Раздвинув пошире лицевую маску и затылочную пластину, я надел каску на голову и только после этого свёл остальные сегменты. Щёлкнул запорный механизм, и почти сразу же в линзах высветился совершенно незнакомый мне тактический интерфейс с кучей непонятных мне параметров, сносок и тому подобной мишуры, которую тут же выдал блок дополнительной реальности.
– А как графику убрать? – спросил я у Коня, отщёлкнув и сняв лицевую панель. – В глазах с непривычки пестрит.
– Контроллер расположен за правым челюстным углом, – пояснил он. – Потом настроишь. Так надевай разгрузку, ща будем тебя вооружать.
– Это обязательно? – поинтересовался я, разглядывая извлечённый из оружейного кофра автомат, точь-в-точь такой же, каким пользовались сами осназовцы. – Я хреново стреляю.
– Разговорчики. Дома – ходи как хочешь! А на занятиях обязан быть одет по форме! – сказал он и подмигнул мне.
Пришлось подчиниться. В результате я, на мой взгляд, стал похож на новогоднюю ёлку оружейного барона, который превратно понимает слово «игрушки», считая, что они непременно должны быть «опасными». Два пистолета незнакомой конструкции, зверского вида боевой нож и автомат я ещё мог стерпеть, однако когда мне на поясницу закрепили чехол с раскладным мечом, я чуть было не взбунтовался.
– Я же не мечник! – воскликнул я. – Я всю жизнь с шестом работал!
– Не вижу проблемы, – безразлично ответил мне осназовец. – Не умеешь – научим. Не хочешь – заставим. В любом случае – с жердью ты особо с нами не побегаешь.
– У меня есть компактизированный, – возразил я. – Из сжатого металла. Там размер примерно такой же.
– Он у тебя с собой? – спросил Конь. – Нет? В общаге оставил? Ну и молчи тогда. Не будем же мы ждать, пока ты за своей жердиной сгоняешь. Всё! Готов. Пошли.
– Как этой вундервафлей-то пользоваться? – уныло произнёс я, похлопав по автомату. – Показали бы хоть!
– Как дубинкой, – хохотнул осназовец. – Это полноразмерный муляж. Чего лицо такое сделал? Ты же только что вообще с голыми руками разгуливать собирался.
– Ну… это, – я даже покраснел. – Обидно как-то.
– Не куксись. Не дорос ты ещё, Кузьма, с «Никой» бегать, – он хлопнул меня по плечу, а затем, крякнув, пояснил: – Понимаешь ли, нам-то не жалко, просто из рельсотрона Никонова невозможно сделать безопасный эмулятор. «Ника» сама по себе магический артефакт, так что наложить поверх какую-либо дополнительную вязь – просто-напросто нереально. Нет – то есть можно, однако эффекта как такового не будет.
– М-да…
– Выше нос, – он хлопнул меня по плечу. – Ты и так теперь самый крутой парень на районе. С таким прикидом – все девки твои! Ладно, потом перед зеркалом повертишься…
– Вы чего там застряли? – к нам через заднюю дверцу заглянул Дрон.
– Да готовы уже.
– Тогда пошли. Всё уже готово, менты тоже приехали.
– Полиция?
– Сейчас сам всё увидишь, – ухмыльнулся Конь и тут же перехватил мою руку, которой я хотел вернуть лицевую маску на место. – Потом…
Полиция, а точнее представители нашей Дисциплинарной Комиссии колледжа, действительно была здесь. Знакомых среди них не было, видимо, ребят вызвали из какого-то другого отделения, а вовсе не из того, в котором служили Ольга и Валентин. В этот момент юные полицейские суетились перед воротами, выставляя конусы-стойки и опутывая их красно-белой полосатой лентой, но тем не менее не входя в сад.
– Значит так, юный падаван, – начал показушную лекцию Дрон. – При подобных происшествиях наше ведомство всегда работает совместно с представителями Министерства внутренних дел, чаще всего задействовав основной штат ближайшего отделения полиции. В определённых ситуациях возможно привлечения сотрудников опорного пункта или даже городовых. В их задачу входит обеспечение периметра, а также работа с зеваками и особо ретивыми журналистами, которые всенепременно будут заинтересованы в получении сенсационного материала… Но для начала, ещё до того, как покинуть транспортное средство, следует надеть лицевую маску. Выполнять!
Показывая пример, он со щелчком восстановил целостность шлема и, пару раз ткнув пальцем в его контроллер, включил зелёную подсветку глазных линз.
– В случаях, когда нет непосредственной опасности боестолкновения, – услышал я его голос через внешний динамик, – для спокойствия гражданских, психологи рекомендуют включать зелёные индикаторы. Но это необязательно.
Он повернулся ко всё ещё окружавшей нас толпе любопытных студентов, которую в этот момент довольно-таки безуспешно просили разойтись две девушки-второкурсницы в полицейских костюмчиках. После чего кивнул мне на высокую девицу с «железным» галстуком, планшетом в руках, от которого отходил проводок к камере, закреплённой на плече, и сумкой на другом, которая стояла у самой ленты и выкрикивала какие-то вопросы полицейским.
– Причём, – наставительно произнёс Дрон, – в зависимости от серьёзности проишествия, наши сотрудники имеют полное право на изъятие видео– и аудиоматериалов, отснятых на месте преступления.
