Увидев, что она проснулась, Хоегард положил перед ней очередной кусочек сырого мяса. Шторос молча следил за ней.
— Ты как? — спросила Динка, заметив его изумрудный взгляд.
— Терпимо, — лаконично отозвался он. С тех пор, как они вошли в долину, он стал поразительно молчалив. Кожа на его теле медленно, но верно восстанавливалась. Трещины зажили, а сосуды и мышцы уже не просвечивали. Но все равно он казался очень уязвимым.
— Кажется, тебе двух дней не хватит, чтобы восстановиться полностью, — вздохнула Динка, наклоняясь к нему и обнюхивая его тело. Запах тоже постепенно восстанавливался, а то первое время после того, как кожа сошла, от него совсем ничем не пахло, кроме горелой плоти.
— Кушай Динка, — Хоегард носом подвинул ей кусок мяса. — Я не смогу тебе поджарить, чтобы не привлекать лишнего внимания красных незнакомым запахом. Поэтому придется есть сырое.
Динка, поморщившись, взяла мясо в зубы и принялась жевать. Чуда не произошло сырое мясо было лишь сырым мясом. От того, что Динка стала зверем, вкусы ее не поменялись. Тяжело вздохнув, она принялась пережевывать кусочки, которые ей подсовывал Хоегард, представляя как здорово было бы есть наваристый суп или густую кашу. Но пища ей была нужна, чтобы быстрее восстановиться. Поэтому она послушно ела все, что предлагал ей Хоегард.
— Эта рыжая Варрэн-Лин… — начала Динка, чтобы отвлечься от противного вкуса во рту. — Она уже выбрала себе варрэна?
— Может быть и нет, — ответил Хоегард. — Такой праздник бывает раз в жизни, и обычно девушки не торопятся с выбором, наслаждаясь всеобщим вниманием несколько дней.
— А как вы определяете дни? — задала Динка вопрос, который ее давно волновал. — Ведь солнца нет.
— Когда бодрствуем — день. По нашему это называется эреше, десять дней решег, сто дней эшегар, пятьсот дней шегард. Мы бы не отмечали шегард, так как дата не круглая, но каждый шегард у варрэна на рогах появляется новое кольцо, — рассказал ей Хоегард.
— Но ведь ты говорил, что все спят, когда захотят и бодрствуют когда захотят, — вскричала Динка, окончательно запутавшись.
Хоегард приоткрыл пасть и вывалил язык. Как Динка успела заметить, это выражение морды обозначало улыбку.
— В племени или стае все постепенно подстраиваются друг под друга: спят и бодрствуют в одно и то же время. Но ты права. У нас эреше более размытая величина, чем человеческий день. Так как варрэны более выносливы, то, возможно, эреше соответствует не одним человеческим суткам, а полутора или даже двум. Но проверить мы это пока не можем.
— Ладно, допустим, уже прошли сутки с тех пор, как мы пришли к красным. Наша безопасность продлится только до тех пор, пока Варрэн-Лин не выберет себе мужчину? А потом? Нас разорвут на клочки? — спросила Динка, пытаясь понять как им действовать дальше. — Шторос еще слишком слаб, чтобы идти. Нам придется отлеживаться примерно… — она запнулась вспоминая новое слово, — решег, прежде чем мы сможем уйти.
Она покосилась на рыжего, но он лежал с закрытыми глазами и, кажется, спал. В беседе, по крайней мере, он участия не принимал.
— Не знаю… — Хоегард покачал головой. — Слишком много неизвестных. Возможно, Красный Вожак вступится за нас. Ему что-то нужно от Дайма. Все будет зависеть от того, сможет ли Дайм выполнить его просьбу.
— А что, если… — Динка запнулась, стыдясь своих переживаний. Но Хоегарду можно рассказать. Он поймет и смеяться не будет, — ...если она вдруг выберет кого-то из вас?
— Динка не забивай голову, — отмахнулся Хоегард. Почему-то он был убежден, что рыжая красотка не заинтересуется никем из них. У Динки же такой уверенности не было. Она-то знала, что ее варрэны самые лучшие на свете и всерьез опасалась того, что кто-нибудь еще, кроме нее, это заметит.
— Эта — не выберет, — вдруг подал голос Шторос, не открывая глаз. Надо же! А Динка думала, что он спит.
— Почему ты так уверен? — тут же накинулась она на него с вопросами. — Она так долго обнюхивала Дайма, что… Кажется, он ей понравился.
— Это простое любопытство, и не более того, — отрезал Шторос. А потом, подумав, добавил: — Она всегда была слишком любопытная.
— Всегда была? — ухватилась Динка за новую мысль. — Ты и ее знаешь?
Но Шторос снова замолчал, то ли не желая отвечать, то ли опять задремав. Динка вскочила с места и нервно обошла вокруг него несколько раз, но потревожить его не решилась и снова улеглась рядом с Хоегардом, прижимаясь к его боку.
— Как ты думаешь, почему Шторос так сказал? — доверчиво прильнула она к нему.
— Конечно он ее знает. В племени обычно все друг друга знают. Особенно маленьких Варрэн-Лин. Каждая зрелая Варрэн-Лин приносит потомство один раз в шегард, и за один шегард из всего племени только одна рождает девочку, или за шегард девочек не рождается ни у кого. Конечно, этих малышек все знают. Все свободные мужчины оберегают их и балуют, ведь однажды она вступит в возраст зрелости и выберет кого-нибудь.
