Отец задумчиво гладил мамину руку, откинувшись на подушки. Краски постепенно возвращались к его бледному лицу.
— И вот, у меня никого, кроме тебя и Динки нет на всем свете. Так что я пойду за тобой хоть на край света. Только скажи, куда нам идти, чтобы спасти тебя? — закончила мама наигранно бодро.
— А чем отличился твой предок перед короной? — отец продолжал обдумывать ее рассказ. — Уж не он ли владел той удивительной способностью в управлении силой, что и ты?
— Этого я не знаю, — ответила мама.
Они еще долго о чем-то беседовали, но Динка пригрелась на материнских коленях и задремала, ощущая ласковые руки, перебирающие ее волосы, даже сквозь сон.
На следующий день отец не смог встать утром с кровати. Обстановка в маленьком уютном домике с каждым днем становилась все более гнетущей.
— Дин, прошу тебя, не оставляй нас, — рыдала мама, опустившись на колени у постели и прижимая к губам его руку, которая в последнее время так исхудала, что напоминала кости, обтянутые кожей. А он только грустно улыбался и молча гладил ее кончиками пальцев по щекам, стирая катящиеся слезы. Маленькая Динка не понимала, что происходит, но тоже притихла, забравшись на постель к отцу и прижавшись к его тощему костлявому телу своим маленьким тельцем. От отца всегда так приятно пахло, но с каждым днем этот запах становился все слабее. И ни она, ни мать не знали, как ему помочь.
— Анютка, — прошептал он однажды, когда мама разбудила его, чтобы накормить. В последнее время он очень мало ел и почти все время спал. — Обещай мне, что не покажешь свои способности людям. Это редкий дар, и я боюсь, что злые люди навредят тебе, если узнают. Они ненавидят всех, кто отличается от них.
— Обещаю, — всхлипнула мама, уже не пытаясь скрыть катящиеся по щекам слезы.
— Запомни, ты не жалкая человеческая женщина, ты нечто большее. Возможно, ты потомок самого Яхве, — продолжал отец, тяжело сглотнув. Динка затаила дыхание, затесавшись между телами родителей.
— Что ты такое говоришь! — испуганно воскликнула мама, зажимая свой рот ладонью. — У тебя уже бред!
— Нет, — отец покачал головой и серьезно всматривался в глаза матери. — Я долго думал об этом. Никто из людей не управляет землей, как это делаешь ты. Ты смогла выносить Варрэн-Лин, обуздала ее силу и научилась пользоваться ей. Твое место не здесь.
— Сейчас это не имеет значения, — грустно проговорила мама. — Ведь, если тебя не станет…
— Это имеет значения! — перебил ее отец неожиданно твердым голосом. — Вы с Динкой должны вернуться домой. Варр отверг меня, но он примет свою дочь и ее мать. Только дома вы обе сможете раскрыть свою силу, только там вы будете на своем месте. Идите в «проклятое место» и просите Варра вернуть вас домой, — последние слова он прошептал совсем тихо.
— Дин! Дин! — истошно закричала мама, сжимая его безвольно обмякшую руку в своей ладони.
— Обещай мне… — прошептал отец, но договорить не успел. Жизнь покинула его измученное тело вместе с последней каплей силы.
Маленькая Динка растерянно сидела на одеяле, не понимая, почему мама так безутешно плачет. А большая Динка, наблюдающая ее глазами за происходящим, горько и безнадежно завыла, чувствуя, что скорбь по отцу, которого она даже не помнила, разрывает ее сердце.
— Динка, — тихий голос Кайры мягким покрывалом обволакивал израненное сознание. — Динка, пора просыпаться. Мы узнали все, что хотели.
— Нет! — воскликнула Динка. — Нет-нет-нет!
Она, надрывая сердце, вглядывалась в то, как в их дом ломились обозленные односельчане, словно крысы, почуявшие смерть кота.
— Ведьма! Проклятая ведьма! — кричали они, выбивая дорогие стеклянные окна и швыряя через них в дом камни. — Демонова подстилка! Сжечь ее вместе с ее демоном и их выродком!
Мама металась по дому, поспешно собирая в узелок самое необходимое — теплые вещи себе и Динке, еду, которая не испортится в дороге, нож, кремень, ложку…
На половичке расцвел огненный цветок, и Динка, как завороженная, смотрела, как он, съедая половичок, становится все больше и больше. Через разбитые окна в дом полетели обернутые горящим тряпьем камни. Односельчане действительно решили их сжечь живьем. Но мама схватила Динку в охапку вместе с дорожным узелком и бегом бросилась вон из дома. Динка кричала и извивалась в крепких руках матери. В доме на кровати остался лежать отец, который еще совсем недавно рассказывал им про Варра.
— Папа! Папа! Мы забыли взять папу! — кричала Динка, но мама неумолимо бежала, крепко сжимая ее в объятиях. Вслед им летели камни, некоторые врезались в мамину спину, шею, лицо, оставляя после себя синяки и ссадины.
— Раньше, — прохрипела взрослая Динка, обращаясь к Кайре. — Я хочу вернуться еще раньше!
— Динка, девочка моя, — Кайра ласково гладила ее своим языком. — Пора просыпаться. Нужно поесть и отдохнуть. Подумай о своей дочери.
