Тем не менее скрытый интерес к собственной персоне я периодически ощущал. Конкретно за мной кто-то точно следил, оставалось только понять, кому же я так приглянулся. Если то были неуловимые наблюдатели, то глупо было даже думать о том, что я смогу спрятаться от этих товарищей. Тем более что из средств маскировки у меня имелась лишь стандартная чёрная форма и маска, да к тому же назойливая двуногая мошкара выбирала сегодня чрезвычайно неудобные моменты для появления.
Конечно, за прошедший месяц я не бил баклуши и даже попытался выучить парочку фокусов, которыми поделился со мной Грем. Однако… предложенные мне воинские техники «отведения глаз» почему-то никак не давались, а магический аналог подобного умения, магему которого я с горем пополам, но освоил, скорее указывал на то, где собственно спрятался колдун, нежели помогал оставаться незамеченным.
А что ещё можно было подумать, если при активации магемы любой, кому не посчастливилось увидеть меня, тотчас же отворачивался в противоположную сторону, вместо того чтобы, поймав заклинателя в поле зрения, немедленно пожелать посмотреть на что-либо более интересное? Всё дело было в том, что я сразу непроизвольно вбухивал в магему столько силушки, что связи начинало колбасить в разные стороны, и заклинание просто сбоило. Ну а по-нормальному распределять усилия под активацию я был не в состоянии. И ладно бы этот эффект можно было как-то использовать… например, в бою! Куда там… В случае с «отведением глаз» на людей, которые уже видят тебя, заклинание не распространялось.
И всё равно. На мой взгляд, дело пахло керосином. Но глав-баран из Первого никак не реагировал на мои предупреждения. Подносил к воткнутой в ухо гарнитуре два пальца, картинно молчал, вслушиваясь в то, что я ему говорил, и отключался. Телохранитель цесаревны, похоже, просто игнорировал мои предупреждения, потому как в противном случае, по моему мнению, он должен был запихать подопечную в авто, забросав её толстым слоем бронеодеял, и на полной скорости гнать к посольству. Хотя… откуда мне знать, как там положено поступать согласно их правилам.
Перемахнув на соседнюю крышу, я поморщился, наблюдая за тем, как кортеж цесаревны выезжает на небольшую, но довольно людную площадь с фонтаном, изображающим «Натку Сокола». Героическая девушка-маг из Белоруссии, которая на пару с русским солдатом-срочником Фёдором Чекушкиным почти полгода партизанила в тылах рвущейся на восток Северной Армии Германской Нации и была сожжена инквизицией после предательства местных коллаборационистов. Мраморное изваяние было установлено на куске гранитной скалы, окружённой тенистыми дубами. В правой руке скульптура держала за цевьё автомат, а левой помогала забраться на символический утёс раненому российскому бойцу.
Кабриолет цесаревны остановился. Водитель выскочил из машины и открыл Инне дверь, после чего она вышла из автомобиля и в окружении телохранителей скрылась в дверях бутика, торговавшего в основном дорогими дамскими сумочками.
Укрывшись за установленной на углу здания тумбой с крупной каменной вазой, из которой свисали какие-то пожухлые растения, я быстро осмотрелся, в очередной раз не заметив ничего подозрительного… хотя стоп. Из переулка на дальней стороне площади выскользнула полупрозрачная женская фигура, затянутая в такой же, как и у меня, боевой костюм военной кафедры колледжа, со снабжённым массивным глушителем автоматом Калашникова наперевес.
Поправив тактическую маску, девица выждала пару секунд, а затем, ловко лавируя между гуляющими, добежала до ближайшего дуба и одним прыжком скрылась в кроне дерева, почти не потревожив листву. Для девяносто девяти и девяти десятых процентов населения полиса она была сейчас абсолютно невидима, и только те немногие, у которых была вскрыта шестая чакра «Аджна», в простонародье именуемая «Третий глаз», могли видеть скрытые подобным образом объекты, не прибегая к заклинаниям или особым воинским техникам.
Догадаться же о намерениях данной особы было не сложно, во время своей перебежки она то и дело поглядывала на дожидающийся хозяйки кортеж, а потому следовало бы предупредить глав-барана. Вот только я не собирался этого делать.
Убьют ведь дурёху, а потом носи ей передачи в «санаторий», а она будет дуться и обзываться всякими нехорошими словами. Ведь как знал, что она что-то задумала! Не бывает такого, чтобы Леночка Касимова целый день вела себя со мной как пай-девочка, а затем ещё и собственноручно приготовила мне с собой в общагу ужин. Как я подозревал, снабжённый ударной дозой пургена или даже стрихнина. С неё станется…
Так что я не сомневался, что сегодня Мальвина обязательно появится. Уверен был, что девчонка попытается сорвать мне первое личное задание просто из чувства вредности. А потому, несмотря на всякие там «тени» и «дымки», высматривал в первую очередь её, как наиболее потенциального киллера нашей высокопоставленной гостьи.
