Переговоры в Лондоне о восстановлении советско-польских отношений (5 – 30 июля 1941 г.) вызвали в польском кабинете очередной правительственный кризис. Давление Англии и более трезвый взгляд центро-левой части правительства помогли преодолеть кризис и сопротивление санационных министров. Они демонстративно покинули его состав. Это были Соснковский, Залеский и представитель СН М. Сейда. Их выход из состава кабинета был решительно осужден руководством подполья в стране. Четыре партии сочли необходимым сохранение национального единства в эмиграции и в стране. Демонстрацию министров они посчитали трагической ошибкой и отсутствием политического чувства. «Министры, у которых так мало политического чутья, не должны возвращаться в правительство», – сообщил в Лондон делегат /27/. За Сикорского, за подписание соглашения с СССР выступили: «географически» – представители западной части Польши, включенной в состав Германии (Великая Польша), и земель, тогда входивших в состав Германии (Нижняя Силезия);политически – представители людовцев, Стронництва працы и ППС, кроме его правого течения ВРН-ППС в стране. Против были пилсудчики и Стронництво народове. Перестановки в правительстве лишили Соснковского поста верховного главы Союза вооруженной борьбы. Ровецкий теперь подчинялся непосредственно премьер-министру и главнокомандующему польских вооруженных сил В. Сикорскому.
Советская сторона в лице посла в Лондоне И. М. Майского продолжала изъявлять готовность восстановить отношения двух стран, подписать соглашение о взаимодействии в борьбе против Германии. По директиве НКИД Майский оперировал тезисом о консолидации всего польского народа в «границах национальной Польши», включая некоторые города и области, недавно отошедшие к СССР, в определении межгосударственного разграничения —придерживался этнического принципа. В ходе двусторонних переговоров приучастии Э. Идена, министра иностранных дел, и параллельно – встреч Криппса в Москве со Сталиным и Молотовым, определялись принципы отношений двух стран и фактически писался текст соглашения. Польский исследователь Я. Требинка в работе «Британская политика в отношении советско-польской границы» сообщает, что из Вашингтона поступали сигналы не потакать требованиям «малых» союзников о подтверждении их довоенных границ (с. 317). Выяснилось, что стороны готовы согласовать принципы по текущим вопросам, касающимся практической организации военного сотрудничества в войне против Германии. При этом Сикорский решительно возражал против Национального комитета для руководства армией, а советская сторона настаивала, что у нее не было и нет 300 тыс. военнопленных поляков, а имеется в лагерях только около 20 тыс. Подтвердилась неготовность польской стороны решить вопрос о послевоенной советско-польской границе. Поэтому подписанное 30 июля 1941 г. «Соглашение о восстановлении дипломатических отношений и взаимодействии в войне» носило компромиссный характер. Суть его состояла в том, что решение вопроса о границе откладывалось до «лучших» времен. Об этом свидетельствовал текст статьи 1 соглашения, где речь шла о признании советским правительством утратившими силу советско-германские договоры 1939 г. в части, касающейся «территориальных перемен в Польше». Как показало будущее, стороны трактовали этот текст каждая по-своему и в своих интересах. Сталин не усматривал в нем признания Советским Союзом границы 1921 г. Сикорский формулировку «договоры утратили силу» считал отказом Москвы от территориальных приобретений осенью 1939 г. Эта «формула» в соглашении тогда устраивала обе стороны. При желании она не могла служить препятствием для организации польской армии. Но облегчала для СССР отношения с великими державами —союзниками Польши. Понятна была зависимость послевоенных границ от исхода войны.
Восстанавливались дипломатические отношения. Статья 3 соглашения по сути являлась заключением военного союза: «Оба правительства взаимно обязуются оказывать друг другу всякого рода помощь и поддержку в настоящей войне против гитлеровской Германии». Правительство СССР согласилось на создание на своей территории польской армии. Детали ее формирования предполагалось уточнить в военной конвенции. Конвенция была подписана 14 августа 1941 г. Она предусматривала создание в кратчайший срок польской армии, предназначенной «для совместной с войсками СССР и иных союзных держав борьбы против Германии». Командующим армией Сикорский назначил генерала В. Андерса.
Сталин, фактический соавтор текста соглашения 30 июля, здраво оценил отношение польской стороны к достигнутым результатам посредников— Черчилля и Идена в Лондоне, его и Молотова в Москве. В ноябре 1941 г. он говорил польскому послу С. Коту, что к соглашению «их притащили», но пора отбросить взаимные обиды. А его, Сталина, мечта – принять участие в возрождении Польши. И его слова не являются конъюнктурными, а вытекают из принципиальной точки зрения. Он «за возрождение Польши, за союз с ней, независимо от ее внутреннего режима». И когда Красная армия освободит Польшу, он передаст ее польскому правительству. Мысль эта высказывалась им вплоть до 1944 года /28/.