— Нет! — Динка сжала кулаки, из последних сил цепляясь за ускользающие видения. — Имя… Я так и не узнала его полное имя. Мама звала его Дин, но я хочу знать, как его звали на самом деле. Я хочу увидеть, как он попал туда, как они познакомились, как…
— Динка, ты не увидишь этого, — грустно ответила Кайра. — Мы можем лишь вернуться к моменту твоего рождения и узнать, как свое имя получила ты. Ты хочешь этого?
— Хочу! — выдохнула Динка умоляюще. — Пожалуйста!
Нос снова защекотал запах горящего силуса, на миг сознание погрузилось в темноту, давая Динке небольшую передышку перед последним, самым глубоким погружением.
Собственный пронзительный крик взорвал сознание.
— Девочка! Анютка, это девочка! Маленькая Варрэн-Лин, — услышала Динка восхищенный голос своего отца. Теперь она знала, как он звучал и поклялась себе, что никогда больше его не забудет. Динка осторожно приоткрыла глаза, щурясь от слепящего света и увидела его! Он легко и бережно держал ее в руках, словно она была пушинкой, и с восторгом вглядывался в ее личико. Он был прекрасен! Прекраснее всего, что она когда-либо видела. Недостаток силы еще не успел поставить смертельную печать на его лицо. И Динка смотрела и смотрела на него, стараясь запомнить каждую черточку.
— Как ты ее назовешь? — послышался уставший, но счастливый голос матери. — Давай назовем ее также, как и тебя, Динэйра. У всех детей Варра такие красивые имена?
— Это было бы прекрасно, — прошептал отец, и на его глазах блеснули слезы. — Динэйра… Вот только здесь, среди людей, ей будет тяжело жить с таким именем. Мы должны подобрать ей что-нибудь более… простое.
— Тогда пусть будет Дина. Дина-Диночка-Динуля-Динка, — пропела мама, и тут же охнула, переживая последнюю схватку.
— Пусть будет Динка, — засмеялся отец. — Но мы-то с тобой будем знать, что на самом деле она Динэйра. Как и я.
Он куда-то пошел, а потом отнял Динку от своего тела, укладывая на что-то мягкое. Динка недовольно скуксилась, но тут ей в губы ткнулся сосок материнской груди. Поерзав, она обхватила его губами и, едва почувствовав сладкое материнское молоко, наполнившее рот, растворилась в блаженном забытьи.
Дорога судьбы
— Динка, просыпайся. Ну просыпайся же, — чьи-то руки бесцеремонно тормошили ее, в губы ткнулась ложка с бульоном. — Открывай рот.
— Отстань, — Динка попыталась оттолкнуть настойчивые пальцы, сжимающие ее щеки.
— Оставь ее! Дай ей еще немного подремать, — послышался сбоку еще один голос.
— Черта с два! — рассерженно рявкнул ее мучитель, и она узнала голос Штороса. — Открывай глаза немедленно!
— Не ори на меня, — проворчала Динка, послушно открывая рот и глотая густой наваристый бульон.
— Знал бы я, чем старая карга будет тебя пичкать, ни за что не оставил бы тебя с ней, — рыкнул Шторос, сжимая ее плечи до боли вместо того, чтобы просто придерживать. Он был так зол, что его аж потряхивало, а его эмоции так и прорывались в Динкино сознание. Динка чувствовала его страх, беспомощность и одновременное желание рвать и метать, уничтожить любого, кто заставил ее плакать. Но направить злость было не на кого, все виновники ее горя давно уже были мертвы. Поэтому он злился на Кайру, которая имела к ее слезам лишь косвенное отношение.
Динка открыла глаза и посмотрела в его встревоженное лицо, с подрагивающей верхней губой, из под которой выглядывали клыки.
— Моего отца звали Динэйр, — прошептала она, глядя в изумрудные глаза. — Он был варрэном-полукровкой, и прожил в нашем мире около одного шегарда. Он умер от того, что сила покинула его тело. Я не убивала его… Но, я могла бы его спасти, если бы… Если бы я поделилась с ним силой, он был бы жив! — из глаз Динки вновь полились слезы.
Шторос молча смотрел на нее, но Динка была уверена, что он понял ее. Она очень хорошо помнила их разговор на крыше под звездами, когда она рассказывала ему о том, что убила отца собственной силой.
— Я убила не отца, а отчима. А мой отец был совсем не такой. Он был… — Динка устало прикрыла глаза, вызывая в памяти образ того невероятно-красивого мужчины, который держал в руках ее сразу после рождения. — Самый лучший на свете, — закончила она неловко, открывая глаза и снова вглядываясь в лицо своего мужчины.
Шторос глубоко вздохнул, отпуская напряжение, и, усадив ее между своих колен, прижал к груди, успокаивая. Морок сна, навеянного коварной травой, постепенно отступал. Динка откинулась на грудь Штороса и осмотрелась вокруг. В углу Хоегард о чем-то жарко спорил с Кайрой. Кайра рычала на него, скаля беззубую пасть, а он мягко увещевал ее. Тяжелое пушистое покрывало, окутывающее ее ноги, оказалось Тирсвадом, дремавшим рядом в истинном облике. Дайма нигде не было.
— Он задержался с Гуртугом, — заметив, что Динка встревоженно вертит головой, ответил Шторос, опережая ее вопросы. — Они обсуждают детали похода.
— Похода? — встрепенулась Динка. После пробуждения, воспоминания опять подернулись дымкой, как предутренний сон. Эмоции погасли, и картинки поблекли. Но вернулись насущные проблемы, которые тревожили ее последние эреше. — Мы идем к белым?