иков враждебный нейтралитет. Подчеркиваем, что если кто-либо из поляков отважится добровольно помогать какой-либо из сторон, будет считаться предателем» (26.06.1941).
Не лишена интереса оценка ситуации в стране, данная представителями эмигрантского правительства. Достаточно субъективная, она показывает социальные основы этого течения движения Сопротивления и его направленность: «Антипольский террор в бывшем большевистском захвате уменьшил симпатии к СССР даже среди коммунизированной идейной польской интеллигенции, которая возвращается в Польшу разочарованная в советском строе и системе… Советы перестают быть в общественном мнении образцом справедливого строя. Влияние коммунизма теперь больше опирается на бескомпромиссную ненависть к гитлеризму, чем на привлекательность социального строя». Сходными были результаты исследования Главного командования СВБ: «Ненависть к Германии столь широко распространена, что ей желают быстрого поражения и победы России. Настроения эти особенно сильны среди городского и сельского пролетариата, безземельных и малоземельных, однако и во всем обществе под влиянием оккупационных условий достигли вершины просоветские настроения. Если бы тогда с победой вступили советские войска, массы поддались бы психозу энтузиазма, вырвавшись из-под руководства деятелей независимости»/41/. Именно этого – потери монополии на руководство движением – боялись руководители «лондонского лагеря».
Будущее величие Польши зависит от упадка или хотя бы ослабления Советского Союза, считали военные. Они рьяно выполняли указания правительства политическим и военным организациям страны: «Как можно быстрее распространить свою работу на новые территории, оккупированные немцами», т. е. за западные украинские и белорусские земли и далее на восток, на «старые» советские территории, для защиты восстания в Польше, дата которого не указывалась. Закончим оценки современников из «лондонского лагеря» о положении в Польше еще одной: согласно рапорту Главного командования СВБ, «после начала войны на востоке политические интересы перешли с программных платформ на тактические проблемы. Мнения и настроения общества значительно опережали мнения, выраженные политическим группами»/42/. Все партии «лондонского лагеря», не говоря уже об оппозиции ему справа, придерживались сходных точек зрения: надо выжидать, экономить силы, пусть немцы и русские убивают друг друга как можно больше, а мы будем готовиться к восстанию. Как всегда прямо противоположными были мнения крайне правых и крайне левых.
На родине эмигрантское правительство по-прежнему опиралось на Политический согласительный комитет. Создаваемые при делегате административные органы воспроизводили систему государственного аппарата довоенной Польши. В прерогативы делегата правительства входило принятие по согласованию с партиями политических решений и директив, руководство военной организацией, контроль над ее бюджетом, утверждение смертных приговоров военных судов и т. д.
Права делегата и его полномочия на создание в подполье гражданских властей оспаривало руководство Союза вооруженной борьбы (СВБ), который с декабря 1939 г. считался официальной военной организацией правительства. Варшавский центр Союза имел полномочия объединить все военные силы. Провозглашавшиеся Союзом лозунги свободы и независимости Польши при якобы внепартийности этой организации привели к тому, что в ее ряды хлынули те, кто хотел бороться против немецко-фашистских оккупантов вне зависимости от политических симпатий. Часто Союз вооруженной борьбы был единственной военной силой в регионе. Это с самого начала определило его весьма пестрый состав по классовым и политическим признакам, большие различия между «верхами» и «низами». Созданный вначале из офицерства Союз начал превращаться в массовую организацию. На 1сентября 1940 г. в нем числилось 3733 офицера и подхорунжих и 15 981 унтер-офицер. «О рядовых не сообщаю, – прибавил Ровецкий, – число это колеблется и никогда не соответствует действительности».
Дело с объединением под эгидой Союза вооруженной борьбы стихийно возникавших групп продвигалось трудно. ППС-ВРН одна из первых подчинила свою Гвардию Людову Союзу вооруженной борьбы. С середины 1940 г. процесс объединения еще больше осложнился. С одной стороны, после поражения Франции (июнь 1940 г.) в стране наблюдались настроения пассивности, бесперспективности борьбы, и это вело к ограничению численности Союза, а с другой – нарастала критика его руководства за просанационные взгляды и антидемократизм. Проявилось и политическое соперничество. Стронництво народове начало создавать свои военные отряды. В противовес им возникли и военные отряды людовцев – батальоны хлопские (БХ). Политические взаимоотношения этих трех военно-политических организаций становились определяющими в «лондонском» подполье, в акции объединения, затянувшейся вплоть до весны – лета 1944 г.
