— Не чужой? — выдавил Дайм, уже догадываясь о том, что должен услышать, но сопротивляясь этому знанию всем своим существом.
— Конечно! Разве ты не знал? Даймир — твой отец, — печально проговорила мама.
— Отец? — растеряно пробормотал Дайм, садясь на землю. После всего услышанного лапы его не держали.
Отец? Вожак, который при рождении Дайма объявил, что он — плод кровосмешения, тем самым навсегда опозорив его мать. Вожак, который всегда презирал его за слабость, и свысока смотрел, как остальные дети издевались над Даймом. Вожак, который жил в своей стае с другой женщиной, воспитывал семерых сыновей и дочь, лично учил их охотиться и сражаться, ревностно следил за их успехами. И он все это время был и его отцом? Которого у него никогда не было…
— Как так вышло? — сдавленно подумал он, глядя на плачущую мать. Ее слезы были искренние. Она открыла ему свое сердце, и Дайм чувствовал: это не ложь.
— Это долгая и печальная история, — вздохнула мама. — Я должна была рассказать тебе раньше, но не могла набраться смелости. Мы с Даймиром были близки до того, как он стал Вожаком. Мы любили друг друга, и мечтали всегда быть вместе. Но потом он стал Вожаком и был вынужден предпочесть Сайрину, дочь предыдущего Вожака. Чтобы упрочить свое положение. А я осталась одна, с тобой в животе. Мы долго страдали в разлуке, но сейчас все изменилось. Даймир изменил правила племени, чтобы быть рядом со мной и тобой.
— И ты веришь в это? — потрясенно прошептал Дайм, погружаясь в ее чувства, которые она открыла для него. Мама была счастлива. Впервые за всю свою жизнь он видел ее счастливой.
— Войди в эту долину и убедись в этом сам. Стань правой рукой своего отца. Придет время, и ты унаследуешь долину черных и поведешь ее к процветанию. Все черные Варрэн-Лин будут твои, — продолжала она. Воспользовавшись тем, что он уселся на землю, она подошла и по-матерински положила ему лапу на затылок, склоняя его голову в успокоительном жесте.
Ее слова были пронизаны любовью и нежностью. Перед внутренним взором вставали картины из детской мечты. Жить дружной семьей с отцом и матерью, пользоваться уважением соплеменников и любовью Варрэн-Лин. Наконец-то все встанет на свои места. Он больше не будет отвергнутым всеми слабаком. Он будет сыном Вожака, будущим Вожаком. И любая Варрэн-Лин будет рада его вниманию. Мама снова будет рядом. Она не будет больше прятать его в пещерах, а будет с гордостью говорить, что он ее сын. Сын ее и Вожака племени.
— Поверь, он не враг тебе и не соперник. Даймир твой отец, и желает тебе только лучшего. Ты старший и достойнейший из его сыновей, — голос матери был как мед. И Дайм расслабился и поддался его очарованию. Зачем сражаться и воевать, если в этом нет нужды? Он так устал скитаться, бороться, выживать и вот, наконец, он вернулся домой.
Вопросы без ответов
Хоегард решил начать поиски входа в долину со скал, окружающих ее.
Вдоль ущелья на много миль тянулась горная гряда, в которой и спряталась долина черных варрэнов. Горные пики поднимались на большую высоту и терялись на фоне темного неба.
Хоть Динка и сказала, что вход в долину только над ущельем, он все-таки надеялся, что, если забраться достаточно высоко, то можно найти проход между горными хребтами. Не могут же стены природной крепости быть до самого неба.
Он карабкался все выше, и чем дальше, тем более неудобным становился подъем, заставляя его временами ползти вверх по отвесной стене. Из-под лап вниз сыпались мелкие камешки, и еще долго слышался внизу их перестук, напоминая о том, как высоко он взобрался. Но для него, прожившего почти всю свою жизнь в мире горных кряжей и скальных уступов, подъем не был настолько сложным, каким был бы он для Динки. Тело, привычное к охоте в горах, не уставало от бесконечного подъема, а лапы сами находили едва заметные уступы, чтобы опереться на них. В то время мысли Хоегарда были далеко.
Размышления о портале не покидали его с тех пор, как они нашли сияющую звезду в подземелье красного племени. Динка говорила, что объединив силы всей стаи можно будет открыть портал. Но в подземелье у красных он не открылся, несмотря на то, что они объединили свою силу и направили ее в стену. Звезда засветилась, у них появилась возможность обратиться в людей, но портал не стал проходом, как когда-то стал проходом портал из мира людей в мир Варра. Что-то они упустили. Хоегард в подробностях вспоминал ту ночь на острове, когда они открыли портал. Мало просто объединить силу. Неужели интимная близость всех пятерых одновременно сыграла такую роль?
Увлекшись размышлениями, Хоегард ухватился передней лапой за неустойчивый камень. Кусок скалы вывернулся из-под когтей и больно врезался в плечо, крутанув повисшего на одной лапе Хоегарда вокруг своей оси. Он неловко извернулся, попытавшись ухватиться за ускользающую из-под когтей стену, но все равно сорвался, едва успев в полете сгруппироваться. К счастью, он не успел высоко забраться над достаточно широким уступом, на который пружинисто приземлился на четыре лапы. Вздохнув, Хоегард огляделся и продолжил восхождение.
