Исходное положение дивизия заняла к 3.30 13 апреля, откуда в 4.50 перешла в наступление в общем направлении на высоту 269,8. В начале наступления три танка, приданные дивизии, попали под огонь замаскированных в лесу немецких бронированных машин. Темп наступления снизился. Расчистить путь для наших танков было приказано роте противотанковых ружей, где служил А.Г. Арнаутов, опытный воин, участник Гражданской войны. С противотанковым ружьем он вплотную подполз к замаскированным вражеским танкам и несколькими выстрелами сумел подбить две машины. Остальные, находившиеся дальше, развернулись и ушли в глубь своего расположения[151]. В тяжелых условиях глубокого снега и весенней оттепели 298-я стрелковая дивизия с 11-й танковой бригадой, во взаимодействии справа с 146-й стрелковой дивизией, наступавшей на Фомино-1, и слева – с 290-й стрелковой дивизией, наступавшей на Екатериновку, прорвала оборону противника на скатах юго-западнее Фомино-1, развила успех и к исходу дня овладела высотой 269,8, угрожая основной коммуникации противника – Варшавскому шоссе.
Первой к немецким блиндажам на высоте прорвалась группа бойцов во главе с комиссаром третьего батальона 886-го стрелкового полка Иваном Ушаковым. Бойцы прокладывали себе путь огнем автоматов, а затем прикладами. В этом ближнем бою особенно отличились сержанты Федоров и Алексеев, рядовые Панков и Черкасов[152]. Совместно с 11-й танковой бригадой дивизия отражала сильные контратаки танков и пехоты противника, пытавшегося сбросить наши части с высоты. Во время контратаки врага вновь отличился бронебойщик старший сержант Арнаутов, который подбил легкий танк врага. Воинское мастерство старшего сержанта было высоко оценено. Впоследствии он был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды, произведен в лейтенанты и назначен командиром роты.
В этот же день 173-я стрелковая дивизия через деревню Строенка ворвалась на Зайцеву Гору. Впереди атакующих шел полк майора Мельникова и саперы 5-го инженерного армейского батальона майора Дениденко. Красное знамя водрузил комсорг 1315-го стрелкового полка 173-й дивизии Анатолий Грибков. Нужно было закрепиться на высоте. Саперы возвели снежные валы, заминировали противотанковые участки. Пехотинцы тем временем в ожидании подкрепления оборудовали позиции для пулеметов и противотанковых орудий, хотя снег, пропитанный водой, делал их подход почти невозможным[153]. В 10.30 13 апреля бойцы 146-й стрелковой дивизии и 108-й танковой бригады вновь овладели Фомино-1. 512-й стрелковый полк к исходу дня атаковал Фомино-2, но успеха не имел. В ночь на 14 апреля и в первой половине дня воины 173-й дивизии перехватили частью сил Варшавское шоссе в районе Зайцевой Горы. Казалось бы, задача выполнена. Но это только казалось. Захватить-то Зайцеву Гору захватили, но вот как удержать ее без снарядов, танковой, артиллерийской и авиационной поддержки? На этот вопрос вряд ли кто мог дать ответ. Утро 14 апреля началось массированной бомбежкой наших позиций на западном склоне Зайцевой горы. Советские истребители появлялись со стороны Калуги, завязывали воздушные бои с самолетами врага, но горючее быстро кончалось, и нашим самолетам приходилось возвращаться на аэродромы. В этот же день из штаба Западного фронта командиру оперативной группы войск П.А. Белову, которому, кроме кавалеристов, 11 апреля 1942 года были подчинены для совместных действий и десантники 4-го воздушно-десантного корпуса, было передано сообщение о том, что 50-я армия перешла в наступление и даже овладела районом Зайцевой Горы. В связи с этим командующий Западным фронтом потребовал от Белова ускорить наступление навстречу 50-й армии. П.А. Белову приходилось распылять свои силы, так как командование фронта приказывало также не ослаблять оборону в районе Дорогобужа, где Белову приходилось держать самую боеспособную 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию. Как ее не хватало во время этого наступления:
«Пришлось наступать силами лишь 4-го воздушно-десантного корпуса и 2-й гвардейской кавалерийской дивизии»[154].
