– Все выпендриваемся, госпожа преуспевающая негоциантка, меценатка и просто красивая девушка? – ехидно поинтересовалась Нина, по-хозяйски устраиваясь на месте отца и подхватывая со столика заранее подготовленный для нее бокал, но, уловив терпкий запах и принюхавшись к напитку, удивленно произнесла: – Ого! Да ты никак вразнос пошла? Сколько здесь градусов? Десять?
– Тринадцать, – как-то грустно вздохнула ее собеседница, продолжая любоваться игрой света в жидкости, которую уже никак нельзя было назвать соком. – Десятилетняя выдержка, сбор с моих армянских владений. Можно сказать, наша первая продукция, которой мы подвинем и евреев с их «Rimon» и всех остальных!
– Погоди… – нахмурилась цесаревна. – Это из садов в Зангезуре?
– Угу! – девушка гордо улыбнулась и сверкнула глазами. – Так что должна напомнить вам, ваше высочество, что вы – проиграли! Был спор? Был! Вино есть? Есть! Так что я смогла, Нина Святославовна, а теперь с вас желание!
– А вот и обойдетесь, Екатерина Игоревна! – ей в тон ответила цесаревна, пригубив бокал. – М-м… Вкусно! Но проиграли все-таки вы! Я стала невестой сильнейшего человека на Земле, а вы, дорогая, все это время сидели на своих бочках!
– Это был совсем другой спор! – совсем по-детски возмутилась светловолосая девушка, качнув задорным хвостиком, прихваченным изящной заколкой над правым ухом. – И… и вообще! Насколько там крут твой жених – никто не знает! А спорили мы на Савелия!
– Это – частности! На Савелия спорила ты! – отмахнулась Нина. – С детства по нему слюни пускаешь! У Афросьева уже фавориток, что блох на собаке, а ты все никак не решишься! Смотри – так и старой девой останешься! Да и вообще, Савика Кузя, если захочет, в бараний рог скрутит!
– Ой ли! – фыркнула собеседница, всем своим видом изображая недоверие, а затем, надув губки, пробурчала: – И вообще, говорить девушке в шестнадцать лет, что она «старой девой» останется, это, знаете ли, за гранью! Я просто… стратегически выжидаю! Вино тем лучше, чем длительнее его выдержка! А фаворитки у него все на какую-то шмару еще со студенческих лет завязаны. Точно знаю, что жениться на ней он не собирается! Так что у меня еще есть все шансы. Особенно если ты сошла с дистанции!
– Смотри, в уксус не превратись! – поддела подругу цесаревна. – А по поводу Кузьмы и Савика… Это не мое мнение, а герцога Сафронова. Из разговора с отцом.
– Все еще подслушиваешь? – ехидно поинтересовалась Катя, возвращая недопитый бокал на столик.
– Вот еще! – вздернула носик Нина. – Они при мне беседовали! В конце-то концов, дело касается моего мужа!
– Будущего…
– Мужа! – упорно повторила девушка. – В любом случае спор был?
– Ну, был! – вздохнула девушка, прислушиваясь к происходящему внизу.
Команды боссабола «Спартак-Москва» и «Волхв-Аркаим» уже вышли из раздевалок и выстроились по разным сторонам площадки. Обычное покрытие арены отъехало в сторону, обнажая надувные конструкции, в которые начали нагнетать воздух насосы, установленные в технических помещениях. А затем трибуны буквально взорвались овациями, когда комментаторы объявили о том, что за сегодняшним матчем из императорской гондолы будет наблюдать одна из младших дочерей императора Всероссийского, а на огромных экранах запустили презентационный ролик с участием Нины.
Подобные «презенташки», заранее записанные на все случаи жизни, были стандартным творением имперских пиарщиков и перезаписывались ежегодно с привлечением лучших режиссеров-клипмейкеров. Вот только саму цесаревну ролик с кучей спецэффектов скорее заставил поморщиться, напомнив о том, что в этом году подобное мучение под камеру еще только предстоит…
– И я – выиграла! – отвлекла она подругу, с интересом и легкой ехидцей на лице наблюдавшую за нарезкой из кадров, запущенных под музыку.
– Выиграла, выиграла… – отмахнулась она и спросила: – Слушай, а ты что…
– Да! – кивнула Нина, сразу поняв, куда клонит Ларионова. – Я в Японию на съемки летала. Режиссер оттуда – вот он момент, где я кружусь в саду с лепестками сакуры, и вставил. Получилось, надо сказать… неплохо. Инну, вон, Михаленко, вообще березку обнимать заставил!
– М-да… – хмыкнула ее собеседница. – Ну… на мой дворянско-торгашеский вкус, сойдет! Для сельской местности. Народу, смотрю, нравится.
– Значит, желание с тебя, желание с меня?
– Нин, ну чего ходить вокруг да около? – с укором посмотрела на нее подруга. – Давай уже говори, что тебе нужно? Не просто пообщаться же ты меня сюда позвала? Нет, я тебе, конечно, благодарна! Когда еще матч полуфинала в имперской ложе удастся посмотреть! Но все же…
– Я хочу… – девушка на секунду замолчала и, пригубив бокал, продолжила внимательно глядя на собеседницу: – …на правах партнера войти в совет директоров «Северная Венеция Групп». С контрольным пакетом акций, разумеется, необходимая часть которых будет выкуплена у остальных участников в равных долях выше рыночной стоимости.
