— Динка, ты такая красавица! — послышался в голове восхищенный вздох Тирсвада.
— И теперь даже на козу не похожа. Настоящая Варрэн-лин! — с отеческой гордостью добавил Шторос.
— Сам ты козел рогатый! Наша Динка никогда на козу не походила, — осадил его Хоегард.
Варрэны обступили ее и обнюхивали, разглядывали. Тирсвад даже лизнул щеку, отчего Динке стало щекотно, и она отпрянула. Но засмеяться не получилось. Только оскалиться и снова заурчать. Дайм склонил к ней голову и легонько прихватил зубами за ухом, ласково почесывая.
— Ур-р-р, — Динка блаженно прикрыла глаза и прижалась к его большому мохнатому телу. Он был надежный, как скала в бурном море событий. И в его объятиях Динка снова искала опоры в новом для себя мире. Как когда-то давно, когда жизнь ее круто изменилась. Ей нужна была эта небольшая передышка, прежде чем открыть глаза и увидеть новую себя и новый мир, в котором ей теперь предстоит жить.
Глубоко вдохнув знакомый запах его тела, от которого мысли прояснились, и в душе появилась уверенность в том, что она справится, Динка отстранилась от груди Дайма и медленно огляделась по сторонам.
Поиграем?
Мир Варра действительно был не похож на привычный ей мир. Тусклое освещение, напоминавшее сумерки, не давало никакого представления о том, день сейчас или ночь. Они находились на невысоком горном плато, под которым расстилалась красная безжизненная равнина, изрезанная оврагами.
Растений, которые Динка привыкла видеть в своем мире, здесь не было. Но земля не была совсем голой. Ее покрывал густой ковер не то мхов, не то лишайников. Которые также имели красноватый оттенок. На равнине то тут, то там были разбросаны нагромождения камней, местами перерастающие в настоящие горные пики, уходящие далеко вверх. А вверху было просто темно. Не видно было ни неба, ни звезд. Просто темнота, в которой терялся взгляд. И среди этой темноты, словно круглые лампы, дающие слабое освещение, сияли две белые луны.
Динка прерывисто вздохнула. И это тот мир, в который они мечтали вернуться? Это то место, где им хотелось бы провести всю оставшуюся жизнь? Без солнца, зеленой травы, щебечущих в ветвях деревьев птиц. Она очень остро ощутила, как много потеряла, придя сюда, и на глаза опять навернулись слезы.
— Тебе здесь не нравится? — с тревогой спросил в ее голове Тирсвад.
— Все хорошо, — также мысленно ответила ему Динка, отворачиваясь, чтобы не показывать ему своих увлажнившихся глаз.
Она обвела взглядом своих спутников и вдруг поняла, что они тоже выглядят растерянными. Они родились и всю жизнь прожили здесь, не зная другой жизни. Потом их забросило в чужой недружелюбный мир, где приходилось выживать. И они мечтали вернуться в привычный и уютный дом. Тогда почему они так изумленно озираются? До сих пор не могут поверить в то, что мечта сбылась?
— Ну что-ты такая кислая? Мы сделали это! Мы уже здесь! — Шторос подошел к ней сбоку и игриво пихнул ее плечом.
— Все нормально, — отозвалась Динка.
— Ну если все нормально, то, может быть, мы немного поиграем? — он призывно потерся мордой о ее шею.
— Поиграем? — отстранено удивилась Динка.
— Поиграем… Ты такая соблазнительная в этом виде. Ты даже не представляешь! — он на полусогнутых лапах начал медленно обходить ее по кругу, ведя носом по ее боку.
— Соблазнительная? — растерялась Динка, не понимая, как реагировать на такое поведение и пытаясь самостоятельно осмотреть себя. Руки превратились в длинные лапы, покрытые короткой золотисто-коричневой шерстью. Динка уселась на попу и поднесла одну переднюю лапу к глазам, чтобы внимательнее ее осмотреть. На вторую приходилось опираться, чтобы не упасть. Лапа была как у кошки, с мягкими розовыми подушечками на месте пальцев и ладони. Она попробовала выпустить когти, и это получилось неожиданно легко. Достаточно было лишь напрячь пальцы.
— Сегодня мы никуда не идем. Нужно найти ночлег и поохотится, — Дайм уже пришел в себя от перемещения между мирами и начал раздавать распоряжения:
— Хоегард, идешь искать ночлег. Тирсвад, тебе найти сосуд. Шторос позаботится о Динке. Я раздобуду что-нибудь поесть. Вопросы есть?
Хоегард молча склонил голову и в три прыжка скрылся за каменной грядой.
— Иду искать сосуд. Он где-то рядом, я его уже почуял, — отчитался Тирсвад и целенаправленно побежал рысцой в противоположную сторону.
— Конечно, я о ней позабочусь, можешь идти, — весело заверил Шторос, обходя все еще немного оглушенную Динку сзади.
Дайм, удовлетворенно рыкнув, начал спускаться с плато, где они находились, на равнину.
Динка продолжала с удивлением рассматривать сама себя. На земле безвольно, словно неживой, лежал длинный пушистый хвост. Женская грудь исчезла с грудной клетки, сместившись куда-то ниже и значительно уменьшившись, а грудная клетка и живот также, как и лапы были, покрыты светлой шерстью смешанного цвета. Здесь перемешались волоски серого, золотистого, серебристого, коричневого и даже черного цвета, создавая неповторимую пеструю картину. Как они и предполагали, она была похожа на Хоегарда. И родных своих ей предстоит искать в сером племени.
