— Мы сможем усыпить ее? — спросил Тирсвад Дайма, не сводя взгляда с Белого Вожака и наступающей на него женщины.
— Если только сильно ударить по голове, чтобы она потеряла сознание, — предложил Дайм. — Можно попробовать сбить вон тот карниз у нее над головой, чтобы камнем ей прилетело по затылку. Возможно, у тебя не получится, но вариантов у нас немного.
— Если промахнусь, то она сбежит, — прошептал Тирсвад, оценивая расстояние от себя до неровно нависающего щербатого потолка; от камня, который желательно было отломить, до головы Мирагрис; от напрягшейся для смертельного прыжка Варрэн-Лин до зажавшегося в углу и скулящего Литала и от них обоих до призывно светящегося проема выхода из пещеры.
— Это вы виноваты! — истерично выкрикнул Литал. — С ней все было хорошо до вашего прихода!
— Действуй! Я остановлю ее, если она побежит, — отрывисто велел Дайм. И Тирсвад сорвался с места и взвился к потолку, представляя себя лезвием метательного кинжала.
Его острые когти вспороли каменный свод природной каверны, отсекая неровно выступающий угол между расщелиной в потолке и каменным перекрытием. На лету наподдав отделившийся от потолка камень лапой и задав ему нужное направление, Тирсвад извернулся и приземлился аккурат между Мирой и Литалом, загораживая Вожака своим телом от разъяренной Варрэн-Лин. Мирагрис всхрапнула и отпрянула от неожиданности, и в тот же миг ей в затылок врезался камень размером с голову новорожденного щенка.
Варрэн-Лин покачнулась, глаза ее закатились, но тело, ведомое не разумом, а заразой, подчинившей себе все мышцы, взвилось в воздух и обрушилось на Тирсвада всей тяжестью. Острые, как серпы, когти впились в его тело, раздирая шкуру и оставляя страшные рваные раны, а пасть, застывшая в смертельном оскале, нависла над его мордой.
Первое мгновение Тирсвад ослеп и оглох от пронзившей его боли. Каким бы сильным он не был, но боль — это всегда боль, и даже самые стойкие зачастую оказываются перед ней бессильны. Но в следующее мгновение тяжесть исчезла, и острая режущая боль сменилась горячими струями хлынувшей крови. Дайм подскочил к месту драки и сильным ударом лапы отшвырнул Варрэн-Лин в сторону.
— Мира, красавица моя! Мира! Не трогай ее! — услышал Тирсвад на краю сознания вопль Литала, сменившийся визгом и скулежом.
— Тирсвад, возьми его, — заревел Дайм так, что стены содрогнулись. Тирсвад с трудом разлепил залитые кровью веки и увидел, что Дайм, прижав лапой Мирагрис к полу, отбивается от нападающего на него с обреченным отчаянием Литала. Зинэйла поблизости не было, и помочь Дайму совладать с обезумевшим от потери своей Варрэн-Лин самцом мог только Тирсвад.
Он вскочил на лапы, превозмогая прокатившуюся по телу судорогу, и, налетев на Литала грудью, сбил его на землю и вывернул ему лапу в болевой захват, которому он научился у людей. Этот прием позволял обездвижить противника, затрачивая минимум своих сил.
— У-у-у, — Литал пронзительно завыл, пытаясь вырваться, но, не зная особенностей приема, освободиться из захвата можно было только сломав себе лапу.
Тирсвад быстро глянул на Дайма. Тот склонился к носу лежащей без сознания Миры и удовлетворенно кивнул. Им удалось лишить ее сознания, не убивая.
— Заткнись, идиот, — зарычал Тирсвад, склоняясь к его уху. — Твоя Варрэн-Лин жива, и ее еще можно спасти от болезни.
Тирсвад замер, прислушиваясь к мыслям Литала. Услышал ли он его?
— Ты лжешь, чужак! От этой заразы нет спасения! — проскулил Литал. Значит, все-таки слышал!
— Я не чужак. Я Тирсвад. Мы вместе с тобой играли на скалах, я защищал тебя от издевательств твоих братьев. Помнишь меня? — уже спокойнее проговорил Тирсвад. — Я вернулся, чтобы спасти наше племя. Но мне нужна твоя помощь. Будешь делать то, что я тебе говорю, и я спасу Мирагрис и других заболевших.
Литал извернул голову и недоверчиво взглянул Тирсваду в морду снизу вверх. Вместо ответа с его губ сорвался изумленный вздох узнавания.
Тирсвад разжал лапы и отпустил Литала, делая шаг назад и хмуро глядя на соплеменника.
— Да, Вожак! Я сделаю все, что ты мне скажешь, — подобострастно залепетал Литал, припадая на передние лапы перед мордой Тирсвада.
— Вожак? — растерялся Тирсвад. — Но я не…
— Нет времени, — оборвал его голос Дайма. — Бери этого щенка и дуйте к Гуртугу. Я принесу Варрэн-Лин.
— Да, Дайм, — мгновенно собрался Тирсвад. — Иди за мной, Литал. По пути расскажешь, что тут у вас произошло.
— Но Мира… — заскулил Литал.
— Подчиняйся! — Тирсвад издал рык Вожака, который раньше только слышал, но никогда не пытался повторить.
Я приказываю вам
— Как тебе удалось выжить? — спросил Литал на бегу, периодически оглядываясь на Дайма, который нес на спине бесчувственную Мирагрис.
