вещании министров иностранных дел. В военных решениях в Тегеране наконец было записано твердое обещание открыть второй фронт во Франции не позднее мая 1944 г. Советская делегация заявила, что Красная армия предпримет наступление примерно в то же время с целью предотвратить переброску германских сил с востока на Западный фронт, тоесть окажет прямую помощь операции «Оверлорд» («Сюзерен»). Военные штабы трех держав должны отныне держать тесный контакт друг с другом в отношении предстоящих операций в Европе.
7 декабря 1943 г. сообщения о конференции, ее декларация и другие документы были опубликованы в союзных столицах и переданы по радио. Встречены они были с энтузиазмом. Английская «Таймс», характеризуя итоги конференции и ее атмосферу, констатировала, что союзники провели конференцию с «общим стремлением довести войну до быстрого и решительного конца и вернуть Европе безопасность и свободу» /185/. Опасения «красной угрозы» были единичны и не соответствовали общественным настроениям.
В СССР материалы конференции предваряли развернутые редакционные статьи в «Правде» и в «Известиях». «Известия» писали, что в Тегеране «достигнуты соглашения колоссальной важности» и «принятые решения имеют историческое значение для судеб всего мира». «Эти решения, претворившись в жизнь, принесут человечеству освобождение от гитлеровской тирании и дадут ему долгие годы прочного мира». И здесь принятая декларация говорит новое: «Прочным миром признается такой мир, который устранит бедствия и ужасы войны на многие поколения». Для популяризации решений, принятых на конференции, среди советских граждан, кроме газетных вариантов и сообщений радио, материалы были изданы отдельной брошюрой тиражом только в Москве 50 тыс. экземпляров за символическую цену в 25 копеек.
Гитлеровцам очень не понравились Тегеранская конференция, принятые на ней решения и то, что были сорваны их планы ликвидации лидеров трех государств, не последнюю роль в чем сыграли партизаны отряда Медведева. Средства массовой информации рейха были брошены на искажение результатов Тегерана. «Конференция провалилась» – вещало 7 декабря имперское радио. «Посредственный агитационный обман» – это они же продолжали на следующий день. «Пожелания, которые должны подменять собой успех» – напечатал Völkischer Beobachter. Может, всех перещеголяла «Deutsche Allgemeine Zeitung» 11 декабря 1943 г. Эта газета обнаружила «военные успехи» Германии: «Война не решается за зеленым сукном. На фронтах же инициатива находится в руках Германии» /146/. Эта же тенденция фальсификации событий присутствовала в листовках, засылавшихся в советский тыл. Для комментария «сообщения» германских СМИ об успехах: советские войска 3 – 5 января 1944 г., через три недели после конференции, пересекли границы 1939 года.
7 февраля 1944 г. генерал-губернатор Франк выступил с речью, одобренной самим фюрером. Она явно была навеяна решениями Тегерана. Франк с пеной у рта доказывал, что у Германии не было и нет намерения онемечить поляков или их уничтожить, хотя бы потому, что это лишило бы оккупационные власти ценной рабочей силы. За неимением ничего иного RGO (Главная рада опекунча —Главный опекунский совет) стал выдаваться им за какое-то политическое представительство польского народа. Срочно после этих заявлений были осуществлены новые мелкие поблажки в культурной жизни генерал-губернаторства.
После Тегеранской конференции союзники ознакомили «заинтересованные стороны» с ее итогами. Черчилль это сделал только в январе: по дороге в Лондон он заболел воспалением легких и долго приходил в себя, 67 дней отсутствовал в стране. Но 28 января, уже из Лондона, он направил Сталину послание, в котором на нескольких страницах печатного текста (от 2 до 3,5, в зависимости от набора) рассказал о ходе и итоге встречи его и Идена с Миколайчиком и его министром иностранных дел. Черчилль начал со слов: «Я сказал, что на основании того, что произошло в Тегеране, я считаю, что советское правительство было готово согласиться на то, чтобы восточные границы Польши соответствовали „линии Керзона“», далее по всем пунктам принятых решений. Так что пора бы перестать писать, что польский премьер-министр только через десять месяцев узнал, о чем говорили в Тегеране относительно Польши и ее границ. Достаточно заглянуть в доступную всем интересующимся переписку трех лидеров. Только на русском языке первое издание вышло тиражом 300 тыс. экземпляров. Неоднократно переиздавалось в разных вариантах (только в данной работе их использовано три) и переводилось на иностранные языки. В том числе на польский.
На встрече в январе 1944г. с Миколайчиком Черчилль использовал весомые аргументы. Его давно раздражало упорство польского правительства в Лондоне. Еще из Африки он писал Идену: «После двух войн, которые унесли от 20 до 30 млн русских жизней, Россия имеет право на полную безопасность своих западных границ. Более того, без русских армий Польша была бы уничтожена или низведена до рабского состояния и само существование польской нации оказалось бы под ударом. Доблесть и стойкость русских армий освобождает Польшу, и никакая другая сила не смогла бы этого сделать… Народы, оказавшиеся неспособными защитить свою страну, должны в разумной мере принимать руководство со стороны стран, которые их спасли и обещают свободу и безопасность в будущем» /147/.