Он кивнул головой в сторону девушки, и Конь, подойдя к ней быстрым шагом, что-то ей сказал, показывая красную корочку. Она согласно кивнула и, после того как осназовец приподнял ленту, вместе с ним прошла к микроавтобусу, опираясь на его руку, забралась в кузов, и двери за ними закрылись.
– Процедуру изъятия материалов следует проводить в служебном автотранспорте или в закрытом помещении, – продолжил Дрон, – потому как, несмотря на законность проводимых нами действий, далеко не всегда представители «свободной прессы», а в особенности иностранные журналисты, согласны расстаться с полученными материалами. А теперь проследуем внутрь дома и…
– Дрон Коню! – прошёл вызов по внутренней связи.
– Дрон в канале.
– У нас свидетель!
– Уточни! – произнёс после секундной задержки осназовец.
– Умная девочка, сама под «изъятие» подставилась, чтобы мы её приняли! – Конь хмыкнул. – Говорит, что знает правду о произошедшем, и если бы мы не обратили на неё внимания, нашла бы другой способ выйти на контакт.
– Так! – в голосе стоящего рядом со мной осназовца проскользнули непонятные нотки. – Пробей её и помаринуй пока. Будет возможность – проведи в дом, или дожидайтесь нас на месте.
– Может, «карнавал»?
– А костюм есть?
– Целых три.
– Принято – действуй! Мы – наверх. Отбой.
– Отбой.
Щёлкнув, связь оборвалась, оставив меня гадать, что это за свидетель такой вдруг «выискался». Дрон же тем временем как ни в чём не бывало продолжил свою лекцию, пользуясь внешними динамиками шлема.
– А сейчас мы проходим внутрь дома… – Дверь за моей спиной закрылась, отсекая нас от улицы, и Дрон сразу же снял лицевую маску. – Фух! Ну ты уж, парень, – извиняй, если ничего не понял. Экспромт как-никак.
– Да нормально, – я ухмыльнулся.
– Пойдём, послушаем, что там ребята успели выяснить, – он обошёл оставленную перед лестницей тележку и быстро зашагал вверх. – Ты, кстати, случаем с этой девахой, ну которая сейчас с Конём, не знаком?
– Первый раз вижу, – честно ответил я. – Может быть, она видела, как похитители выпрыгивали из окна и грузились в авто?
– Может быть. – Мы свернули в коридор третьего этажа. – А неплохой у твоей подружки домик.
– Угу…
Вокруг тела, которое уже успели перевернуть на спину и частично раздеть, суетились двое в белой форме. Уж не знаю, были ли то судмедэксперты или какие другие специалисты, однако не трудно было догадаться, что второй и приехал в мешке для перевозки трупов, что сейчас лежал раскрытым рядом с телом. По соседству с ним, на синем целлофане были аккуратными рядами размещены разнообразные вещи, найденные на теле покойного. От пистолета-пулемёта до вскрытой пачки сигарет и смятых бумажных салфеток.
– Объёмный отпечаток комнат и коридора сделали? – с ходу спросил Дрон, присаживаясь на корточки перед мертвецом.
– Да. Сразу же, – ответил ему один из мужчин, на секунду отрываясь от массивного переносного компьютера, от которого к распростёртому на полу телу тянулись какие-то провода. – Отправили в управление.
– Гут… – произнёс себе под нос осназовец. – Сказать уже что-нибудь можете.
– Пять минут…
– Ждём. А документов или идентификаторов, конечно же, при себе никаких нет?
– Естественно! – улыбнулся один из экспертов. – Идиоты среди подобной братии долго не живут.
– А жаль… – осназовец притворно вздохнул и покачал головой, вроде как поражаясь несознательности и безответственности подобных типов.
Я тем временем рассматривал лицо покойника. В общем-то, встреть я его где-нибудь на улице в городе – вряд ли бы обратил внимание. Вполне обычный мужчина, если, конечно, исключить мертвенную бледность и заострившиеся черты, а также расползшееся по искажённому лицу трупное пятно. Темноволосый, с крупным, прямым носом и кустистыми бровями. Аккуратная, ухоженная бородка. Открытый в беззвучном крике искажённый рот и посиневший вывалившийся язык с остатками засохшей белёсой пены – не в счёт.
На мой взгляд, лет ему было под сорок. Внешность вполне славянская… сказать что-то большее я просто не мог, а потому тоже стал дожидаться вердикта экспертов. Наконец чемоданчик компа пискнул и зажужжал, после сего из его основания полезла лента распечатки, а второй человек в белом принялся ловко снимать с тела разнообразные датчики и присоски, вынимать иглы и убирать всё это хозяйство в отсеки корпуса анализатора, аккуратно скручивая провода. Под конец он стянул с руки мертвеца особую перчатку, от которой к компу тянулся самый толстый кабель, и, быстро вывернув её наизнанку, поместил в специальный пакетик.
– Та-ак… – протянул осназовец, принимая из рук эксперта лист. – Что тут у нас. Ага… «Двойничок», значит… А от чего наступила смерть?
– Травматический инфаркт миокарда на фоне общей парализации вследствие сильнейшего поражения организма единичным электрическим разрядом.
– Почему тогда жареным не воняет? – Дрон посмотрел на эксперта снизу вверх. – Обычно при подобных ударах молнией или электродугой остаются сильнейшие ожоги или даже обугливание…