Сикорский «в страну» сообщил, что соглашение с СССР «формальное». Ровецкий подтвердил 22.02.1942 г., что «Россия сегодня – союзник конъюнктурный», она с ХVIII века враждебна Польше, а советско-польское соглашение «вытекает не из свободной воли поляков и большевиков, а навязано обеим сторонам фактом нападения Германии на Россию» /29/. Ничего себе формальное! Оно дало свободу 389 тыс. польских граждан, депортированным и переселенным в 1939 —1941гг. вглубь СССР, но не коммунистам Польши, не польским комсомольцам, до 1939 г. искавшим убежище в СССР. По директиве НКВД они амнистии не подлежали. В итоге из этих 3817 членов КПП войну пережило несколько сотен /30/. Соглашение дало свободу 25 тыс. чинов Войска Польского. Оно дало Сикорскому армию.
Мнение главы СВБ/АК отразилось на позиции подпольной печати в Польши. Если «польское общество, простые люди, почти единодушно приняли заключение советско-польского соглашения как положительный факт», как сообщала газета левых социалистов «Barykada woƚnoṡci» 11 августа 1941 г., то орган Делегатуры «Rzeczpospolita Polska» 6 августа 1941г. считал польско-советское сближение временным, конъюнктурным. Оно не определит будущую внешнеполитическую ориентацию страны, а только даст возможность сформировать армию. С Советским Союзом и его борьбой против фашизма представители «лондонского лагеря» не связывали будущего страны и обретения ею независимости: «Наша страна не рассматривает это пакт как союз польского народа с Советами. Он является только военно-политическим соглашением польского правительства с правительством России». В подходе отдельных партий были свои нюансы. «Польские социалисты» приветствовали соглашение как «факт особо желанный» и видели в нем «исполнение всех наших (т. е. ПС – В. П.) требований, сформулированных сразу после начала войны». Они считали, что «между польским правительством в Лондоне и страной не все урегулировано, но это единственное решение, которое найдет полную поддержку польского общества» (03.08.1941).Факт отсутствия согласия в вопросе о границах был отмечен печатью социалистов. И хотя он мог стать источником конфликтов, «Польские социалисты» не считали это минусом: «Мы не раздираем одежд по этому поводу». Газета левых социалистов «Wolnoṡḉ» в своих комментариях к соглашению заявила, что вопрос о советско-польской границе будет решен на будущей мирной конференции с учетом пожеланий народов, населяющих эти территории. Газета выразила надежду, что к тому времени Польша будет социалистической и демократической и поэтому легко придет к соглашению с социалистическим Советским Союзом (11.08). Создание польской армии в СССР социалисты расценили как залог объединения усилий советского и польского народов в общей борьбе. Создание армии они считали важнейшим положением соглашения. При этом выражалась надежда, что эта армия воспримет социальные идеалы Красной армии и в момент завоевания независимости Польши встанет на сторону трудящихся в их борьбе за ликвидацию социальной несправедливости и установления социалистического строя (17.09.1941).
Печать людовцев приветствовала Советский Союз как «товарища по оружию, но ни на минуту не заблуждалась, что могли быть общими цели». Различия людовцы видели в том, что Россия боролась с гитлеризмом за полное восстановление царской империи, а Польша с Германией – за жизнь (31.03.1942). Стронництво народове в Польше практически не комментировало само соглашение, но и не отвергало его. Газета «Walka» («Борьба») выражала надежду, что последнее слово будет за англо-американскими армиями и их союзниками, среди которых будет и Польша (08.08.1941).
Может быть, наиболее враждебно в «лондонском лагере» соглашение было встречено правыми социалистами – организацией ВРН— «Wolnoṡḉ.Rownoṡḉ..Niepodlegoṡḉ» («Свобода, равенство, независимость»): «Выраженная Сикорским и его ближайшими сотрудниками склонность искать опору в России… является опасным проявлением». Из восьми пунктов официального заявления ВРН о соглашении только один расценивал его положительно. С оговорками ВРН принимала факт создания армии. Но правые социалисты требовали «прекратить прославление соглашения» и не допустить того, чтобы армия попала под влияние польских коммунистов в СССР /39/. В знак протеста против подписания Сикорским соглашения с СССР и его стремления расширить внешнеполитические связи Польши правые социалисты вышли из Политического согласительного комитета. «Эта последовательная и четкая позиция в отношении СССР, – писали они в своей газете, – позволила нашему движению сразу, в первый день немецко-советской войны, в специальном манифесте уточнить точку зрения польских трудящихся масс и – мы это подтвердили публично— стать единственным лагерем в Польше, который решился на такой политический акт. Разумеется, начало этой войны создало новую ситуацию, ориентироваться в которой, однако, можно только при условии сохранения трезвой оценки прошлого» /40/. Кроме чрезвычайно острых отношений между социал-демократами и коммунистами, диктуемых Исполкомом Коминтерна, враждебность ВРН объяснялась отношением к политике советского руководства в 1939 – 1941 гг. на Западной Украине и Западной Белоруссии. В Лондоне Г. Либерман, как и его товарищ по партии Я. Станьчик, поддержали Сикорского и содействовали заключению соглашения Сикорский – Майский. Вскоре смерть Либермана позволила правым лидерам захватить руководство и заграничным комитетом ППС.