Польская сторона столь же игнорировала эту «демаркационную» черту, организовав в ноябре 1941 г. акцию «Вахляж» на бесспорно советской территории. (Цель —охрана будущего восстания.) Грот-Ровецкий возмущался, почему советские партизаны требуют от отрядов СВБ (АК) мандатов от ППР на право действовать на территории БССР и РСФСР, когда они доходили чуть ли не до Московской области. Грот-Ровецкий протестовал против переброски советских разведчиков в Польшу и кадров для ППР— Польской рабочей партии. Ровецкий хотел, чтобы эмигрантское правительство добилось «от большевиков уважения наших диверсантов, действующих, естественно, без условия сотрудничества с советскими отрядами»/38/ Посольство в Москве также выразило НКИД протест против сбросов советских парашютистов. В стране орган Делегатуры «Rzeczpospolita Polska» пытался очернить их. В передовой статье «Вокруг вопроса о польско-советских отношениях» 16 сентября 1942 г. он писал: «Советские диверсанты, число которых выросло, и они хорошо вооружены, с немцами не борются», что они «бедствие страны». «Бюлетын информацыйны», орган АК, в июне 1942 г. выступил против партизанской борьбы в Польше, объявив ее «советской диверсией», а бойцов – «бандитами».
Сикорский колебался. Но все-таки Андерс получил предписание правительства о том, что во имя высших государственных интересов и политических целей армия должна остаться в СССР14. Сикорский предложил Молотову пригласить его в Москву для новой встречи со Сталиным с целью разрешения вновь появившихся разногласий. Принципиальное согласие было получено. Стремясь к увеличению численности армии и давая громогласные заверения о готовности ее вступить в бой, командование армии делало все возможное и в новых местах дислокации в Средней Азии, чтобы затянуть подготовку частей, мотивируя это продовольственными трудностями, недостатком оружия, снаряжения. Фактически польские правые боялись, что выступление польских частей совместно с Красной армией будет содействовать усилению демократического национально-освободительного движения в Польше, которое активизировалось после побед советских войск под Москвой и создания в январе 1942 г. Польской рабочей партии. Стремились и сохранить максимальную численность армии для последующих внутренних разборок. Но и Сталин, принимая в марте 1942 г. Андерса и Окулицкого, уже не настаивал на немедленном выходе польских дивизий на фронт, считая, что они могут ждать до подхода Красной армии к польским землям. Возможно, это было связано с той переоценкой возможностей «зимнего наступления» советских войск, на продолжении которого он настаивал. Он говорил: «На организацию и обучение у вас будет достаточно времени. Мы не принуждаем вас идти на фронт. Я понимаю, что для вас будет лучше выступить на фронт, когда мы подойдем ближе к границам Польши. Вы должны иметь честь первыми вступить на польскую землю». Но тут же согласился на вывод «излишков» сверх 44 тыс. солдат в Иран, причина – продовольственные неурядицы в связи с возникшими трудностями в поставках зерна из США из-за войны на Тихом океане и действий Японии против судов США.
Планы Андерса и его сторонников о выводе всей армии были на руку англичанам, тем более что их положение на севере Африки еще более ухудшилось в связи с успешным наступлением немецкого генерала Э. Роммеля. Под давлением Черчилля Сикорский согласился прибывшие из СССР части оставить на Ближнем Востоке. Черчилль, пытаясь оказать нажим на СССР и связать важный для Москвы вопрос о втором фронте и о позиции Турции в отношении СССР, писал в середине июля 1942 г. в Москву: «Если мы не получим поляков, то мы должны будем заменить их за счет сил, подготовляемых ныне в большом масштабе за счет англо-американского массового вторжения на континент»/39/.
Андерс в случае отказа вывода всей армии из СССР продолжал разрабатывать план вооруженного прорыва через афганскую или иранскую границу. 3 июля, вопреки своему предыдущему решению, Сикорский уступил.
Имея опыт «сотрудничества» с руководством польской армии и учитывая настойчивые просьбы английского и польского правительств, советское правительство удовлетворило просьбу Андерса. (Формально Сталин «в виду создавшегося для союзных войск положения в Египте» согласился передать на египетский фронт 40 бомбардировщиков, предназначавшихся для СССР, а Молотов предложил передать польские части для подкрепления сил англичан в Леванте – северной Африке.) Черчилль поблагодарил 18 июля за предложение. Но был недоволен, что получает их «с семьями». И все это происходило в момент, когда в Донских степях разворачивалось сражение за Сталинград. Враг рвался к Волге и к кавказской нефти. А из депеш, присылаемых в Москву из Лондона и Вашингтона, становилось ясно, что второй фронт в 1942 г. открыт не будет. (Для сравнения напомним: когда в начале сентября 1941 г., в тяжелейшие для СССР дни, Сталин просил Черчилля прислать на советско-германский фронт 25 – 30 британских дивизий, Черчилль отказал. Но его представитель при армии Андерса был экспертом по нефтедобыче и еще в 1918 г. подвизался на Кавказе.)