Еще в пещере, увидев, как Тирсвад бережно подхватил ее и уложил на пригнувшегося товарища, как Дайм направился к выходу мягким скользящим шагом, чтобы не потревожить раненную Варрэн-Лин, Литал окончательно успокоился за нее, убедившись, что ей не собираются причинять вреда. И теперь с удивлением разглядывал Тирсвада при свете двух лун. — Я своими глазами видел, как тебя столкнули в Ущелье, и огонь поглотил тебя. Мы были уверены, что ты мертв.
— Это мое дело, — буркнул Тирсвад, не глядя на Литала.
— Ты здорово изменился… — задумчиво проговорил Литал, искоса поглядывая на морду товарища. Тирсвад не стал спорить. Вернувшись домой, он почувствовал, что вырос из образа всеми презираемого мальчишки-полукровки, как вырастает щенок из своей младенческой лежанки.
Дойдя до места, где тропинка по склону разделялась, он остановился и посмотрел на Дайма.
— Гуртуга нет внизу. Наверное, он уже сражается там, — Тирсвад кивнул на склон горы. — Давай поднимемся на Столп Вожака. Оттуда мы сможем увидеть все происходящее в долине и за ее пределами и созвать все белое племя.
— Мне не взобраться так высоко с Варрэн-Лин на спине, — покачал головой Дайм, глянув в направлении, которое указывал ему Тирсвад. — Я буду только задерживать вас, и для нее это лишние травмы. Отправляйтесь без меня, а я заберу из пещеры Динку, и вместе мы спустимся к остальным. Мы приготовимся для лечения раненых и будем ждать тебя.
— Но… — Тирсвад судорожно вздохнул и растерянно провел по шее передней лапой. — Может быть, лучше я отнесу Варрэн-Лин, а ты поднимешься наверх? Литал покажет тебе дорогу.
Дайм сделал шаг вперед и коснулся лбом между рогов Тирсвада.
— Я же не Вожак. Что я им скажу? — мысленно прошептал Тирсвад только для Дайма, с волнением вглядываясь в его глаза, словно пытаясь найти там ответы на свои вопросы.
— Просто делай то, что должен. Это твой народ, он пойдет за тобой, — тихо проговорил Дайм и отстранился. — Я буду ждать тебя внизу, что бы ни случилось.
Развернувшись и больше не оглядываясь, Дайм отправился со своей ношей вниз. Туда, где их ждали Хоегард и Шторос.
А Тирсвад и Литал должны были подняться на самую вершину горы. Там на самой высокой точке горной гряды находился Столп Вожака — круглая плоская площадка на тонкой каменной «ножке», возвышающаяся над долиной белых.
Природный каменный постамент располагался таким образом, что снизу «ножку» было не видно, и казалось, что стоящий на нем парит в воздухе над долиной. Издревле на это возвышение имел право подняться только Вожак белого племени, чтобы донести до своих соплеменников важную новость или свой указ. Мысли, произнесенные с этого возвышения, доносились до сознания каждого члена племени, находящегося в долине.
Но, чтобы добраться до пьедестала власти, требовалось изрядно попотеть.
— Лучше расскажи, что здесь произошло, пока меня не было, — часто и поверхностно дыша, проговорил Тирсвад. Каждый шаг тревожил нанесенные Мирагрис раны и причинял боль. Ему бы сейчас эреше отлежаться где-нибудь в тишине и темноте рядом со своей Варрэн-Лин. Но у него не было такой роскоши, как целый эреше.
Мысль о Динке согрела его изнутри и придала сил. Как только закончится все это безумие, он уведет ее в самую темную пещеру, сожмет ее в объятиях и… не выпустит долго-долго. Будет вдыхать ее запах, вылизывать ее мягкие лапки, расчесывать когтями шелковистую гриву.
— После того, как тебя не стало, — послушно начал излагать Литал, и Тирсвад отбросил все посторонние мысли, сосредоточившись на его словах. Возможно, в истории появления болезни кроется и ключ к избавлению от нее. — Я вступил в возраст зрелости и меня сразу же выбрала Мирагрис. Это было… невероятно! — от восторга в голосе Литала Тирсвад почувствовал закипающее в крови раздражение и глухо заворчал на бегу.
То, с какой гордостью Литал рассказывал о том, что его выбрала самая желанная Варрэн-Лин племени сразу после совершеннолетия, напомнило Тирсваду о том, что самого его отвергли абсолютно все. Он не просил ничего особенного. Он не просил совокупляться с ним, не мечтал, о том, что женщина родит от него ребенка. Он умолял лишь о том, чтобы ему сохранили жизнь. Что стоило той же Мирагрис взять его хотя бы на шегард в свою пещеру? Но она, как и другие высокомерные и избалованные белые женщины, смеялась ему в лицо.
— Я спрашивал не про твои личные достижения, а про трагедию, случившуюся среди белых и разрушившую наше племя, — проворчал он, стараясь не выдать Литалу своих чувств, среди которых обида и зависть были отнюдь не на последнем месте.
— Постой! Ты должен выслушать меня! Это важно, — затараторил Литал, уловив настроение Тирсвада и заискивающе заглядывая ему в глаза на бегу. — Вожак очень гордился мной, и устроил в тот день большой праздник для всего племени. Он сказал племени, что ему было видение. Он видел во сне, что скоро мир изменится, оковы рухнут, и на небе засияет звезда Варра.
— Он так и сказал? — с сомнением переспросил Тирсвад, мучительно припоминая, где же он раньше слышал эти сказки.
— Да. И он считал, что такое видение неспроста посетило его накануне нашего союза с Мирагрис, — торопливо продолжал Литал. — И он оказался прав. Через три эшегара Мирагрис родила двойняшек — сразу двоих дочерей! Моих дочерей, понимаешь?