9 августа 1943 г. произошла трагедия под Боровом (Люблинское воеводство). Отряд НСЗ по приказу Л. Зуб-Здановича (Зомба), главы АС (Akcja specjalna), являвшейся криптонимом НСЗ в Люблинском воеводстве, уничтожил отряд ГЛ под командованием поручика С. Скшипека, бывшего члена людовского «Вици», который ушел из АК в Гвардию Людову ППР, и его заместителя В. Глуховского, бойца Интернациональной бригады в Испании. Уничтожил подло, обманом, выдав себя за отряд ГЛ из другой местности и предварительно разделив с ними хлеб-соль.
Борьба вокруг Боровского акта не утихает. Эмигрантские издания НСЗ, например, в 1964 г. «Zeszyty do historii NSZ», z.3, доказывали, что отряд ГЛ имени Яна Килиньского был «жидовско-большевистским» и состоял исключительно из русских и евреев. Когда опубликовали полный список 26 жертв – оказалось, что это крестьяне из окрестностей Красника, два местных еврея, семьи которых уничтожили гитлеровцы, и один солдат Красной армии Н. Лещенко, сбежавший из плена. «Русскому» и двум полякам (Зомб утверждает, что одному) удалось спастись. Ныне, когда известен состав отряда и его не назвать «большевистским», доказывают, что это была банда грабителей, насильников и убийц и ее ликвидация не имела политического характера. Еще вариант: говоря о командире отряда ГЛ, подчеркивают, что он «дезертир» – ушел из АК в Гвардию. Но не вспоминают, что сам Зуб-Зданович – виновник убийства гвардейцев, сброшенный из Англии парашютист для действий в АК – ушел из этой организации, но в НСЗ. Комендант окренга АК Люблин еще в 1943 г. назвал его дезертиром. И этот дезертир дал приказ поручику Фигуро-Подхорскому уничтожить отряд ГЛ имени Килиньского/85/. Зомб в интервью 1980 и 1992 гг. «его» историкам заявлял, что приказ об уничтожении отряда ГЛ был дан на основе распоряжения свыше в соответствии с Уголовным кодексом 1932 г. за «переход на сторону врага» и за то, что власти ГЛ высказались за «линию Керзона» /86/.
Комендант окренга АК Радом доносил 28 октября 1943 г. главнокомандующему: «В защиту польского населения от грабежа этих банд ликвидировано 5 коммунистических групп по 10 – 20 человек». Наибольшее число жертв НСЗ было в Люблинском и Келецко-Радомском округах. В Краковском округе (за исключением Меховского повята) не было «декоммунизации» в виде убийств, «быть может, повлиял на это полковник Юзеф Спыхальский (Лютый),комендант Краковского округа АК, который обещал брату (Мариану – В. П.), что выступит в Главном командовании АК против братоубийственной борьбы» («связной» и передатчицей информации между братьями была мать) /87/. В присоединенных к Германии территориях также не было политических убийств до того, как во второй половине 1944 г. туда отступила Свентокшижская бригада НСЗ.
Но вернемся непосредственно к Боровскому убийству. Возмущение в Польше этим событием было столь велико, что командование АК отмежевалось от содеянного. 18 ноября 1943 г. «Biuletyn Informacyjny» опубликовал коммюнике: «Комендант вооруженных сил в Польше информирует, что установлено с абсолютной точностью, что отряды вооруженных сил Польши не имеют ничего общего с позорным убийством 5 августа с.г. под Боровом в Люблинском воеводстве».
Финдер о произошедшем под Боровом сообщил в Москву. Пресловутый приказ о борьбе с бандитизмом, как уже говорилось, предъявили министрам иностранных дел коалиции, собравшимся в октябре в советской столице. Коммюнике АК, скорее всего – результат давления западных союзников на эмигрантское правительство и обсуждения произошедшего между «Лондоном» и командованием АК.
НСЗ остался на своих позициях. «Szaniec» 4 декабря 1943 г. провозгласил: «Ликвидация в Польше советских агентур, хотя бы они рядились в прекраснейшие патриотично-польские перья— это обязанность, это необходимость. Этого требуют польские государственные интересы. И поэтому бороться будем, несмотря на то, нравится это кому или нет». По подсчетам исследователей ПНР, в результате братоубийственной войны до июля 1944 г. погибло 532 члена ГЛ и АЛ, а всего – 1 600. Из них 1 076 – после июля 1944г. /88/.
Неуклонное наступление советских войск, их приближение к Польше продолжало радикализовывать политическую обстановку в стране. Губительный немецкий террор возбуждал в обществе жажду активной самообороны, подтверждая тем самым в его мнении правильность лозунга ППР о вооруженной борьбе против оккупантов, что, как мы видели и как признавал глава Армии крайовой, привело к наплыву в Гвардию людову. Итогом политических перестановок в польском обществе после Курска, то есть во второй половине 1943г., было укрепление рядов ППР и всего левого лагеря, превращение национально-освободительной борьбы в массовую30.
Сикорский понимал разрушительные последствия разрыва отношений с СССР. Он полагал, что Польша неминуемо войдет в сферу операций советских войск, и выражал надежду, что разрыв отношений будет временным явлением. Некоторые действия и заявления премьера можно было принимать как сигналы к восстановлению взаимодействия уже в 1943 г. Находясь с инспекционной поездкой в польских войсках на Ближнем Востоке (где зрел заговор против него), он публично заявил, что следующим будет его визит в Москву. Сикорский в Каире 2 июля 1943 г. признавал необходимость смириться с изменением восточных границ Польши и совершить конструктивный поворот в двусторонних отношениях. Но 4 июля генерал погиб в Гибралтаре – погиб, именно когда заявил о намерении договориться с Советским Союзом.