2-я гвардейская кавдивизия и 4-й воздушно-десантный корпус начали наступление довольно удачно, передовые части 9-й воздушно-десантной бригады достигли Ново-Аскерово. Отсюда до позиций 50-й армии оставалось всего около двух километров. Ярко и красочно живописует эти бои исследователь Туманов: «Кавалерийский корпус генерала Белова пробивает из немецкого тыла дорогу к Варшавке. Кавалеристы дерутся под Милятином и Спас-Деменском. От Вязьмы до Зайцевой горы горит тыл немецкой четвертой полевой. Парашютисты четвертого воздушно-десантного корпуса, отдельные части тридцать третьей армии, оставшиеся у немцев в тылу, партизанские отряды – все отвлекают на себя целые дивизии фон Клюге. Еще бы людей, боеприпасов, техники – и вся четвертая полевая была бы окружена от Вязьмы до Юхнова, от Юхнова до Зайцевой горы… Под Юхновом должен решиться вопрос о жизни или смерти четвертой немецкой полевой армии. Там кавалерийский и воздушно-десантный корпуса должны были замкнуть вокруг нее кольцо от Варшавки до Вязьмы. Но сил не хватило даже на то, чтобы кавалеристы пробились хоть сюда, к тысяча сто пятьдесят четвертому (стрелковому полку. – Примеч. авт.), на Варшавку. У них в полках гвардейских кавалерийских дивизий осталось уже в строю всего человек по двадцать»[155]. Но это точка зрения скорее литератора, а нам лучше обратиться к горьким воспоминаниям участника тех событий, бывшего бойца 4-го воздушно-десантного корпуса М.Г. Зайцева, которые показывают весь трагизм происходившего: «Наступил апрель. Выполняя приказ, мы цепко удерживали занятые рубежи и были готовы в любую минуту начать совместные действия с войсками 50-й армии. Но для этого не было пока необходимых условий… Наш батальон, равный по численности роте мирного времени, ночью оставил Дубровку. Очень тяжело приходилось нам в те дни, а силы были на исходе» и далее: «Лес вскоре поредел, и мы выбрались на опушку, невдалеке от Зайцевой горы.
Подоспели вовремя. Наши наступали. Но не войска фронта, а конники генерала Белова, которые действовали в тылу врага еще с декабря. Беловцы, спешившись, атаковали фашистов с тыла, под частыми разрывами мин и снарядов…
Позднее я слышал, что советские бойцы, находившиеся по ту сторону фронта, уже видели нас. Казалось, еще одно усилие, и цель будет достигнута, мы прорвемся. Но тут словно огненный заслон поднялся перед нами. Ревя моторами, навстречу выскочили фашистские танки, а с воздуха обрушили удар самолеты. Наша атака захлебнулась. Неся потери, пришлось отойти в лес. Фашисты нас не преследовали»[156]. Немцы, подтянув резервы со стороны Юхнова и Рославля, организовывали частями 131-й пехотной дивизии и 41-го моторизованного полка одну контратаку за другой. Командир 1315-го стрелкового полка 173-й стрелковой дивизии и комиссар погибли, да и от полка мало кто остался в живых. К концу дня горстка наших бойцов, не получив поддержки, вынуждена была оставить Варшавское шоссе и склоны Зайцевой горы[157]. Противник отбил у 50-й армии Зайцеву гору, а к 20 апреля наступление конногвардейцев навстречу 50-й армии также стало явно затухать. А ведь передовые части находились всего в двух километрах друг от друга! И после войны П.А. Белов не переставал жалеть об этой упущенной возможности: «Мы очень сожалели, что не добились разрешения снять из района Дорогобужа сильную 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию, численность которой достигала 4500 человек»[158]. После 14 апреля 1942 года ни одна из частей 50-й армии до 12 апреля 1943 года не была на Зайцевой горе!
Примерно в это же время – в 8.00 14 апреля 1942 года противник силою до батальона с семью танками из Фомино-2 контратаковал части 298-й стрелковой дивизии и несколько потеснил их. Советские полки (886-й и 888-й) отошли и закрепились на юго-восточных и южных скатах высоты 269,8. Ввод в бой 892-го стрелкового полка 298-й дивизии на правом фланге дивизии для развития наступления на Фомино-2 во взаимодействии с 146-й стрелковой дивизией к успеху не привел.
С утра 14 апреля 1942 года 698-й стрелковый полк безуспешно атакует Фомино-2[159], 290-я стрелковая дивизия ведет тяжелые безуспешные бои в общем направлении на Екатериновку[160]. Танкисты 11-й бригады в 7.00 14 апреля с одним батальоном 886-го стрелкового полка атакуют высоту 269,8, но, попав под сильный огонь врага из Фомино-2 и с северных скатов высоты 269,8, вынуждены отойти, прикрывая огнем отход пехоты. Итог боя следующий: один Т-34 сгорел на юго-западных скатах высоты, убито – восемь человек, ранено – пятнадцать человек, пропало без вести – пять человек[161].
Согласно приказу командующего 50-й армией от 15 апреля 1942 года, 11-я танковая бригада и 298-я стрелковая дивизия должны наступать в направлении высоты 269,8, увязав свои действия с 108-й танковой бригадой. В 5.00 без артподготовки пошли в наступление из лощины, идущей от северной окраины Фомино-1 на запад. Атаковали высоту 269,8, но пехота ввиду сильного огня артиллерии, минометов и пулеметов противника со стороны Фомино-2 и Зайцевой Горы стала отходить, за ними, израсходовав горючее и боезапас, последовали и танки. В 11.15 последовал приказ заместителя командующего 50-й армии генерала Захарова танкистам 11-й и 108-й танковых бригад без пехоты стремительным броском самостоятельно атаковать Фомино-2, посадив на броню десант до роты из мотострелкового батальона бригады. Остальным бойцам мотострелковых батальонов следовало двигаться за танками. Атака была назначена на 12.00, но смогла начаться только в 18.00 из-за отсутствия горючего и боезапаса. Начавшаяся в 18.00 атака оказалась до боли похожей на предыдущую: попав под сильный огонь врага, пехота покинула танки и залегла. Уже в 20.50 танки без пехоты возвратились на исходную