Задумавшись Динка настолько погрузилась в себя, что не сразу поняла, что происходит, когда вдруг ощутила, как на спину ей навалилась тяжесть. Она испуганно всхрапнула, дернулась, но освободиться не смогла. Новое тело еще плохо ее слушалось, и она не понимала, как им управлять. Шторос крепко схватил ее зубами где-то между затылком и лопатками и обхватил лапами поперек туловища. Динка почувствовала, как он призывно потерся об нее пахом и поняла, наконец, какие игры он имел в виду.
— Ах ты похотливый ублюдок! — зарычала она, с неожиданной для себя силой пытаясь сбросить его со свой спины. Он был крупнее нее и держался зубами за загривок. Но ярость охватила Динку, как пламя охватывает стог сена. Она рухнула на бок и покатилась в красной пыли. Едва Шторос разжал зубы, она вскочила на ноги и отвесила ему лапой такую оплеуху, что он отлетел на добрых десять шагов.
— Ого! — рыжий осторожно поднялся, отряхиваясь от пыли, и снова двинулся к ней на полусогнутых лапах, сердито виляя хвостом и прижав к голове уши.
Динка раскрыла рот и, оскалившись, раскатисто зарычала. Но Шторос не собирался сдаваться и точно также зарычал в ответ.
— Не подходи ко мне! — злобно процедила она ему мысленно. — Я предупреждала тебя, чтобы ты не смел приближаться ко мне и трогать меня.
— Я думал, мы решили этот вопрос еще там, в пещере, — не менее злобно отозвался Шторос у нее в голове, продолжая наступать на нее. — И сейчас ты снова будешь отталкивать меня?
— Сейчас я не хочу и не буду! Отстань от меня! — выкрикнула Динка про себя и снова зарычала, из-под ее лап по земле во все стороны побежали дорожки огня. — Не пытайся больше принуждать меня силой, — она не пятилась, а сама наступала ему навстречу до тех пор, пока он не остановился и не сделал шаг назад.
А затем завалился на бок, перекатился на спину, показывая ей брюхо, покрытое короткой пушистой шерстью с торчащим членом, у которого из кожистой оболочки выглядывала красная влажная головка.
Динка остановилась, все еще учащенно дыша. Ее хвост вдруг ожил и возбужденно хлестал ее по бокам. Она разглядывала распластавшегося у ее ног зверя. Этот жест она уже видела. Он означал подчинение. После того, как Шторос показал ей свой живот, нападать на него сразу расхотелось. Динка подошла поближе и осторожно понюхала его грудь, живот, член. От него пахло вожделением, он не придуривался, а действительно хотел ее.
— Ты изменилась не только внешне, — задумчиво проговорил в ее голове Шторос. — Я буду иногда скучать по маленькой пугливой козочке.
— Я изменилась давно, — вздохнула Динка, опускаясь на землю рядом с ним, растягиваясь во весь рост и прижимаясь к нему боком. — А ты не заметил.
Шторос зарылся носом в ее шерсть на спине. Динка напряглась, готовая дать отпор, но он больше ничего не делал. Просто лежал рядом.
— Расскажи мне как ты ее убил. И за что… — подумала она, обращаясь к Шторосу. Но он молча продолжал пыхтеть ей в спину. И Динка уже подумала о том, что он, наверное, не «услышал» ее вопроса, когда он, тяжело вздохнув, начала мысленно рассказывать ей.
— Я рад, что ты спросила… сейчас, — едва слышно промелькнула в сознании его мысль. И Динка затаила дыхание, прислушиваясь к происходящему в ее голове. В таком общении был несомненный плюс по сравнению с разговорами через рот. Мысли передавались не только словами, но образами. Они были яркие, объемные, насыщенные чувствами, цветами, звуками и запахами. Ни одна, даже самая эмоциональная человеческая речь не смогла бы передать рассказ так, как это получалось при помощи прямого обмена мыслями.
— Я знаю, что ты все еще думаешь об этом, иначе ты не отталкивала бы меня от себя. Вот только поверишь ли ты, после всего, что ты знаешь обо мне? Я не хотел убивать ее…
— Ты убивал людей, как скот. Тебе это нравилось. Ты хотел убивать и убивал! Почему я должна верить тебе? — подумала Динка для Штороса. — Может быть у вас дома убивать — это в порядке вещей? Может я чего-то не понимаю? Но как я тогда должна здесь жить, зная, что и меня в любой момент могут загрызть. Не ты, так кто-то другой…
— Это не так, — тяжело вздохнул Шторос. — Мы не убиваем Варрэн-Лин. Ни своих, ни чужих. И друг друга мы убиваем только на границе, когда защищаем свой дом и свои охотничьи угодья. Ведь если допустить варрэнов чужого племени на свою территорию, то они переловят всю дичь, и тогда нечем будет кормить жен и детей. Понимаешь?
— Не понимаю, — упрямо ответила Динка. — Как тогда вышло, что ты убил Криллу? Ты настолько жесток от природы, что… Я не могу себе даже представить, чем может настолько провиниться чел… женщина, чтобы захотелось ее убить.
— За что ты убила своего отца? — спросил Шторос.
— Он бил мою мать! — не задумываясь ответила Динка.
— А за что он ее бил? — не давая ей поразмыслить снова задал вопрос он.