Смерть Сикорского таит загадки. Документы о расследовании событий в Гибралтаре до сих пор в британских архивах засекречены. Не выявлены заказчики и исполнители. Выяснить, кто убил польского премьера, должна действующая с 2000 года польско-английская комиссия историков. Но ее успехи пока минимальны. Версий по поводу того, кто заказчик, по-прежнему много: Советы, немцы, поляки, англичане. Основания первой версии: в день прилета Сикорского в Гибралтар там же приземлился самолет советского посла в Великобритании И. М. Майского, который возвращался из Лондона в Москву. Их самолеты-де несколько часов стояли рядом. Но Майский отрицает встречу с Сикорским: его маршрут англичане изменили, и точек соприкосновения не появилось. (В мемуарах адъютанта Андерса Е. Климковского роль Майского исполняет Вышинский.) Вторая версия: тогда в Гибралтаре был на аэродроме— по материалам абвера— нераскрытый англичанами немецкий шпион. А самолет Сикорского пару часов оставался без охраны. Третья версия: подозревают санацию, генералов Андерса и Соснковского, а также Рачкевича. Один из сторонников Соснковского спустя годы заявил на смертном одре, что «это» сделал он, и польские газеты опубликовали сенсацию. Что он сделал? Четвертая версия родом из Германии и от некоторых британских исследователей (например, D.Irving). Бытует она и у польских историков. А вот мнение человека, который сам имел связи с разведкой именно в те годы и выполнял ряд ее ответственных заданий, к тому же сына человека, который ведал в СССР стратегической разведкой да и всеми разведслужбами —С. А. Гегечкори (С. Л. Берии). Он писал: «Теперь о Сикорском. „Убрала“ его не советская, а английская разведка. Знаю это совершенно точно… Причина гибели генерала Сикорского в том, что он шел на сближение с СССР. Когда погиб Сикорский, Филби в Гибралтаре не было, он выполнял задание советской разведки в Британии». Сергей Берия далее продолжает, что это «полностью подтверждается данными, полученными советской разведкой. Ее выводы однозначны: это была диверсия, организованная английской разведкой»/89/. Английскую версию, естественно, поддерживал Сталин, судя по его беседе с югославским коммунистом Джиласом. Этой же версии придерживался адъютант Андерса Е. Климковский: «Сильно опасались англичане соглашения Сикорского с властями Советского Союза… Англичане, не желая допустить этой встречи и переговоров, вызвали Сикорского телеграммой в Лондон. Вызвали, сначала подготовив все, чтобы этот полет был для него последним». Климковский подозревает и какую-то связь с верхушкой командования польской армии/90/.
Есть доводы, что Сикорский был сначала убит, а падение самолета в море при взлете – лишь маскировка террористического акта /92/. В статье, посвященной его памяти, газета «Известия» писала 9 июля 1943 г.: «Трагически оборвалась жизнь крупного польского государственного и военного деятеля, с именем которого связан значительный этап в развитии польско-советских отношений. Генерал Сикорский принадлежал к числу тех, кто понял и оценил все великое значение борьбы Советского Союза против гитлеровской Германии для общего дела всех свободолюбивых народов и,в частности, для польского народа… Нельзя не высказать сожаления, что его воля к укреплению дружбы и сотрудничества между СССР и Польшей оказалась сломленной кругами, политика которых явилась гибельной еще для предвоенной Польши. Однако, несмотря на происки этих кругов, Советский Союз неуклонно проводит политику мира и дружбы с польским народом». Далее «Известия» продолжали: «Само собой разумеется, что осуществление этой задачи предполагает тесное польско-советское сотрудничество. Такое сотрудничество, естественно, мыслимо лишь с тем польским правительством, которое осознает непреложность той истины, что сильное и независимое польское государство может быть создано не на путях враждебной СССР политики, а, наоборот, на путях дружбы и союза, отвечающих интересам как советского, так и польского народов».
Новый польский премьер-министр Станислав Миколайчик31 выступил в июле с программной речью своего кабинета, которая отразила в определенной степени требования, высказанные еще Ровецким. Миколайчик клялся завершить дело Сикорского, а именнодовести войну с Германией вместе с союзниками до победного конца и осуществлять после войны тесное сотрудничество с ними в деле создания и укрепления прочного мира. Правовой основой своего правительства людовец Миколайчик по-прежнему считал Конституцию 1935 г. (а партия ее отвергала!), хотя и обещал в будущем изменить ряд ее статей и издать декреты в демократическом духе, а немедленно после освобождения страны провести выборы на основе демократической системы, «которую вместе подготавливают в стране и в эмиграции». В результате будет создано прочное правительство «не формальной демократии, а общественной демократии, которая осуществляла бы не только политическую, религиозную и личную свободу, но социальную и экономическую. Эти четыре свободы, о которых так прекрасно говорил президент Рузвельт». Миколайчик давал слово, что в Польше не будет места для какой-либо формы тоталитарного режима, безразлично, какого цвета или рода. Идеалом по версии Миколайчика будет создание правительства национального единства, которое будет основываться на декларациях правительства Сикорского от декабря 1939 и февраля 1940 гг. Это будет правительство не механического объединения партий, но партий, объединенных «идеей неделимой, свободной, демократической, законной Польши, основанной на христианской этике, на уважении свобод и границ всех верных Польской республике граждан, без различия