Главным комендантом Союза вооруженной борьбы был К. Соснковский. Во главе Союза на территории этнической Польши находился генерал Стефан Ровецкий15. Целью Союза вооруженной борьбы было обеспечить эмигрантскому правительству захват власти в момент освобождения страны. Руководство Союза придерживалось теории и практики «двух врагов» – Германии и СССР.
В период становления подпольных организаций и борьбы между ними за влияние и руководство, командование Союза вооруженной борьбы пыталось рассматривать себя единственным легальным наследником государственной власти Речи Посполитой, призванным воссоздать в подполье польскую администрацию и подготовить ее к принятию власти. Правительство Сикорского оно считало своим заграничным представительством. При командовании Союза вооруженной борьбы был учрежден пост подчиненного ему гражданского комиссара. (Так продолжалось до марта 1940 г., когда эмигрантское правительство объявило комиссара своим делегатом в ранге министра. В апреле 1940 г. Сикорский подтвердил полномочия делегата, о которых говорилось ранее.) Создание правительством собственной администрации вызвало сопротивление пилсудчиков в Союзе вооруженной борьбы, которые поставили вопрос о разрыве с эмигрантским руководством. В мае—июне 1940 г. в Белграде именно в целях разрешения этого конфликта состоялась конференция представителей СВБ и эмигрантского правительства. Обсуждались также организационные и финансовые вопросы, формы борьбы, общеполитическое положение в стране. В июне 1940 г. было ликвидировано заграничное командование Союза вооруженной борьбы. Единым руководителем стал Ровецкий. Политический согласительный комитет, на подчинение которого также претендовало командование Союза, был объявлен независимым от вооруженных сил. Однако вопрос о правах делегата продолжал оставаться фактически неурегулированным, и прерогативы его еще долго не признавались руководством Союза вооруженной борьбы вплоть до назначения на этот пост в начале 1941 г. Цырыла Ратайского. Но и это не уничтожило соперничества.
Итак, в конспирации были созданы основы двух звеньев будущего «подпольного государства», как называет его польская литература: административно-гражданское (делегатура) и военное (Союз вооруженной борьбы). Третьим звеном стал Политический согласительный комитет четырех партий, считавшийся совещательным органом при делегате.
За создание политического соглашения партий в подполье выступали людовцы и социалисты. В Политическом согласительном комитете они намеревались играть первую роль и представлять общественное мнение как военной организации, так и правительству. Они надеялись стать руководителями подпольной политической жизни, теми, кому правительство могло бы передавать свои мнения и директивы. Комитет, созданный фактически при коменданте округа №1 (Варшавского), после того как столица стала центром конспиративной жизни, постепенно распространил свое влияние на всю страну и перешел под руководство делегата. В состав «большой четверки» Комитета входили партии Стронництво народове, Стронництво працы, Стронництво людове и ППС-ВРН, т. е. правая часть довоенной социалистической партии. Но не только они представляли весьма пестрый спектр подпольных группировок. Крайне правое их крыло, не входившее в лагерь правительства в эмиграции, по-прежнему составляли санация, часть фашиствующего крыла народовцев – Обуз народово-радикальны (Национально-радикальный лагерь – ОНР) и католические группировки (Фронт возрождения Польши, «Уния» и др.).
Санация, которая никогда не была партией в полном смысле слова, не имела единой организации. Обладая значительными финансовыми средствами, она широко (разумеется, для подпольных условий) поставила издательскую деятельность, засыпала страну газетами, брошюрами, листовками с нападками на коммунистов, на Советский Союз/43/. Санация не создавала и собственных военных отрядов. Располагая офицерскими кадрами, она обеспечивала себе проникновение в военные организации различных направлений и получала там руководящие посты, претендовала и на овладение подпольным гражданским управлением. Из этого направления появлялись кандидаты в коллаборанты. Вот один из кандидатов – организация «Меч и плуг», изложившая свои мечты в письме к Гитлеру, просила предоставить возможность принять участие в борьбе Европы против большевизма с помощью Германии, германских вооруженных сил и органов безопасности: создать под немецким командованием польские вооруженные силы для борьбы с большевизмом. Обещала лояльно сотрудничать в области использования польской рабочей силы; тесно взаимодействовать в хозяйственной области, разгрузив немецкую администрацию; безжалостно сражаться с бандитизмом, партизанским движением, с евреями и масонством; вести пропаганду среди военных формирований наших врагов; бороться с чужой агентурой; продолжать борьбу против всех саботажных и террористических групп в стране; умиротворить враждебные Германии элементы на территориях, включенных в рейх; политически готовить польский народ к послевоенным задачам: а) повторного направления нации на восток; б) признания немецкого руководства в Европе.