— А-а-а, понятно, — протянула Динка. Ей вдруг стало грустно от того, что она не росла среди своего племени. Как, наверное, приятно расти и знать, что тебя все любят, оберегают, заботятся. Если бы она не попала в мир людей, ее бы также лелеяли, как и ту рыжую. Даже если бы у нее не было родителей, она бы все равно не чувствовала себя чужой в племени. И в честь нее тоже устроили бы праздник Выбора однажды…
— Хоегард, а как ты думаешь, я старше этой девушки? — Динка попыталась представить, каково это было бы выбирать себе мужа. Не под давлением обстоятельств, а вот так, из сотен мужчин, среди которых выросла и которые все тебя уже любят.
— Судя по тому, что у тебя первая часть периода размножения случилась вот совсем недавно, и еще до сих пор не завершилась, — Хоегард зарылся носом ей в шерсть на шее и с наслаждением принюхался. — То вы почти полные ровесницы. Ты старше ее буквально на решег.
— Не завершилась? — Динка прислушалась к себе, но ничего не ощутила. По сравнению с тем безудержным влечением, что она испытывала в пещере у портала, сейчас она была совершенно спокойна.
— Да, в периоде размножения тоже есть несколько частей. Наиболее благоприятная для зачатия вторая часть, когда влечение немного поутихнет, но организм уже успеет подготовится к возможной беременности. У тебя уже часть угасания, ну... или беременность уже наступила.
— Наступила? — в ужасе воскликнула Динка. — А как это узнать?
— Вот придет лекарь и попросим его осмотреть тебя, — проговорил Хоегард. Похоже, перспектива беременности у Динки его самого не радовала. Еще свежи были воспоминания о выкидыше.
— Ну уж не-ет, второй раз я лекарю не дамся, — фыркнула Динка. — Особенно этому, как его, Суртоксу.
Хоегард снова улыбнулся, показав язык.
— Лекарь варрэнов осматривает совсем не так, как человеческий. Он смотрит потоки силы в теле и, при необходимости, поправляет их. Но ты права. Суртоксу я тоже не доверяю. Как только мы выберемся отсюда, я покажу тебя нашему лекарю. Надеюсь, что она еще жива…
— А что с ней может случиться? — поинтересовалась Динка. Хоегард прав, в племени серых к ней, Динке, отнесутся более дружелюбно. Ведь она такая же? Или нет… А может быть ей удастся найти своих настоящих родных? От этой мысли сердце ускоренно застучало.
— Когда я попал в человеческий мир, она была очень стара. Мы, варрэны, живем дольше людей. Но и у нас есть предел жизни. Моя наставница пережила многих своих внуков.
— Ого! — подивилась Динка. Среди людей не все доживали до рождения внуков, не то, чтобы их пережить.
В углу зашевелились выспавшиеся Дайм и Тирсвад. Динка повела носом. Она еще только училась справляться с обилием запахов, что ее окружало. Но ничего подозрительного не почуяла. В пещере ощущался запах сырого мяса, запах троих выздоравливающих мужчин и едва уловимый запах Штороса, все еще с горьковато-мерзким привкусом гари. Свой собственный запах она не чуяла. Зато мужчины чуяли ее отменно. Тирсвад, не открывая глаз, подполз к ней и зарылся носом в шерсть на боку. Дайм потянулся, словно огромный кот, и тоже приблизился и прошелся носом по спине Динки от хвоста до головы, словно проверяя все ли в порядке.
Обнюхав Динку, Дайм отошел к Шторосу и принялся придирчиво его осматривать и обнюхивать.
— Как он? — спросил Дайм, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Спит, — отозвался Хоегард.
— Он просыпался, ел немного, кое-что сказал, а потом снова уснул, — отчиталась Динка.
— Поел — это хорошо, — согласился Дайм. — А ты сама-то ела?
Динка поморщилась и кивнула.
— Надо есть, Динка, — проговорил Дайм, заметив гримасу отвращения на ее лице.
— Да знаю я, — раздраженно откликнулась Динка, обнимая лапами Тирсвада и тоже зарываясь мордой в его пушистый мех. Делать ничего не хотелось. Все тело ломило, и было одно желание: уснуть и спать, пока все раны не заживут.
— Я отправлюсь на встречу к Красному Вожаку, — проговорил Дайм, отрывая кусок мяса и проглатывая его целиком.
— Он дал нам несколько дней на восстановление. Может быть еще отлежимся? — Динка приподняла голову и тревожно взглянула на Дайма.
— Я бы не стал злоупотреблять гостеприимством красных. Пока идет праздник Выбора надо выяснить, что нужно Вожаку, и сможем ли мы ему с этим помочь. А если не сможем, то нужно убраться отсюда до того, как Варрэн-Лин сделает выбор, — Дайм закончил трапезу и выпрямился. Раны на его теле почти затянулись, о них напоминали лишь залысины в густой черной шерсти.
— Хоегард и Тирсвад идут со мной, — приказал он. — Динка остается присматривать за Шторосом.
— Что? — Динка вскочила на ноги. — Ты собираешься оставить меня здесь?
— Шторос еще слишком слаб, чтобы выходить из пещеры. И ему не стоит лишний раз показываться красным. Ты остаешься заботиться о нем, — терпеливо пояснил Дайм. Хоегард и Тирсвад уже переминались с ноги на ногу у входа.
— Заботиться? — Динка преградила Дайму путь. — Как ты себе это представляешь? А если на нас нападут?