— Даронг, дай нам пройти. Сегодня праздник Выбора, если ты забыл. В День Выбора мы не воюем. И любой варрэн может прийти к нам в гости, чтобы попытать счастья.
— Попытать счастья? — про себя переспросила Динка у Штороса.
— Да. Варрэн-Лин, которая сегодня празднует свой первый Выбор, имеет право выбрать любого варрэна. Не только из своего племени. Даже предпочтительнее, чтобы это был чужак для того, чтобы освежить кровь племени. По преданиям, когда-то в День Выбора любой юной Варрэн-Лин собирали большой праздник всех четырех племен, на который собирались все свободные варрэны. Но традиция эта канула в лету. Однако, правило неприкосновенности чужаков в день Выбора сохранилось, как дань традиции. Вот только Варрэн-Лин рождается очень мало, и такие дни случаются не чаще одного раза в шегард.
— То есть, нам сказочно повезло? — удивилась Динка тому, как удачно они попали в красное племя.
— Как знать… — Шторос напряженно оглядывал соплеменников. Но, похоже, его никто не узнавал. То ли не ожидали увидеть вообще, то ли отсутствие шерсти и рогов вводило их в заблуждение.
— Допустим, — не сдавался Даронг. — А что насчет чужой Варрэн-Лин. Ее тоже пригласили на праздник?
Красный вожак патруля уже весь трясся от едва сдерживаемой ярости, но сделать против настырного юнца ничего не мог. Остальные красные, окружившие пришельцев, с интересом наблюдали за словесным поединком Бруксида и Даронга, но вставать на чью-либо сторону не спешили. К тому же, заминка давала возможность во всех подробностях разглядеть чужаков. Ситуация была патовая. Ни тот, ни другой не собирались уступать. Динке даже любопытно стало почему Бруксид так яростно их защищает, неужели настолько дорожит данным словом. Или Вожак обещал хорошую награду тому, кто приведет черного?
Гляделки двух красных затягивались. Динка с тревогой покосилась на Штороса, который уже едва держался на ногах. И лезть на спину Дайма в ситуации угрозы сейчас было нецелесообразно, и лечь на землю на глазах у всех было бы слишком тяжело для его гордости.
Динка толкнула Дайма плечом и жалобно посмотрела на него. Первым порывом было вмешаться самой, но она во-время вспомнила, чем заканчивается ее самодеятельность. Особенно это было опасно здесь, где она почти ничего не знает об обычаях этого народа.
— Я хочу говорить с вашим Вожаком! — громко сказал Дайм, — Если нам нельзя пройти к Вожаку, то пусть он выйдет сюда. Как только я с ним встречусь, я уведу свою стаю, чтобы не портить ваш праздник.
Все головы повернулись к Дайму, и сотни глаз с любопытством уставились на него.
— Я позову, — вызвался совсем юный варрэн с едва возвышающимися над ушами рожками и метнулся вглубь долины в одну из пещер.
Даронг разочарованно отступил. Связываться с Вожаком он еще не решался. Ожидание стало легче от того, что приобрело смысл. Динка позволила себе с любопытством окинуть взглядом собравшуюся вокруг них толпу. Вперед, раздвигая сомкнувшиеся ряды, вышла молодая красивая Варрэн-Лин. Ее длинная шелковистая шерсть, цвета пламени, ниспадала до земли, яркие, словно изумруды, глаза смотрели с интересом. Она была настоящей красавицей. Динка попыталась представить себе, как бы эта девушка выглядела человеком.
— Это и есть Варрэн-Лин, которая сегодня делает первый выбор, — мысленно шепнул Динке Хоегард, осторожно принюхиваясь.
— Откуда ты узнал? — спросила Динка.
— По запаху. Сегодня она вступила в свою первую фазу размножения. Мужчины это чувствуют, — пояснил он.
Динка ревниво покосилась на него, но внешне он не выражал влечения, только любопытство.
— Ты ее знаешь? — спросила она у Штороса. — Ей столько же лет, сколько и мне?
Но Шторос опустил голову к самой земле и тяжело дышал, не отвечая. Похоже, он был близок к тому, чтобы опять потерять сознание. Динка тяжело вздохнула и аккуратно приложилась языком к его плечу, жалея, что ничем не может ему помочь.
Рыжая Варрэн-Лин, тем временем бесстрашно преодолела зону отчуждения вокруг чужаков и с интересом потянулась носом к Дайм. Дайм мгновенно спрятал когти и клыки, пригладил шерсть и опустил голову в знак того, что не собирается нападать. Динка с тревогой следила за тем, как чужая Варрэн-Лин обнюхивает Дайма. А если она захочет кого-то из ее мужчин? Что тогда делать? Конечно, они были все грязные, потрепанные и израненные. Рядом с этой принцессой из красного племени они казались не более, чем облезлыми бездомными псами рядом с ухоженной и откормленной домашней собачкой. И все же… Верхняя губа у Динки сама собой поползла вверх.
— Динка не скалься, — внутри головы прозвучал шепот Хоегарда. — Угроза в адрес юной Варрэн-Лин, которая еще не сделала первый выбор, карается смертью.
— Пусть отойдет от Дайма, — зашипела Динка, чувствуя, как ее потрясывает от ревности. Скорее бы уже явился этот Вожак!
— Динка-Динка, хорошая моя, потерпи немного, — взмолился Хоегард.
— Динка, не нервничай. Ничего особенного не происходит, — вступил в разговор Дайм. Хоть он и стоял к Динке спиной, он дотянулся до нее хвостом и помахал им перед ее носом.
