались обмануть, – Марина не оставляла попыток решить вопрос, но по всей видимости, это никого не интересовало. – А меня… а меня… а меня хотели изнасиловать!
– Разберёмся. – Старший сержант отмахнулся от девушки, словно от мухи, едва не задев её лапищей по носу, и крикнул напарнику: – Ну что там?
– Живой! Везучий чертяка! Только поцарапался, а так цел.
– Давай в опорку его, пусть заявление пишет! – и, повернувшись ко мне, снял с пояса наручники. – Парень – руки перед собой!
– Позвольте, что вы хотите от моего ученика? – девушка нахмурилась. – Что значит, пишет заявление?! Этот Боцман ваш у нас деньги вымогал! Он…
– Дамочка, вас что? Заткнуть? Мы ещё проверим, чем вы здесь занимались. Уж не проституцией ли? Во всем разберёмся. А сейчас закройте рот. Я сказал – руки!
Вздохнув, я улыбнулся, однако вместо того, чтобы выполнить требования полицейского, достал из кармана свой старенький смартфончик и повернул к нему экраном, на котором было включено звукозаписывающее приложение, и демонстративно нажал на иконку «стоп». Мужик сразу всё понял, побледнел и потянулся рукой к кобуре.
Просто этот подонок действовал по привычке, нахраписто и нагло, стремясь запугать настоящих потерпевших авторитетом облечённого властью сотрудника внутренних органов. По всем правилам он должен был, оценив ситуацию и не давая личных суждений, а тем более не принимая чью-либо сторону, задержать всех лиц, учувствовавших в инциденте, или сразу вызвать на место происшествия компетентных специалистов. Например, тот же пресловутый одиннадцатый отдел.
Вместо этого, парень свалял дурака, да ещё и втопил по полной программе за своих подельников, к тому же попытался надеть наручники на несовершеннолетнего. «Медведи», которые, естественно, быстро поняли, что я один из одарённых, в своё время научили меня, как следует поступать с такими вот субъектами, и как можно наказать их по полной программе, не подставляясь под зачастую не такое уж и «слепое» имперское правосудие.
– Давай, Гаврохин, дай мне повод! Я ведь не дам тебе даже достать его, – подмигнул я ему. – Буду защищать себя и свою спутницу от бандитов, а случись вам остаться в живых – вы всё равно пойдёте по этапу. Ни один адвокат не отмажет. Знаешь, что на зоне с ментами делают? Тем более с продажными.
– Я тебя понял, парень. Может, договоримся? – он напряжённо, не мигая, смотрел на меня, словно кролик на удава.
Из магазина выскочил его приятель Сидорчук, видимо, по-своему оценивший ситуацию, и бросив Боцмана, спешивший теперь на помощь старшему сержанту, на ходу расстёгивая кобуру.
– Сидорчук, отставить! – срываясь на хрип, заорал Гаврохин.
– Это кто здесь проститутка! – внезапно раздался за спиной тихий голос Марины, звеневший неподдельной яростью. – Да как вы смеете!
Оп-па. Кажется, тут я недоглядел! Взбешённая учительница, видимо, пришла наконец в себя, вспомнила, что она аристократка, да к тому же квалифицированный Ауктор, что значило куда как немало, и с ней вообще-то нельзя так разговаривать, тем более охранникам правопорядка. И пока мы мило беседовали, она схватилась за ПМК.
Не знаю уж, что она там активировала, но штуковина была из неизвестных мне заклинаний. Что-то комплексное, сделанное специально для самозащиты. Мир потемнел, на долю секунды я ощутил лёгкое давление на плечи, а затем сверху навалилась дикая тяжесть, заставив меня открыть одну дополнительную чакру. А вот ошалевшие от страха менты с криками боли рухнули на землю.