Дело было даже не в портале. У Хоегарда было ощущение, что он стоит на пороге чего-то важного. Важнее, чем просто портал. В голове роились вопросы, на которых не было ответа. Почему они так легко обратились в людей, пройдя сквозь портал? Словно бы так и должно быть. Ведь Суртокс говорил о том, что раньше их предки могли обращаться по своему желанию. А что будет с человеком, если его провести сквозь портал в мир Варра? Он тоже обернется или останется самим собой?
Подъем стал более пологим, уступы широкими ступенями поднимались вверх, и идти стало легче. Достаточно было просто перепрыгивать с уступа на уступ.
Если есть мир, наполненный солнечным светом, сочными травами и множеством дичи, то почему варрэны живут в своем мрачном, словно подземелье мире, сражаются друг с другом за тесные угодья, ограниченные Ущельем, прячутся от руогов и по целым эреше выслеживают кураут, чтобы накормить стаю? Неужели Варр желал своим детям такой судьбы. А человеческий Яхве позаботился о своих детях гораздо лучше? Все-таки древние рисунки, изображающие человеческий мир, которые он нашел в темной заброшенной пещере оказались правдой. Кто их нарисовал и когда?
Подъем закончился. Теперь Хоегард шагал по почти ровному плато, простирающемуся по его предположениям до самого Ущелья.
А что, если когда-то и варрэны жили в таком же дружелюбном мире или даже прямо там, в том самом мире, где живут люди? И если так оно и было, то что могло случится? Человеческая легенда, которую он прочитал в священной книге одной из разоренных деревень, гласила, что Яхве запер демонов в Тартар. И если люди считают их демонами, то… Кто-то их здесь запер?
Мысли, теснящиеся в голове, были прерваны неожиданно сильным запахом силы. Хоегард осмотрелся. Он забрался достаточно высоко. Позади осталась равнина. С этой высоты она была видна до самого горизонта и выглядела бесконечной, как океан в человеческом мире. Плато, по которому он шел было ограничено слева отвесными скалами, справа крутым обрывом. Противоположный край плато терялся в темной дымке, и с каждым шагом запах силы становился отчетливее.
Красный старик Суртокс говорил, что мир изменился, и с ним изменились мы. Но однажды все вернется на круги своя. «Когда на небе засияет звезда Варра, мы снова будем свободны». Что это может значит? А если так, то должен быть способ освободится. Даже если их народ за что-то наказан, ни одно наказание не должно длиться вечно.
Хоегард остановился у отвесной скалы, преградившей ему путь. Подпрыгнул, уцепившись когтями за край, и подтянулся. От открывшегося ему зрелища он отшатнулся и вцепился когтями в скалу. Из под лап посыпались вниз мелкие камешки. Прямо на него, разверзнув ненасытную пасть, смотрело Ущелье.
Хоегард, судорожно выдохнув, скатился обратно за стену и упал на каменный пол, пытаясь отдышаться. Он не считал себя трусом, но тот ужас, испытанный им в тот момент, когда его швырнули вниз, вдруг обуял его. Он пытался отдышаться и собраться с мыслями, но все тело била дрожь, и воспоминания о бесконечном падении, обжигающем пламени и кувырке в чужой мир захлестнули его.
Он огляделся в поисках обходного пути. Долина черных осталась справа от него, и если попытаться пойти вдоль Ущелья вправо, то возможно он сможет попасть туда и так. Но на его пути встал обрыв, дно которого разглядеть не удавалось. На противоположной стороне каньона вновь вставали неприступные скалы. Все-таки, хочет он того или нет, придется лезть над ущельем. Оставалось надеяться, что Динка не ошиблась и все запомнила правильно.
Хоегард на подрагивающих лапах вернулся на прежнее место и с вздохом посмотрел на стену, отделяющую его от ущелья. Вероятно, именно здесь можно найти вход в долину. Черные — не дураки, чтобы оставлять лазейки в других местах. Но здесь, в непосредственной близости от ущелья никто не решится забраться в укрепленное убежище. Никто, кроме таких, как он и его стая.
Хоегард снова подпрыгнул и подтянулся. Второй раз приступ страха и головокружения был не настолько сильный, и он смог осмотреться со своего места. Да, по другую сторону стены над самым ущельем скалы спускались вниз такими же уступами, как и те, по которым он взбирался. Вот только стена была гораздо круче той, которая спускалась на равнину, а уступы были гораздо дальше друг от друга. Куда они вели разглядеть с его места не удавалось. Но зрелище очень походило на то, которое описала Динка. Оставалось надеяться, что ее сон действительно был частью воспоминаний Дайма, а не просто сном.
Хоегард в нерешительности мялся на краю. Обходить всю долину в поисках более удобной лазейки без гарантии найти ее — это займет много времени, возможно целый эреше. А Дайм уже внутри и возможно уже сражается с Вожаком, если не со всем своим племенем в одиночку. Хоегард знал, что, даже если он и успеет к сражению, то толку от него все равно будет мало. Однако, оставлять Дайма совсем одного против целого мира было неправильно. Только по этой причине Хоегард согласился на эту опасную игру.