Итак, ровно через год польская армия уходила в тяжелый для СССР момент. В протоколе об эвакуации констатировалось, и Андерс в этом расписался, что польское правительство не считает возможным использовать на советско-германском фронте польские отряды, сформированные в СССР. И это через год после подписания соглашения о советско-польском сотрудничестве и взаимопомощи в войне. На 1 сентября 1942 г. вывод армии завершился. Из СССР в разгар Сталинградской битвы выехало 76110 солдат и офицеров и 43 755 членов их семей. В литературе различия в статистике вызваны тем, что иногда даются цифры массового выезда, без учета последующего убытия отставших по разным причинам.
В Палестине, теперешнем Израиле, а затем в Ираке, армия была реорганизована во 2-й корпус. Из нее были удалены активные демократические элементы, в частности, все члены группы, которая вместе с Берлингом в 1940 – 1941 гг. разрабатывала планы создания польских частей в СССР, и еще 700 человек, осужденных на сроки от десяти лет до пожизненного за просоветские и просто демократические взгляды. Сам Берлинг и двое его сторонников отказались выехать из СССР. Они были объявлены дезертирами, а Берлинг заочно приговорен к расстрелу.
В СССР осталось 269176 бывших польских граждан, считал НКВД.
Впоследствии, после битвы дивизии имени Костюшко под Ленино в 1943г., 2-й корпус был задействован в 1944 – 1945 гг. в боях после высадки англо-американских войск в Италии. Однако андерсовцам не суждено было стать освободителями Польши от гитлеровских войск. Оценивая факт вывода польской армии из СССР, следует признать его самой крупной ошибкой польского правительства в годы войны, имевшей для него роковые последствия. Ошибка была осознана, и сразу после Сталинградской битвы последовало предложение вернуть армию в СССР, отвергнутое советской стороной. Второй польский посол в Москве, а затем министр иностранных дел Т. Ромер констатировал, что вывод польской армии из СССР сделал «беспредметными наши военные договоренности с советским правительством и лишил нас главных козырей в дальнейших отношениях с Советами», ослабил позиции польского правительства у Англии и США.
Глава вторая.Переход к активным формам борьбы против гитлеровских оккупантов(Декабрь 1941 г. – весна 1943 г.)
2.8. Изменение позиций польского общества и политических партий после начала Великой Отечественной войны Советского Союза. Их программы и цели в войне
После нападения Германии на Советский Союз у руководства «лондонского лагеря» оживилась надежда, что два врага взаимно обескровят друг друга. Они по-прежнему ждали свободы с запада; были убеждены, что СССР потерпит поражение, а условия мира продиктуют западные союзники. Однако вступление в войну СССР создало новую идеологическую, политическую, военную, экономическую и психологическую обстановку в Польше. После нападения Германии на СССР появились определенные нюансы в политике генерал-губернатора. В социально-экономических действиях изменений не произошло, грабежи и разорение даже усугубились. В пропаганде же появились новые моменты. Начались они с воззвания Г. Франка «К гражданам генерал-губернаторства!». В нем утверждалось, что вермахт ведет войну против СССР чуть ли не в защиту Польши, католицизма, подчеркивалась роль Польши как части христианского Запада, вспоминались походы Стефана Батория, война 1920 г. и иные мифологизированные польской политикой и пропагандой факты. Заявлялось, что Гитлер – продолжатель дела Пилсудского, а германо-советская война – антиеврейский и антикоммунистический поход всей Европы. Усиленно пропагандировались успехи вермахта на Восточном фронте. Больший интерес гитлеровцы стали проявлять к настроениям поляков. Шеф пропаганды правительства генерал-губернаторства впервые организовал торжественную встречу с редакторами разрешенных оккупантами газет на польском языке.
В прессе, на радио велась усиленная антианглийская и антиамериканская пропаганда под лозунгом «Они поляков не защитят, но и на СССР не надейтесь». Усиленно поставлялись сведения о репрессивных действиях сталинского режима против поляков в СССР. Полосы оккупационной немецкой печати были заполнены письмами поляков из Сибири и воспоминаниями бежавших из тюрем НКВД. Если не хватало иллюстраций, помещали снимки «жертв террора» – убитых умалишенных, перепечатанные из польского «Психиатрического ежегодника» за 1923 год (это выяснило польское подполье).
Целенаправленная гитлеровская пропаганда и укоренившийся еще с довоенных времен антисоветизм части общества привели к сложным, противоречивым политическим настроениям, особенно в интеллигентских кругах. И все же «отношение к России становится более однородным. Несмотря на то что под влиянием военных поражений мощь СССР уменьшилась, в глазах общества советское сопротивление является основой надежд на поражение Германии», – говорилось в квартальном отчете Делегатуры за 15 августа – 15 ноября 1941 г. Но это утверждение для внутреннего употребления. Вовне заключение пакта Сикорский—Майский в определенной степени было шоком для «пролондонского» подполья. Их успокоил «Бюлетын Информацыйны»: «Что касается начала немецко-российской войны, напоминаем, что польские компетентные органы в стране ясно определили (określily), что на территории обеих оккупаций поляков обязывают в отношении обоих захватч