е совсем ацтек – узнали только во время ритуала. Тогда-то и в шмотки его полезли…
– Всё-равно, знаешь ли, – я помотал рукой, – как-то… несерьёзно, что ли… Право слово, подсади к нам в ещё в порту какого-нибудь ниндзю с теми же самыми хреновинами, и то правдоподобнее выглядело бы. К тому же катастрофа с кораблём? А ничего, что та же Ву Шу – умеет летать, да и я, в общем-то, тоже?
– Ты умеешь летать? – изогнув бровь, переспросил Иван Иванович.
– Ну… В виде Аватара.
– А…
– Так что…
– Ну, а я что могу поделать? Да и засекли бы мы твоего ниндзю, – развёл руками Воронин. – А вообще, не я это придумывал! К тому же не забывай о том, что это мы здесь такие умные и начитанные, а вокруг фэнтезийно-средневековые реалии, где даже такой наивняк вполне может прокатить. Да и, скорее всего, расчёт делался на то, что ацтеки засветятся в любом случае. Например, на стоянке в том городе, затем смертник раскладывает амулеты и подбивает Ягуаров на акцию. Корабль падает, Ву Шу выживает, а вернувшись домой, рассказывает про плохих краснокожих, ну а если когда-нибудь страшная Российская Империя вдруг объявится и поинтересуется: «А где, собственно, наше посольство?» – всегда можно рассказать про вероломных соседей. Да и свидетели имеются.
На этом мы, собственно, и закончили тот разговор. Не шибко-то мне верилось в такую вот изощрённую месть от чиновников из Наднебесной, но вполне возможно, что майор всё-таки был прав. В любом случае возвращаться, чтобы поинтересоваться: «А не ваших ли это лапок дело?» – мы не собирались.
Похороны Ли Мэй, по местным традициям, состоялись на следующий день. Тело девушки, укутанное в пропитанный смолой и какой-то алхимией саван и уложенное в аккуратненькую крытую лодчонку-корзину, которую её подруги сплели из купленного в городе тростника, было предано огню и аккуратно уронено за борт. Туда же, вслед за ней, с богатырского пинка Воронина отправился и её убийца. Вечером же, уже в нашей жилой секции, состоялась небольшая прощальная тризна. Основным блюдом на поминальном столе была рассыпчатая каша из злака, чем-то напоминающего рис, приправленная кусочками фруктов. При этом в пиалу в обязательно порядке добавлялось немного острых специй, а также слабое сливовое вино для женщин и что-то вроде крепкого саке для мужчин.
Собственно, ничего другого в этот день есть не полагалось, а наши дамы так и вовсе обязаны были молчать до тех пор, покуда не удалятся в отдельную комнату, чтобы предаться хорошим воспоминаниям о покойной. Я, конечно, слабо понимал, что именно они там могли навспоминать о Ли Мэй, с которой были знакомы очень недолгое время, но со своим мнением не лез, тем более что даже Янка, являясь эльфой, решила не отрываться от коллектива.
А на следующий день я был безжалостно разбужен, когда на далёком горизонте только-только показался алый край солнца. А если точнее, то Янка с огромными широко распахнутыми глазищами, одетая в лёгкий ночной халатик, банально запрыгнула на меня и принялась трясти за плечи. И вот ведь эльфячьи уши – никто до этого не мог просто так взять да нарушить мой заслуженный богатырский отдых, а у неё – вполне себе получилось!
– Чего? – буркнул я, разлепляя один глаз.
– Нам срочно нужно при… – выдала девушка скороговоркой в одно слово.
– Не части! – поморщился я. – Успокойся и скажи нормально.
Она и сказала. Со слов Яны, только что у неё было очередное рандеву с её божественной покровительницей, на которой та недвусмысленно заявила, что до эльфийского острова наш корабль не долетит. Что уж там с ним может случиться в воздухе посреди бурного моря-океана – небесная канцелярия не уточняла, но… Богиня – любительница раскрашенной фольги и похитительница водки, хотела, чтобы мы послезавтра повернули условно налево и приземлились в порту местных человеко-деревяшек, которые к тому же обладают розовой или фиолетовой шевелюрой. Где у эльфов, оказывается, находится что-то вроде оперативного штаба по действиям на континенте.
– Яна, мне, конечно, очень приятно, что ты пришла ко мне и так экстравагантно разбудила… – я всё ещё сражался с закрывающимися глазами, – но нам лететь как минимум ещё один день, так, может, поговорим об этом позже?
– Но…
– Яна…
– Ладно… – я уже снова засыпал, и голос девушки доносился до меня как из трубы, да и её шевеления тоже казались чем-то отдалённым.
– Вот и ладушки… – пробормотал я, проваливаясь в царство Морфея, и разве что различил слабый шепоток:
– Тогда, может быть, ты отпустишь мою попку… Эй… Кузьма?
Но, скорее всего – это мне уже приснилось, потому как когда я соизволил наконец-то продрать глаза, субъектов с повышенной ушастостью и мягкостью в моей кроватке замечено не было. Так что я уже было подумал, что вообще вся ночная сценка навеяна вновь разбушевавшимися гормонами вкупе с вполне себе приличной дозой алкоголя во вчерашнем ужине… А по пьяному делу – всякое бывает. Но…
– О! Кузьма! А я как раз будить тебя иду.