– Хмф… – Ларионова чуть наигранно поперхнулась вином, слегка закашлялась и, вздернув бровь, удивленно посмотрела на невозмутимую цесаревну. – Знаешь, дорогая, губа у тебя не дура! А если я взамен попрошу у тебя графский титул?
– Я для тебя его выбью, – немедленно ответила Нина.
– Н-да… наверное, стоит тогда требовать герцогский!
– Кать, не наглей! – чуть нахмурилась девушка. – Максимум, что я тебе могу предложить в этой области, стать фавориткой моего мужа и войти в герцогский род Ефимовых.
– Шучу, шучу! – протестующе помахала перед собой руками дворянка. – Мне и графского хватит! А так, за предложение, конечно, спасибо. Буду иметь в виду, но пока что вынуждена отказаться. Я все же с Савелием для начала попробую!
– Так что ответишь?
– Знаешь, – задумчиво промурлыкала Катя. – Если бы сейчас передо мной сидела не ты, а кто-нибудь другой, пусть даже из очень знатного рода, я бы просто рассмеялась, встала и ушла. Но…
– Но?
– Но я тебя неплохо знаю, твое высочество, а потому с уверенностью могу сказать, что ты не из той борзой прослойки аристо, которые будут выкручивать бизнесу руки, лишь бы просто присосаться к чужим финансовым потокам. Может… расскажешь, какие у тебя еще есть козыри, помимо громкого имени?
– Например, полностью функционирующий консервный завод в черте Москвы, склады сырья и готовой продукции, единоличным владельцем которых является мой муж, – легко улыбнувшись, ответила Нина. – А также свеженький, «почти честно» выигранный тендер от Имперского военпрома на поставки продукции для армии. Есть и еще проекты…
– «Почти честно» что означает?
– Что те, кто нам немножко помог, в данный момент не только заинтересованы в самом нашем предприятии, но и в том, чтобы солдатики получали максимально качественную и разнообразную продукцию, – ответила цесаревна. – Тебе не кажется, что в «моем» случае странно было бы, если бы меня интересовали исключительно казенные деньги.
– Всякое бывает, – пожала плечиками Ларионова. – Но считай, что заинтересовала! Однако нужно обговорить детали. Сама понимаешь, я хоть и могу принять единоличное решение, но я всего лишь маленькая и глупенькая шестнадцатилетняя девочка, в то время как холдинг строили совершенно другие люди. В этом вопросе следует как минимум создать видимость консенсуса и заботы об их интересах.
– Ах, ты наша «маленькая» и «глупенькая» килька капитализма… с огро-о-омными зубищами! – сочувственно покивала головой Нина и, улыбнувшись, добавила: – Нужно, значит, обговорим. Только чуть позже, во время матча. Сейчас имперский гимн объявят…
В этот момент, когда голос комментатора громогласно попросил всех присутствующих на трибунах болельщиков встать, неизменный зонтик-жезл младшей цесаревны заиграл вызовом. Нина, уже поднявшаяся, чтобы выйти на так называемый «световой пьедестал», тихо чертыхнулась, посмотрела на экран и вынула из зажимов пластинку переговорного устройства.
– Оль, перезвоню. Я в «Олимпийском», сейчас гимн будут играть и гондола на облет арены пойдет… Что? Очень важно?
– Да иди! Разговаривай, – сказала ей Катя, взглядом показывая на все еще открытый выход на помостки, ведущие в комнату отдыха, и, быстро снимая заколку: – Я вместо тебя постою! Все равно только силуэт снизу виден! Хоть раз в жизни «принцессой» себя почувствую!
– Спасибо! – шепнула Нина подруге, а затем быстренько выскользнула из гондолы, оставив Ларионову одну. – Что там? Что? Где? В Великом Устюге?..
Катя только усмехнулась, проводив взглядом подругу. Помнила еще, как в детстве, когда девочки встречались, пусть не так часто, как хотелось бы, но достаточно регулярно, маленькая тогда Нина постоянно жаловалась, что ей очень не нравится подолгу стоять рядом с папой на официальных церемониях. Разгладив волосы, встала и вышла на «световой пьедестал», специально отмеченное место, вокруг которого быстро поднялись прямо из пола расположенные полукругом поручни. Двери с тихим шелестом закрылись, и за спиной вспыхнул яркий свет, заливая все помещение так, чтобы зрители на трибунах видели, что в гондоле действительно кто-то есть. Только силуэт в ореоле, а кто там на самом деле – уже вопрос «веры», потому как трансляция с камер на мониторы не проводилась. Мало ли в каком состоянии и в чьей компании может находиться в данный момент самодержец или другие высокие гости, а также зачем всем подряд знать, какие люди, помимо хозяина, присутствуют на подвижной веранде. Болельщикам, пришедшим в «Олимпийский» не ради политических персон, а на праздник спорта, вполне достаточно было самого факта «соседства» и того, что можно было увидеть своими глазами в качестве церемониала.
Гондола слегка дернулась, заставив девушку ухватиться за поручни, и с первыми звуками гимна поползла по закольцованным рельсам, проложенным под сводом арены. Катя, словно в сказке «Принц и нищий», на время, поменявшись со своей подругой местами, чувствовала себя легко и уверенно под взглядами многочисленной публики. Это было… приятно, пусть даже сейчас она была всего лишь подменой, и люди искренне думали, что видят перед собой Нину.