Понять её в общем-то было можно. Гордая и мнительная воительница так и не простила мне позорного поражения во время нашего пикника. А точнее того, что вместе с любимым платьицем горничной я порезал не менее дорогой её сердцу «насисьник», чем опозорил её перед всей честной компанией, да ещё и на камеру. Причём верить моему чистосердечному вранью, что всё вышло совершенно случайно, и «смертельного удара» она избежала только благодаря собственному мастерству, Касимова напрочь отказывалась. Вот и строила мне разнообразные пакости, которые, правда, до сегодняшнего дня сводились к детским шалостям вроде кофе с парой ложечек соли или ловушки в виде презерватива с водой, которую она установила над внутренней дверью моей комнаты в общаге.
Так что здесь всё следовало провернуть по-тихому и самому. Сделав небольшой разбег, я, стараясь особо не шуметь, оттолкнулся ногой от каменной тумбы и по высокой дуге перелетел через открытое пространство прямо на памятник «Натки Сокола». То, что меня мог кто-то увидеть, нисколько меня не заботило. Улицы, площадь и фасады зданий подо мной были ярко освещены фонарями, вывесками и светом из витрин и окон магазинов, так что при взгляде на ночное, полное звёзд небо если кто и увидел бы промелькнувшее над головами тёмное пятно, вряд ли распознал бы в нём человека.
Скульптурная композиция также нежилась в лучах ярких софитов, но я не собирался задерживаться на плечах у жалобно хрустнувшей и слегка покачнувшейся белорусской партизанки. Кубарем скатившись в тень между стволами деревьев, я приник к одному из них и замер, вслушиваясь в гомон толпы, а заодно высматривая среди ветвей свою шебутную подругу.
На площади вовсю играла музыка, кто-то громко смеялся, да и вообще шума народ производил изрядно. Криков же и возмущений, вызванных моим вандализмом и непочтением к героям Первой Магической, вроде бы не было. Студенты, кто парочками, кто поодиночке отдыхавшие на скамеечках и прогуливавшиеся по кольцевой дорожке под пузатыми фонарями, очень напоминавшими те, которые были установлены на Старом Арбате, может быть, и слышали моё довольно тихое приземление, шелест травы под телом и хруст веточек, но не придали тому особого значения. А вот свали я памятник, реакция бы была совершенно иной.
Встав, я аккуратно выглянул из-за ствола, сканируя взглядом кроны окружающих меня деревьев. Касимову, если, конечно, это была она, я разглядел далеко не сразу. Одно дело заметить что-то необычное на улице, а полупрозрачный человек волей-неволей привлекает к себе внимание «Третьего глаза», который функционировал даже с искусственно прикрытой чакрой, как у меня. И совсем другое дело высматривать что-либо подобное в густом переплетении ветвей, золотой осенней листвы, да ещё и пронзаемых многочисленными лучами тёплого электрического света.
И всё же я увидел её до того, как Её Высочество соизволили покинуть «храм натуральной кожи, современных дизайнерских решений и умопомрачительных цен». Горе-киллерша устроилась далеко не на самом очевидном месте, в глубине этого небольшого парка на удобной развилке разлапистого дерева, напротив маленького просвета в листве, выходящего прямо на заинтересовавший царственную особу бутик.
Девушка застыла, словно статуэтка. Этакая ультрасовременная эльфийка из какого-нибудь технофэнтези, где все они бегают с огнестрельным оружием, выцеливающая проникшего в заповедный лес злого орка. Она почти не дышала, приникнув к оптике своего автомата одним глазом, и только указательный палец правой руки слегка двигался, поглаживая спусковой крючок.
Дальше всё было очень и очень просто. Подобраться к нужному дереву не составляло труда. Шум вокруг был такой, что я даже не крался, а просто медленно подошёл к стволу, примерился и запрыгнул на соседнюю, расположенную чуть ниже ветвь.
Касимова, а я не ошибся, и это была она, дёрнулась было, когда одна моя рука аккуратно закрыла ей рот, второй я поднял планку предохранителя в самое верхнее положение. Ну а заодно сделал глубокий вдох, почувствовав знакомый запах ванили и персиков, а точнее, девчачьих детских духов, которыми пользовалась Мальвина.
Надо сказать, что она довольно быстро сообразила, кто её поймал, и что убивать я её не намерен. А потому расслабила напряжённое словно пружина тело и что-то промычала мне в ладонь. Когда же я её убрал, повторила злым шёпотом:
– Ты чего меня нюхаешь! Извращенец!
– Да вот! – так же тихо ответил я. – Пытался понять, что мне за пташка попалась и стоит ли немедленно свернуть ей шею. А это, оказывается, ты. Леночка, расскажи-ка мне… А что это ты тут делаешь?
– Догадайся с трёх раз! – она слегка дёрнулась, просто чтобы проверить, крепко ли я её держу. – Не мешай мне! Тебя это никак не касается!
– Да ты что? – я изобразил голосом удивление. – Вот закончится контракт, и меня действительно это касаться не будет, а пока… извини.
Протянув руку, я ухватился за ствол автомата и, влив в кисть внутреннюю силу, погнул его, вновь затыкая левой ладонью готовый сорваться с губ Касимовой возмущённый крик. Не то чтобы я действительно искорёжил одну из её игрушек, однако стрелять из неё теперь было просто невозможно. Перехватив руку девушки, метнувшуюся к кобуре пистолета, я приготовился выключить Мальвину, раздумывая над тем, как бы мне вынести отсюда её тело, так чтобы нас не запалили, как на площади что-то громко бухнуло.