– М-мм? Доброе утро…
– И вам того же, твоя светлость, – кивнул мне Воронин. – Я, собственно, чего – капитан говорит, что если мы хотим в Басадаре высадиться, то поворот стоит закладывать уже сейчас.
– Хм… – я зажмурился, похлопал глазами, и потёр виски. – А мы хотим?
– А вот это я у тебя хочу выяснить, – хмыкнул майор. – Эльфа твоя с самого утра бурную деятельность развила. Всех на уши поставила. Да и Ву Шу чего-то вся словно бы на иголках…
– Так. Значит, не приснилось… – тяжело вздохнул я. – Пусть тогда капитан начинает свой маневр. Посетим эту самую, как там её… Басараду.
– Басадару, – поправил меня вояка. – Скажи хоть, на фига нам это нужно? А то ушастая молчит как партизан.
– Ей ночью весточка от работодательницы пришла, – я пару раз лениво ткнул большим пальцем в потолок, – со срочным сообщением о том, что нам очень нежелательно дальнейшее путешествие на этом корыте. А игнорировать мнение этой божественной личности – как минимум глупо. А что лаоши-то говорит?
– Да неспокойно ей как-то. Ещё со вчерашнего вечера. – Воронин, похрустев шеей, медленно размял правое плечо, пару раз покрутив предплечьем. – Честно сказать, я бы не пошёл к капитану, если бы она не настояла.
– Подкаблучник! – фыркнул я.
– Не более чем ты, твоя светлость! – усмехнулся майор.
– Ну, – я развёл руками, – у меня хоть оправдание есть. Там каблучок такой, что хрен сдвинешь…
Мы дружно рассмеялись, и мужчина, хлопнув меня по плечу, отправился договариваться с воздухоплавателями об изменении маршрута, я же, в свою очередь, пополз в сторону кубрика нашей секции в поисках живительной влаги, потому как похмельное состояние хотя и не было особо острым, но чувствовалось. Всё-таки это бойцам Воронина вчера позволено было пригубить поминальное блюдо чисто символически, а с меня, как с главы клана, девчата просто так не слезли.
Забавно, но, по мнению дамского коллектива, за исключением, пожалуй, что Яны, наша мужская часть компании потребляет спиртное в категорически недостаточных количествах. Совсем как какие-нибудь босяки. Курьёзно, конечно, было бы такое услышать на родине, например, от сестры или мамы, а здесь вечернее бухало-во – это, можно сказать, культурная особенность, как-то там завязанная на «мужское здоровье».
Только надо понимать, что выглядит это как развесёлая гулянка, если происходит в том же чайном доме вне круга семьи, а если рядом присутствуют «свои» женщины, то процедура напоминает скорее помпезную чайную церемонию. Видал я дома у покойного господина Багуа, как это, собственно, происходит, правда, участия не принимал. Собираются вечерком в главной трапезной зале сам хозяин дома, его сын и ещё пара мужиков поважнее и степенно, под умные разговоры о делах насущных и политике, которые, наверное, сто раз уже были обмусолены в течение дня за пиалкой с чаем, поглощают спиртное из странных глубоких блюдечек. Традиция, чтоб её…
Собственно, в оставшийся день ничего такого экстраординарного не произошло. Корабль пару раз кренился, забирая всё больше и больше вправо от ранее намеченного маршрута. Капитан ходил довольный, как кот, добравшийся до халявной сметаны – то ли из-за того, что скоро он избавится от неприятных пассажиров, то ли по той причине, что за заход в порт Басадары пришлось положить ему на лапу немаленькую сумму.
Утром же следующего дня до меня наконец-то дошло, по какой причине почти все летающие посудины, даже ацтекские недоразумения, имеют ярко выраженную мореходную форму. Просто все они – долбаные «амфибии»! Признаться, я раньше думал, что всё дело в узости мышления аборигенов, подобравших вроде бы как самый знакомый и величественный образ, чтобы именно «плавать» в облаках. Конечно, мы уже недавно приводнялись возле озёрного города, но там это было больше похоже на вертолётную посадку, когда судно буквально плюхнулось возле причала, а затем совершило такой же вертикальный взлёт. Да и не до того мне тогда было.
Сейчас же я увидел истинное мастерство матросов и помощников капитана, которые оказались не только отличными воздухоплавателями, но и мореходами. Большая вода, раскинувшаяся под днищем от самого берега и до далёкого горизонта, была неспокойна, и хотя штормом подобные волнения я бы не назвал, но волны, даже в заливе, где расположилась Басадара, были приличными.
Пробарражировав над предместьями поселения деревянных человечков и скинув вниз тюк с соломой и привязанной к ней синей тряпицей, что, как мне сказали, обозначает намерение причалить к городскому пирсу, корабль неспешно выполз на морские просторы. Заложив большую дугу, мы некоторое время маневрировали, ловя нужный ветер, покуда не встали носом к направлению движения волн. Занятие это, надо сказать, было долгим и растянулось почти на три с половиной часа, потому как порывистый ветер дул с моря, и даже чтобы просто выйти на оперативный простор, команде пришлось приложить немало сил и умений.
Затем корабль начал медленно опускаться, покуда его довольно плоское днище не затанцевало на пенистых гребешках морских волн, а через несколько минут плавно, словно сорванный ветром лист, судно легло на воду всей своей массой. Впечатление было примерно такое же, как при приземлении самолёта: касание шасси, недолгий пробег и постепенное замедление, вот только затем паруса опустились, и ветер вновь надул их с полной силой, превращая летающий корабль в морской парусник.