Чужая Варрэн-Лин оставила обнюхивание Дайма и двинулась дальше вдоль его бока. Следующим, к кому она потянула любопытный нос, был Тирсвад. Динка загородила от нее повесившего голову до самой земли Штороса, чтобы даже отголоски его запаха до нее не долетели.
— Что теперь, она будет вас всех обнюхивать, — психовала Динка в их объединенном сознании, стараясь внешне никак не выдать своего волнения. Тирсвад тоже втянул когти, спрятал зубы и склонил голову.
— Динка, это обнюхивание ни к чему не обязывает. Это просто такое знакомство, — попытался успокоить ее Хоегард.
— А ему небось нравится, что Варрэн-Лин оказывает ему такое внимание, — завыла внутри себя Динка. Она почти физически ощущала исходящий от Тирсвада трепет о прикосновений влажного носа рыжей чертовки к его шерсти. Она все-таки не выдержала напряжения, и когти глубоко вонзились в землю.
— Что здесь происходит? — послышался в голове чужая мысль с властными интонациями. К ним приближался Красный Вожак. Он был крупнее любого из своего племени, просто гора мышц. Шерсть его была не длинная, курчавилась, как у барана, и была кроваво-красного цвета.
— Вожак! — самцы красных припали на передние лапы. Самки остались стоять, продолжая разглядывать чужаков и косясь на подходящего Вожака.
— Я привел черного, как ты и велел, — склонился перед Вожаком Бруксид. — Но он пришел не один, а привел с собой свою стаю. Я обещал им неприкосновенность в честь праздника Выбора.
Красный Вожак окинул потрепанную компанию оценивающим взглядом и медленно кивнул.
— Проводите наших гостей в долину, выделите им лучшую пещеру с тремя сосудами, принесите им еды, — распорядился он закончив осматривать пришельцев. — Суртокс, ты где?
— Я здесь, Вожак, — из-за спин соплеменников вышел пожилой варрэн с длинными до земли, местами обломанными рогами, и свалявшейся поблекшей шерстью.
— Как только гости отдохнут и поедят, подойдешь к ним в пещеру и осмотришь раненых, — приказал Красный Вожак.
Динка вздохнула с облегчением. Кажется, ситуация разрешилась, и им пока ничего не угрожает. С появлением Красного Вожака рыжая Варрэн-Лин отступила от Динкиных мужчин и растворилась в толпе. И Динка с облегчением отметила, как острые когти ревности, сжавшие ее сердце, размыкаются.
Новые знания
— Черный, — обратился Красный Вожак к Дайму. — Как твое имя?
— Я скажу тебе наедине, — с достоинством ответил Дайм. В отличие от красных варрэнов, мужчины из Динкиной стаи при появлении Красного Вожака остались стоять, и теперь все смело смотрели ему в глаза. Как к равному.
— Пусть будет так, — спокойно кивнул Красный Вожак, нисколько не прогневавшись. — Я призову тебя через пару дней, когда ты залечишь свои раны и приведешь себя в порядок.
— Буду ждать, — Дайм опустил глаза и едва заметно кивнул головой.
— Бруксид, проводи их, — велел Красный Вожак.
Бруксид обернулся к Дайму, обменялся с ним взглядами и потрусил вперед. Динка и ее стая последовали за ним по коридору, образованному расступившимися красными варрэнами.
Самая лучшая гостевая пещера находилась в самом тихом укромном уголке долины, чему Динка была несказанно рада. Покой на несколько дней — все, что было нужно измученным лишениями варрэнам. Внутри оказалось сухо и тепло. Пол пещеры был гладкий и чистый, словно рыжие вылизывали его языками. Голубая травка внутри пещеры не росла. Скудного освещения, попадавшего через узкий вход, было недостаточно даже для нее. Зато в трех углах были прорыты сосуды — узкие, с блюдце, но глубокие «колодцы» вырытые прямо в каменном полу и доверху заполненные напитанной силой жидкостью.
Шторос рухнул на пол, едва переступил порог пещеры.
— Шторос, давай еще немножко! — подбежал к нему Тирсвад и ткнул его носом.
— Не могу, — прохрипел Шторос и опустил голову на передние лапы.
— Динка, помоги, — позвал Тирсвад, подталкивая Штороса носом под брюхо. — Его надо к сосуду.
Все остальные тоже бросили осматриваться и подошли к Шторосу. Общими усилиями они донесли его до сосуда, в который он тут же опустил морду и принялся жадно пить. Дайм с Тирсвадом вышли из пещеры осмотреться, а Динка с Хоегардом устало опустились по обе стороны от Штороса, согревая его своими телами.
Когда Динка проснулась, пещера была освещена все тем же тусклым светом. Она все никак не могла привыкнуть к тому, что здесь нет дня и ночи. Дайм и Тирсвад, свернувшись клубками и накрыв носы хвостами, спали у нее в ногах. Хоегард подтащил поближе окровавленную тушу дичи с ободранной шкурой и, отрывая зубами небольшие кусочки сырого мяса, кормил Штороса. В пещере царил покой и умиротворение. Красные принесли им еду и больше не беспокоили.
Динка потянулась к сосуду и принялась лакать языком сладкую густую жидкость, насыщающую не хуже еды. Пить таким способом было непривычно, «воды» в рот попадало мало, больше расплескивалось. Динка попробовала сунуть в сосуд морду целиком, но тут же отпрыгнула, обжегшись.