Руководители Союза польских патриотов 23 декабря 1943 г. были приглашены в Кремль, где их ознакомили с ходом совещания руководителей трех государств, их воззрениями по Польше. На встрече был поднят принципиальный вопрос— о власти в Польше, о создании польской администрации на освобождаемых Красной армией районах, например, Польского национального комитета. Проконсультироваться с ЦК ППР не было возможности. Связь с момента ареста Финдера и Форнальской, попавших в руки гестапо в ходе облав в связи с приездом в Варшаву Гиммлера, главы гестапо, отсутствовала. Но послать 7 ноября 1943г. в Москву сообщение о намерении ППР создать Крайову раду народову Финдер успел.
4.19. Делегация Крайовой рады народовой в Москве (май – июль 1944 г.)
После перехода 3 – 5 января 1944 г. Красной армией границы 1921 г.в районе Сарн на первый план вышел вопрос определения условий, на которых она могла продвигаться по территории страны-участницы Антигитлеровской коалиции, и вопрос об отношениях с властью освобождаемой Польши. Какая польская гражданская администрация станет ее партнером в период прохождения воинских частей через Польшу и где будет проходить советско-польская граница? Для польских противоборствующих сторон практически встал вопрос, кто получит, возьмет власть в стране. Западные союзники Польши пытались принудить С. Миколайчика уступить требованиям СССР, а фактически принять решения Тегеранской конференции руководителей трех держав – восстановить отношения и стать этим партнером. «Пустоту» в отношениях двух стран должен был кто-то заполнить.
Этим «кем-то» для советского руководства могли быть структуры, созданные польской эмиграцией в СССР и Польской рабочей партией в стране. Сталин видел в них как альтернативу восстановлению отношений с польским правительством, так и инструмент принуждения Миколайчика к уступкам и договоренностям по чехословацкому образцу («Формула Бенеша»).Но с 4 января 1944г. были свернуты работы руководства СПП по подготовке польской администрации— Национального комитета – Временного правительства, как 24 декабря 1943 г. назвал его Молотов в присутствии Сталина. Теперь им было рекомендовано только продолжать работу над программными документами. Ранее о проекте создания Национального комитета было сообщено ЦК ППР. В связи с подготавливавшимся наступлением Красной армии и ее вступлением на территорию Польши, дескать, следует задуматься о создании временного правительства, которое приняло бы власть на освобождаемых территориях.
«Внутренний» польский фактор стал прорабатываться после получения письма секретаря ЦК ППР В. Гомулки, присланного через резидента советской разведки Ч. Сконецкого и отряд Касмана, в котором он высказал критическую точку зрения на создание Комитета, решительно выступил за примат Края и консолидацию сил левицы /189/. К письму были приложены документы Крайовой рады народовой (Национального совета Польши) – органа, который был создан ППР как подпольный парламент, а на время войны наделен и функциями правительства. Документы КРН и ППР свидетельствовали, что на оккупированной территории формируются структуры власти, альтернативные «лондонскому» правительству и его «подпольному государству». Органы, заявившие претензии на власть в стране. Органы, близкие по политическому составу и воззрениям к замыслам советского руководства. Органы, однако, вступившие в конфликт с посланцами Москвы— группой Л. Касмана. Эти «шероховатости» тоже требовали разрешения. Первоначально создание КРН было встречено руководством СПП и ЦБПК положительно, о чем свидетельствовали сообщение радиостанции «Костюшко» 30 января и статья в «Вольной Польше» 2 февраля 1944г. Приветствовали создание КРН и на первом заседании ЦБПК. Однако вскоре (23 февраля) последовала критика. Я. Берман, ответственный в СПП за связи со страной, доказывал, что КРН издает слишком много распоряжений. Надо «инспирировать СПП» и передать это в Польшу. Через два дня в Польшу было направлено письмо за подписью «Д» (кто, если Димитров лежал в госпитале тяжело больной?), которое вышло за пределы дискуссии и походило на директивы: «В кругах, связанных с СПП, выражают сомнения относительно издания КРН ряда декретов, поскольку они не найдут реального применения в действительности. Декреты, которые останутся на бумаге, не могут способствовать повышению авторитета КРН». Социально-экономические мероприятия слишком «левые», можно говорить о советизации Польши. И далее в том же духе. Заключали, что все это мешает достижению национального единства на широкой платформе национального фронта. ППР толкали к соглашению с начавшими братоубийственную войну правыми, в частности, с эндеками. А в СССР на сведения о КРН, ППР и АЛ был наложен запрет.